Ричард Длинные Руки – конунг

Тихохонько, чтобы никто не услышал плеска, спустился по веревке в воду и, не отпуская, сосредоточился, пытаясь представить себя большой и очень опасной рыбиной… нет, вообще существом, приспособившимся жить в воде, могучим и опасным…

Воздух стал тяжелым и липким, я попытался вздохнуть глубже, но в груди затрещало, кольнуло неприятно с обеих сторон, а ноги свело короткой судорогой.

Пальцы уже не могли удерживать тяжелое тело, я успел увидеть эти крохотные истончившиеся отростки, похожие на щупальца мелкой медузы, вода приняла мое грузное тело без плеска.

Я судорожно задерживал дыхание, чувствуя, что совершил величайшую глупость…

…грудь сама по себе сделала вздох, я ощутил себя легче, это не вздох, похоже, я получаю кислород прямо из воды. Посмотреть свою морду со стороны не могу, но тело у меня в самом деле рыбье… однако такое же у дельфинов, у касаток и даже у ихтиозавров.

Я сделал медленный и осторожный круг, держа корабль в середине, к телу надо еще приноровиться, и хотя я велик и вроде бы свиреп, но…

Мои плечи передернулись сами по себе. На земле и в воздухе немало чудовищ, но в воде их неизмеримо больше. Здесь они крупнее, так как вес не играет роли, можно расти и расти, здесь они намного свирепее и опаснее. К тому же видимость в воде намного хуже, заметишь опасность тогда, когда на тебя уже мчится что-то с пастью размером с ущелье…

Что за дурак, сказал я себе со стыдом. Хищников намного больше, чем на суше, уже потому, что и добычи здесь на квадратный метр в десятки раз…

Но и выбираться на корабль вроде бы не совсем, это же признаться, что струсил, пойду-ка на компромисс: опущусь вертикально, посмотрю, в самом ли деле там десятки затопленных кораблей, а потом свечой вверх…

Глава 6

Я трижды останавливался на пути к далекому и страшному дну, говорил себе, что делаю величайшую глупость, нельзя же так, но неведомый в моем срединном стыд заставлял пересиливать ужас перед бездной и опускаться еще и еще.

Наконец, когда совсем уже твердо и окончательно решил подниматься, внизу проступили смутные очертания чего-то мягко холмистого. И потом и вовсе стало видно настолько облепленные морскими водорослями и ракушками мачты и борта кораблей, что и не узнал бы, если бы не ждал увидеть именно их.

Затонувшие суда торчат кто кормой кверху, кто носом, некоторые набоку, я медленно плыл над ними, не везде даже угадывая, что именно вижу, понял потрясенно, что нет ни единого свободного клочка дна, где не было бы корабля…

Возможно, даже под этими кораблями не дно, а другие корабли. А под теми – другие…

Я чувствовал страх, словно заглянул в бездну времени, это же сколько безнадежных попыток, до чего же человек упрямая скотина, ничто его не останавливает перед расширением своего ареала.

Постепенно уровень дна с кораблями понижался, я снова намерился вернуться и точно так же, будто кто-то дразнит меня приманкой, снова увидел наконец-то свободное от затонувших кораблей дно.

Ничего особенного, привычные крабы, крупные и мелкие ракушки, проплыла пара медуз, колышут стеблями неопрятного вида водоросли на крупном камне…

Глаз поймал нечто непривычное, я уставился в ту сторону, что-то вроде длинного вытянутого мешка, что стремится всплыть, но это не мешок, совсем не…

Сердце застучало чаще, я подплыл быстрее. Из рыхлого ила и песка вверх идет толстая железная цепь, а другой конец приклепан к толстому кольцу на ноге… женщины.

Она с закрытыми глазами и бессильно опущенными руками едва заметно покачивается в теплой воде. Роскошные золотые волосы с зеленью стремятся вверх и колышутся, словно щупальца медузы.

Я проплыл вокруг, не придумал ничего лучшего, как ухватить короткими ластами за цепь, потянул с силой. Очень неохотно подалась моим усилиям, из песка появилась массивная наковальня.

Женщина выглядит так, будто только что заснула. Я присмотрелся и охнул: на шее медленно бьется жилка, словно сердце все еще работает, хотя это какая-то дикость, мы же в полумиле от поверхности, здесь ко всему еще и давление, я же чувствую…

Цепь заскрежетала, я пытался ее рвать, грызть, ломать и перекручивать звенья. Наконец в челюстях хрустнуло, это же надо, какие у меня зубки, я ухватил женщину передними плавниками и пошел наверх.

Она не открывает глаз, но я чувствую, что в ней еще теплится жизнь, ума не приложу, как это можно… но сейчас важнее другое, как вот вылезу таким да еще с подобным уловом…

Наверху появилось мутное пятно, я замедлил подъем, это же утро, я весь остаток ночи спускался да присматривался, ну я и орел… подводный, мне сейчас самое то показаться на глаза команде.

Сосредоточившись, я начал твердить себе, что рыбой хорошо, а человеком лучше, изволю вернуться в свое предыдущее тело, изволю немедленно, вот прямо сейчас…

Я перевоплотился даже чуть раньше, успел хватить воды, а женщину выпустил из рук, но, к счастью, перехватил конец цепи. Вынырнул на поверхность, корабль далековато, я начал орать и размахивать руками, цепь тяжела и тащит вниз…

В двух шагах всплыло женское тело, мне стало чуть легче, цепь держим вместе, но все-таки долго так не выдержим…

Нас заметили, как мне рассказывали, почти сразу вахтенные на высоте и сразу же подняли крик. На палубе принялись спешно спускать лодку.

Я изнемогал, удерживая женщину на плаву, когда к нам подплыли и помогли перевалиться через борт, а потом втащили обрывок цепи. Женщина оставалась неподвижной, лицо изнуренное, ни кровинки, очень худая, мокрое платье выдает не только торчащие ключицы, но и ребра. Глаза запали в темные пещеры, губы фиолетовые, подбородок заострился.

На меня посматривали со страхом, один из матросов пробормотал пугливо:

– Морская дева?

– Морских не топят, – пробормотал я.

Он с недоумением посмотрел на цепь у ее ноги.

– Может быть, ее просто посадили на цепь? Чтоб не кусалась?

Второй сказал с нервным смешком:

– Греби быстрее! А то вдруг очнется раньше, чем доплывем…

Я все еще дышал хрипло, приводя себя в порядок, в голове рой мыслей, но ни одной умной. Весла ударялись о воду все чаще, рулевой покрикивал, задавая темп.

Корабль приближался, через борт свешивались любопытные, едва не выпадают. Глаза у всех обалдевшие, по взмаху руки шкипера Нелля вниз полетели две веревочные лестницы.

Мне помогли уцепиться первому, женщину я перебросил себе через плечо, другим доверять рискованно. Сизифу и то легче подниматься в гору, но сверху опустились руки и помогли перевалиться через борт вместе с грузом.

Матросы обалдели, когда я опустил ее на палубу. Голова незнакомки красиво откинута, длинные мокрые волосы оттягивают ее с такой силой, что может переломиться хрупкая шея. Я бережно поддерживал, как младенца при купании, у них такие же непропорционально тяжелые головы.