Ричард Длинные Руки – герцог

– Зачем тупить меч? Если как у других, то все в порядке. Перестроенное стекло крепче стали.

– Какое-какое? – переспросил он, остальные насторожили уши.

– Перестроенное, – пояснил я довольно. – Как-нибудь научу. Ну, когда закончим все войны, обустроим Сен-Мари, Вестготию и вообще весь мир… Вы как-то этими ногами пользуетесь? Ну, для пользы дела?

Он оглянулся по сторонам, признался шепотом:

– Стыдно об этом говорить, как-то не по-рыцарски, но пару раз они спасали мою шкуру. Есть такой коварный удар, вы его знаете, когда бьешь мечом по ногам… Так вот я никогда не защищаю ноги, дескать, такой дурак необученный. Ну а дальше ясно…

– Хороший прием, – одобрил я. – Вы хороший воин, сэр Дэйв. Настоящий боец должен использовать любое преимущество.

Он вздохнул.

– Я уж думал, удивлю герцога… Вот что значить везде побывать, все повидать. Скорее бы подошли мои люди, да в Гандерсгейм…

Я задержал дыхание и опустился в ледяную воду с головой. «В Гандерсгейм» среди здешнего рыцарства звучит, как гремело в среде тевтонских рыцарей «Дранг нах Остен». Правда, это мне долго казалось, что ордену обломали рога в Ледовом побоище, но там была лишь пограничная стычка, на самом деле, как узнал намного позже, разбили их лишь в знаменитой Грюнвальдской битве.

До этого настойчивым тевтонам удалось завоевать обширнейшие земли славянских племен, ставших потом центром формирования Германии. Поражения они потерпели потом, пытаясь продвинуться все дальше и дальше, так что аналогия вполне в пользу рыцарей Вестготии, но одновременно и предостережение мне, чтобы не зарывался.

Я с шумом вынырнул, Стерлинг сказал с беспокойством:

– Я уж хотел вас вытаскивать!

– Я разве долго? – спросил я лишь для того, чтобы сказать что-то.

– Ваша светлость!.. Я успел бы выспаться, если бы не трясся, что вас там что-то утащило.

Я указал кивком в сторону водоема.

– Сплошная каменная чаша. Не глубже, чем мне по шею.

– Да я сам все проверил, – ответил он сердито, – но все равно страшно. Я же не мальчишка, переть куда попало. И вообще там мне с головой.

– Ну что вы, граф, – сказал я дипломатично, – это у меня просто ноги длиннее.

– Я уже замерз, – сказал он сердито, – дожидаясь.

– Закажите вина и птицу, – сказал я. – Если птицы нет… то что есть. Я вообще-то всеядное.

Он быстро оделся и ушел, уже ничем не отличаясь от тех, у кого ноги не стеклянные. Непонятный выверт природы или чего-то еще, что не совсем природа. Нужно будет при случае расспросить, наследственное это или как-то случилось в каких-то обстоятельствах. Вдруг да удастся извлечь пользу, я же хозяйственник.

Я вернулся неспешно, а когда огибал забор, услышал по ту сторону тяжелое дыхание, сдавленный стон и звук тяжелой затрещины. Быстро взглянул в щелочку: двое верзил устрашающего вида прижали к стене сарая хозяина гостиницы, один держит за горло, второй обшаривает карманы, а когда ничего не отыскал, прорычал злобно:

– Куда спрятал деньги?

Хозяин вскрикнул:

– Я же говорю, еще не наторговал!

Верзила прорычал:

– Ты врешь!

Я ухватился за верх забора и перемахнул на внутреннюю сторону. Верзилы оглянулись на шум.

– У вас нет веры в людей, – сказал я с мягким укором. – Это плохо.

Они разом вытащили короткие, но тяжелые мечи. Я остался на месте и погрозил им пальцем, что озадачило их больше, чем если бы бросился на них или от них. Долго смотрели на меня, ожидая каких-то движений, а я смотрел на них.

– У вас было, – сказал я наконец с сочувствием, – как погляжу, тяжелое детство. Отец – тиран, мать – дура, откуда вам быть гуманистами?.. Потому давайте поступим так… я вас отпущу. Идите и не грешите больше, чем предначертано.

Они переглянулись, ближайший ко мне наконец прохрипел злобно:

– Он один…

– И без оружия, – сказал второй.

– Убьем!

Бросились оба одновременно, быстро и слаженно, но я в самом деле без оружия и, главное, без доспехов, что позволяет поворачиваться втрое быстрее. Они только замахнулись слишком тяжелыми и непрактичными в таких схватках мечами, как я сам быстро шагнул навстречу. Под моими выставленными локтями хрустнули зубы, как справа, так и слева.

Они пробежали по инерции несколько шагов, а когда развернулись и бросились снова, опять как близнецы и братья, каждый увидел только летящий ему в лицо массивный кулак.

Из гостиницы выскочили на шум граф Гатер и барон Уроншид, оба с мечами в руках, обнаженные до пояса. Двое верзил уже рухнули, обливаясь кровью. Сломанные носы – не так уж и опасно, но крови много, а собственная пугает больше, чем рана в спине, ее не видишь.

– Насилие, – сказал я с укором, – нехорошо.

Хозяин трясся, вытирал фартуком лоб и с готовностью подхватил:

– Да-да, ваша светлость. Насилие – нехорошо… Великие слова!

Граф Гатер спросил с недоумением:

– Но, ваша светлость, вы же… гм… может быть, насилие… хоть иногда… хорошо?

Я покачал головой.

– Нет, – голос мой прозвучал твердо и мудро, – всегда нехорошо.

– Но вы…

– У меня не насилие, – объяснил я. – Это справедливость в действии. С примесью милосердия. Конечно, пока небольшой, очень небольшой, что и понятно. Мир пока еще алмаз. Бриллиантом сделаем его мы… Как высокопарно сказано, самому противно. Но почему шарахаемся высоких слов?

Барон Уроншид смотрел то на ползающих по земле грабителей, то на меня, развел руками.

– Ваша светлость…

– Да-да, – согласился я. – Высокие слова не должны быть мишенью. Жаль, когда-то станут…

– Ваша светлость, – воскликнул барон пламенно, – такого никогда не будет!

– Будем стараться не допустить, – согласился я. – Там ужин принесли?

В харчевном зале, где нам подавали на стол, мы то и дело косились в окно, хорошо видно дерево у дороги, там двое держат коня, а третий, встав ногами на седло, закидывает на толстую ветку большого дерева две крепкие веревки.

Граф Гатер сказал грустно, что неинтересно вешать человека, если тот ничего не имеет против. Я согласился, что да, теряется большая часть воспитательного эффекта, но, увы, не все удается с полной отдачей.

Часть III

Глава 1

Грабителей повесили быстро и без затей. Это что-то вроде штрафа по-местному. Всяк проезжающий да увидит, что грабить нехорошо.

После ужина я поднялся в свою каморку, отсюда из единственного окошка вид только на мирную долину, где вечер уже сменился ясной лунной ночью. Я с изумлением видел далеко в траве скачущих кузнечиков, даже не думают спать, или это другие кузнечики, может быть, даже сверчки, что-то же верещит по ночам, хотя здесь могут быть и цикады…