Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии

Азазель подвигал в воздухе руками, между нами возник невысокий изящный столик с непропорционально длинной столешницей. Азазель картинным жестом бросил на нее рулон бумаги. Тот красиво расстелился по всей поверхности столешницы, не выйдя ни на миллиметр за края.

Я поймал его хитрый взгляд, смотрит победно, сказал небрежно:

–  Масштабируемая, это хорошо. У меня таких сотни.

–  Геенома?
– уточнил он.

–  Что гееном, - ответил я тем же тоном, - есть даже новые карты ада Кингсли Эмиса. Хотя вооб-ще-то это несколько не то, однако тоже весьма, я был впечатлен.

Михаил, не слушая нас, с надменным и раздраженным видом всматривался в карту.

–  Что-то у вас тут слишком сложно, - сказал он.
– Семь уровней? Это что, копируете семь небесных?

–  Типа того, - ответил я за Азазеля.
– Только пирамида афедроном кверху, а вершиной довлеет вглыбь, типа как у страуса. Это птица такая, что никак не долетит до середины Данапра. Давайте думать, как действовать. Первым там гееном, который в народе все знают, его по-простому и домашнему зовут геенной, дальше Врата Молчания, затем Врата Смерти…

–  Врата Первобытной Грязи, - прервал Михаил в нетерпении, - Могильная Яма, Абаддон и Шеол. Но где крепость новых мятежников?

Азазель произнес чуточку злорадно:

–  Боюсь, придется пройти все уровни.

Он нахмурился:

–  Что, в самом деле нашли место даже за Ше-олом?

–  Под Шеолом, - уточнил Азазель.
– Учти, они все сохраняли в тайне и от Вельзевула с его людьми! Потому и выбрали такое место.

Михаил бросил злой взгляд в сторону Вельзевула.

–  Что-то не верится.

–  Что место там?

–  Что Вельзевул не знает, - сказал он еще злее.
– Ладно-ладно, это не спор, а мысли вслух.

–  Не хочешь верить, - сказал я обвиняюще.
– Надо, чтобы и Вельзевулу досталось?.. Почему?

Он снова посмотрел косо на Вельзевула.

–  А ты знаешь, почему небесное воинство выросло до сорока девяти миллионов ангелов?

–  Скажи, - попросил я заинтересованно.

–  Демоны в аду продолжают плодиться, - ответил он раздраженно.
– Потому при рождении каждого демона в аду на свет появляется ангел на небесах. Тебе показалось, что сорок девять миллионов ангелов слишком много? А сорок девять миллионов демонов?

Меня передернуло, словно голым выставили на морозный ветер.

–  Жуть!

–  То-то, - сказал он с нажимом.
– Я пройду все уровни до Шеола и глубже, где и разгромлю мятежников. Разгромлю и уничтожу. И если кто-то попробует остановить меня раньше - пусть пеняет на себя!

Он бросил равнодушный взгляд на карту, развернулся и пошел к своим троим архангелам, что сразу же окружили его и засыпали жаркими вопросами.

Азазель проводил архистратига долгим взглядом.

–  Понять его можно…

–  Думаешь, - сказал я, - Михаил использует новых мятежников, чтобы уменьшить численность старых?

–  А тут и думать нечего, - буркнул Азазель.
– Михаил сейчас упорно избегает сотрудничества с Вельзевулом, чтобы не связывать себя никакими обещаниями. Он пройдет до Шеола и глубже с огнем и мечом, уничтожая все на пути. И хорошо, если демонов в аду останется хотя бы миллион.

Я снова зябко передернул плечами.

–  По мне и то много. Правда, если не будут покидать ада, то мне все равно, сколько их там.

Он прищурился:

–  Точно?

Я подумал и признался:

–  Нет. Лучше, чтобы их там было не больше десятка. Ну, пусть сотня. Да, вообще-то понимаю Михаила… Одобрить не могу, я гуманист и либерал, но в душе понимаю и одобряю, как любой гуманист одобряет диктатуру, хотя вслух громко и с пафосом обличает, ибо в приличном обществе нужно почему-то и вести себя прилично, хотя и не хочется.

Он пробормотал:

–  Странные вы существа. Сколько живу среди людей, всегда что-то новое. Ты как насчет похода?

Я покачал головой:

–  Моя мечта - лежать на диване и смотреть на все эти походы, держа в руке не меч, а фужер с вином. Но пока не получается. Со дня на день на Землю грохнется Маркус. Мне кажется, он так огромен, что сдвинет земные пласты. Потому важнее дать бой тому, кто прибудет сверху, чем драться в аду. Тут и Михаил мог бы справиться, если бы не.

–  Вот именно, - сказал он мрачно.
– Уверен, что светлые и темные не подерутся еще до того, как подойдем к цитадели Алфофаниэша?

Я молча посмотрел в сторону архангелов, у них там завязался горячий спор, а Михаил, как вижу, первый среди равных, но вовсе не монарх, прикрикнуть на архангелов и заставить отжиматься не может.

Они все оглянулись на мой мощный вопль:

–  Михаил!.. Вельзевул!.. На минутку ко мне, ваши сиятельства!.. Желательно еще прояснить один момент, иначе наша грандиозная операция по ликвидации мятежников может закончиться грандиознейшим провалом…

Михаил обернулся и вперил в меня злой взгляд, полный подозрения, не пытаюсь ли в последний момент все порушить, его архангелы выглядят тоже встревоженными.

С другой стороны Вельзевул и архидемоны тоже смотрят с недоверием, ворчат, злобно поглядывают то на архангелов, то на меня, уже никому не доверяя.

Я загребающими жестами то ли велел, то ли упросил подойти обе стороны ближе, набрал в грудь воздуха перед решающей минутой.

–  Предлагаю, - прокричал я звучно, стараясь, чтобы в моем голосе слышалась уверенность, - признать то, что Господь видел еще тогда, а вы узрели и убедились сейчас, в последние годы или столетия.

Рафаил сказал с мягким неудовольствием:

–  Это поняли уже все. Или почти все.

Я сказал с нажимом:

–  Этого мало! Мало понять. Надо дать понять, что да, поняли. Нужно сказать об этом громко, искренне, убедительно!

Михаил спросил подозрительно:

–  Что… что сказать?

–  Вельзевул скажет, - крикнул я, потому что в рядах архидемонов началась подозрительная возня, - что был не прав, усомнившись в действиях Творца!.. Он это уже признал, но кулуарно, а извинение должно быть адекватно оскорблению. Потому он должен извиниться не шепотом, глядя в сторону, а громко и перед всеми!