Ричард Длинные Руки — грандпринц

Он нервно дернулся.

— Нет!..

— Почему?

— Я подбирал, — ответил он, — только самых верных! И проверенных.

— Я не говорю, — сказал я, — что всех, но некоторых удается подкупить, соблазнить, перевербовать, дать им больше, чем получают у вас… А достаточно одного, чтобы императору знать все, что здесь происходит, о чем говорят, какие планы вынашивают…

Елизавета сказала тихо:

— И не только императору.

Вольфганг покосился на слугу, что снова приблизился с кувшином в руках.

— Вы говорите страшные вещи.

— Неприятные, — уточнила Елизавета.

— Реальные, — сказал я. — Даже, есть такое гадкое слово, обыденные. Короли привыкают, что за ними шпионят, и живут с этим. Вам об этом и думать не хочется, но знаете об этом прекрасно.

Возможно, мелькнуло у меня в голове, в расчете на шпионов Вильгельма королева и спала со мной. Пусть в империи знают, что я дружен с королем и его женой. Это значит, пусть всерьез верят, будто я могу представлять угрозу даже для Вильгельма. Ладно, пусть не угрозу, но серьезный противовес.

Конечно, переспать с женой короля Меции с его молчаливого согласия вовсе не значит стать его союзником, однако за такую приятную малость все-таки могу оказать поддержку хотя бы словом… не упоминая, разумеется, почему вдруг это королевство пользуется моим расположением. Возможно, другие придают моему слову больше веса, чем я думаю.

Некоторое время мы молча смаковали дивное вино, наконец я поднялся, учтиво поклонился супругам.

— Ваши величества… Пойду взгляну на своего коня. Он, как ребенок, любит внимание.

— Да, — ответил король, — наши животные… они не принимают наших отговорок.

Я вышел в коридор, сквозняк тянет по полу такой, что вот-вот там понесет снег, а пламя светильников трепещет даже в самых уединенных уголках.

За окнами бушует не буря, а ураган. Если бы стекло научились делать тоньше и большими листами, его давно вышибло первым же ударом бури, но здесь и окна крохотные, и стекла составлены из толстых кусков, скрепленных массивными железными прутьями, но все равно даже стены потряхивает, а глыбы, из которых составлен замок, начинают шевелиться и потрескивать.

Вернувшись в апартаменты, я походил взад-вперед по комнате, поупражнялся в быстром вызывании мечей, топоров, арбалетов, даже медный кувшин перенес к себе, а потом отправил обратно.

Получается хорошо, но только вот так, когда никто не мешает и ни на что не отвлекаюсь, но стоит в коридоре кому-то громко чихнуть — все, не смогу настроиться еще с полчаса. И тем более не могу вызвать меч именно тогда, когда это особенно нужно: в момент схватки или перед схваткой.

Бобик бесстыдно дрыхнет с утра, сколько в него сна влезает, не понимаю. Видимо, наш общий инстинкт, гласящий, что в дождь, снег, бурю нужно забиться поглубже в нору и спать, беречь силы, в нем силен особенно, а в человеке так себе, потому Господь и выдвинул его на пост доминанта природы.

Я рухнул на ложе и, сосредоточившись, начал призывать только мечи, это дается легче, быстрее концентрируюсь, вчувствовываюсь, и через мгновение удар рукояти в ладонь!

Когда начало получаться почти моментально, распахнулась дверь, слуга сказал почтительно:

— Ваше высочество… обед готов.

— Уже? — изумился я.

— Да, ваше высочество… Вам подать сюда или будете обедать с его и ее величествами?

Я открыл было рот, чтобы велеть подать сюда, здесь можно не оттопыривать мизинчики, но, с другой стороны, не сочтет ли Вольфганг, будто избегаю его, что замыслил что-то недоброе…

— А как лучше?

Он поклонился.

— Вам виднее, ваше высочество.

— А что говорит местный этикет?

Он ответил с непроницаемым лицом:

— Такие вопросы решает сам гость.

Я подавил вздох и сказал громко:

— Конечно же, я предпочитаю обедать со своим другом королем Вольфгангом! Обедаем там же?

Он покачал головой, взглянул с упреком.

— Конечно же нет! То завтрак, а то обед…

— Веди, — сказал я.

Глава 5

Придворных вдвое больше, чем вчера вечером, прибыли со всех концов города, чтобы увидеть этого грозного завоевателя, нанесшего сокрушительное поражение самому Мунтвигу, попробовать догадаться, чего он здесь, пошептаться насчет неизбежных изменений, последствий.

Я шел быстро и решительно, словно не на обед, а на важное заседание, где мне предстоит переубедить всех императоров мира согласиться на перестройку мира под моим руководством.

За мной пытались пристроиться несколько человек, то ли в свиту, то ли с вопросами, но их остановили, а я широкими шагами приблизился к дверям обеденной столовой, слуги торопливо распахнули обе дверки и тут же захлопнули за мной.

Король и королева уже за столом, мирно и тихонько беседуют, чуть повернув друг к другу головы. Я вошел, прямой и налитый силой, весело и бодро поклонился.

— Ваше величество… ваше величество…

Елизавета улыбнулась, видя, как я проглотил дежурный вопрос насчет как спалось, прозвучит бестактно, а Вольфганг сказал с улыбкой:

— Садитесь, дорогой принц. На столе пусто вовсе не потому что, как вы говорите, мы все тайком пожрали…

— Мы ждали вас, — объяснила Елизавета.

— Надеюсь, — сказал я учтиво, — не слишком долго?

Вельможа молча поставил перед королем блюдо с салатами и холодным мясом, а фрейлина, из незнакомых мне, обслужила королеву, на меня поглядывала с обещающей улыбкой, даже многообещающей.

Мне положили на тарелку все то же, что и королю, это тоже этикет, король быстро пробормотал молитву, и мы некоторое время ели молча.

Стараясь внести свой вклад, я заполнил вином пока пустые чаши, королю — сухим вином, нам с королевой сладким, я тоже предпочитаю все сладкое, пусть это и считается не по-мужски.

Король поблагодарил меня легким кивком, королева сделала глоток и счастливо заулыбалась.

— Вы просто сокровище, сэр Ричард!

— Стараюсь, — ответил я скромно, снова проглотил вопрос насчет того, как спалось и что снилось, покосился на вздрагивающие стены. — Что у вас тут за бури?.. Как будто все ветры с цепи сорвались!

— Чем сильнее буря, — заметил король философски, — тем быстрее заканчивается.

— Во всем видите лучшую сторону? — спросил я.

Он кивнул.

— Да, хотя помню и о худшей.