Ричард Длинные Руки — грандпринц

— Хорошо нажраться, — ответил я наигранно бодро. — На холоде жирок тает быстрее, чем летом, ха-ха!..

— Вам предстоит, — поинтересовался он, — долго быть на холоде?

Я изумился:

— Дык, зима на дворе!.. Я сам больше люблю лето, но что поделаешь… А вы, ваше величество?

Он грустно улыбнулся.

— Я примиряюсь с тем, что посылает нам Господь.

— А вы политик, — сказал я одобрительно. — Это хоть и грустно, но правильно. Мало ли что нам хочется! Надо жить в соответствии с реалиями.

Королева Елизавета ела мало, от мяса отказалась, как и от птицы, но с удовольствием налегала на сдобные пироги.

— Ваше высочество, — проговорила она ровно, — а как это жить в соответствии с реалиями, когда каждый правитель видит их по-разному?..

Мне почудился в ее словах подтекст, но не сообразил, где он прячется, потому прожевал сперва мясо, как бы занят, но все равно так и не отыскал правильной стратегии.

— Не знаю, — сказал я виновато, — ваше величество.

— А как полагаете?

— Я не мудрствую, — ответил я. — Наверное, правильно так, как и живем. Когда так, когда эдак. Жизнь меняется, мы тоже…

Они переглянулись, я снова подумал, что хорошая пара, что-то в них хорошее общее. Больше, чем просто супруги, в самом деле еще и соратники, хотя это качество мы только мечтаем встретить в любимых женщинах.

Вельможа приблизился ко мне с подносом, где вкусно пахнут свежеиспеченные пироги, но я покачал головой.

— Нет-нет! Еще один — и уже не смогу взобраться в седло.

Вельможа молча отступил, а король взглянул на меня в удивлении.

— Ваше высочество! Вы в окно смотрели неделю тому?

За стенами, он прав, свист и рев снежной бури, там не просто белая пелена, а ревущий ад, где снег поднимается с мерзлой земли и крутится в жутких вихрях.

— Гм, — сказал я, — это затруднительно… однако я смогу.

— В такую бурю? — спросил он.

— Там всего лишь ветер, — ответил я. — Не снежные демоны, не инеистые великаны.

— Не стоит, — произнес он мирно. — Вы заблудитесь еще во дворе. Ветер сбивает с дороги моментально.

Королева сказала:

— У нас, когда такое вот разыгрывается, челядь даже по двору передвигается, держась за туго натянутые веревки!

— Однажды веревка оборвалась, — сказал король, — трое пропали. С того дня сам проверяю, чтоб натягивали самые толстые и прочные.

— Не королевское это дело, — напомнил я.

— В бурю любое становится королевским, — ответил он.

Я с досадой потянулся за чашей, слуга ухватился за кувшин, я покачал головой, он застыл в ожидании. Я сосредоточился, через мгновение чаша начала заполняться темно-красным вином.

Король напрягся, Елизавета с интересом следила, как медленно поднимается уровень. Когда оставалось до края самую малость, я перевел дыхание, и вино остановилось, подрагивая.

Елизавета посмотрела на вино, перевела взгляд на меня.

— Для этого, — произнесла она, — нужно иметь очень большую силу магии. Не жаль тратить на такие пустяки?

Я ответил мирно:

— У меня другие источники силы.

— В смысле?

— Это не магия, — пояснил я. — А для нее как раз это легко.

— А что трудно? — спросила она.

— Многое, — ответил я с неохотой. — Например, это не помогает… убивать, ломать, уничтожать, просто портить, а в нашей красивой жизни это бывает очень кстати. Даже необходимо.

Она посмотрела очень внимательно.

— И как вы обходитесь?

Я пожал плечами.

— Приходится… как бы это сказать попроще, примитивно вручную. Мы многое делаем вручную. Где мечом, где топором…

Король произнес суховато:

— А еще весьма кстати армия. Не так ли?

— Так, — согласился я. — Но, конечно, со мной и несколько десятков очень сильных магов, что могут в отличие от меня убивать, ломать и жечь…

Я говорил очень мирно, но прозвучало это, как я и хотел, с легким предостережением, что если и открываю какие-то свои слабости, то тут же закрываю их двойными доспехами.

Король сказал со вздохом:

— Вы очень предусмотрительны, а это очень печально.

Я изумился:

— Почему?

— Вы так молоды, — произнес он ровно, — а уже теряете юность…

— Да, — согласился я, — когда терял девственность, то был рад от нее избавиться, а теперь иногда так тоскую по своей чистоте и вере в людей!.. Кстати, ваше величество, ваше соседство с империей Вильгельма Блистательного как-то сказывается?

— На мне?

— На вас, — ответил я, — на семье, на королевстве…

— Ничуть, — ответил он, но, как мне показалось, слишком быстро, — его империя отделена от наших земель двумя королевствами и высокими горами. Единственный проход перекрыт высоченной стеной.

— Но только одной цепью гор, — заметил я. — И довольно длинной. Олдвуд и Гинтершелленберг примыкают к империи всей северной стороной, а ваше королевство, как я понимаю, только в одном месте… Это и опасно и… соблазнительно.

— Ваше высочество? — спросил он.

— Императору, — пояснил я, — либо нужно держать с той стороны армию, чтобы не допустить вторжения, либо самому вторгнуться…

Он смотрел на меня спокойно и внимательно.

— Прошу вас, ваше высочество, продолжайте.

— Но даже, — сказал я, — если его армия сможет преодолеть горы с такой же легкостью, как и ваша, в чем я сомневаюсь, то что это ему даст?

Он ответил коротко:

— Победу.

— Это будет очень тяжелая победа, — сказал я. — Его империя, защищенная горами, давно разучилась воевать, а ваши люди — нет. Но если даже захватить, что дальше? Удерживать власть долго не сможет, с севера обязательно хлынут новые завоеватели и сотрут его войска здесь в пыль. Так что он заинтересован, очень заинтересован в самых дружеских отношениях с тремя вашими королевствами. И, конечно, у него даже в этом королевском дворце есть свои люди.