Ричард Длинные Руки - принц императорской мантии

Гораздо труднее пришлось с армией освобожденных преступников под руководством легендарного Ганнибала Разрушителя. Потеряв почти треть армии, Вельзевул сумел окружить крепость Шах-рирона и начал смыкать кольцо вокруг цитадели Картиеля, но на помощь Ганнибалу пришел со своей армией Аттила, не менее великий полководец и завоеватель, ударил двумя клиньями. Левый вскоре в панике начал отступать, прямодушные и не искушенные в воинских хитростях ангелы, хоть и темные, с торжеством ринулись преследовать, на что и рассчитывал Атгила.

После разгрома и полного истребления этих ангелов воинский дух оставшихся весьма упал. Тогда уже Ганнибал, спешно перегруппировав войска, перешел в стремительное наступление.

Ангелы дрогнули, начали отступать, а отступление вскоре превратилось в паническое бегство. Уриил и Гавриил за это время собрали остатки своей армии, попытались выстроить защиту, но их смели с ходу, почти не останавливаясь, затем пошли захватывать уровни ада один за другим.

Азазель быстро взглянул на меня:

–  Как там твои?

Я ответил, скрывая сильнейшую тревогу:

–  Портал перекрыт церковниками. Плюс маги. Там ангелов нет, а люди совсем не простые… Исчадия ада не выпустят на поверхность!

Вельзевул пробормотал в сомнении:

–  Уверен?

–  Не очень, - признался я.
– Но держать оборону проще, чем прорываться, по себе знаешь.

–  Знаю, - согласился он мрачно.

–  Потому не пройдут, - сказал я.

–  Уверен?

–  В этой жизни в чем можно быть уверенным?
– спросил я невесело.
– Надеюсь. Господь Бог тоже надеется, что у нас все получится. Думаешь, Ему хочется нас уничтожать? Нет, вынужден.

Снова двигались молча, я даже не заикался, чтобы нас перенесли поближе, увы, ни Азазель, ни сам Вельзевул не бывали в этой части ада, открытого и сохраненного новомятежными ангелами в тайне от своих вожаков.

Тамплиер в какой-то момент приблизился, вид у него такой, что стукнет или пнет, но манеры победили, всего лишь рыкнул:

–  Сэр Ричард? Сэр Ричард!.. Вы слышите?

Я дернулся, очнулся от тяжелых дум.

–  Простите, сэр Тамплиер, задумался… Знаете ли, такое горькое разочарование… Я такой прекраснейший мир небесных ангелов выстроил! А он рухнул при первом же, ну пусть при втором, соприкосновении с грубой действительностью. Она всегда грубая, если вы еще не заметили.

–  Грубая?
– переспросил он.
– Потому что идет с вами? И всего набралась, как собака блох?

–  Нет, - пояснил я вяло, - вообще грубая. Я же мечтатель, поэт, изысканная душа!.. Мечтал узреть дивные красоты!

Он перекрестился и сказал строго:

–  Только Господь может творить красоту.

–  Вот-вот, - сказал я, - была надежда на этих яростных и непокорных, не склонивших выю, не смирившихся, презревших грошовый уют… Уж они-то, не скованные никакими узкими рамками и догмами, свободные и вольные от всех догм общества… И что я зрю?

Он посмотрел по сторонам с недоумением:

–  И что?

–  А ничего, - ответил я горько.
– Я такого на-представлял! И был уверен, что увижу что-то еще круче и необыкновеннее, чем мое напредставляль-ное!.. Это должно быть ух и ого, а то и о-го-го! Это же загадочный мир темных ангелов, мятежников и ангелов зла, посмевших бросить вызов самому Творцу! Я должен быть сражен, раздавлен и весьма как бы вот так распластан… Но как грустно, что мои наивные детские мечты взрослого дурака вот так жестоко и с размаху прямо о каменный пол!.. Только за это стоит перебить здесь всех, кого встретим. И виноваты или нет - Господь определит потом.

Азазель тоже прислушивался, я успел увидеть в его глазах даже скрытое сочувствие, но он быстро отвел взгляд, а Тамплиер повторил строго:

–  Прекрасное творит только Господь! Отпавшие от него способны лишь на мерзости и всякое непотребство.

–  Или на жалкое подражание, - согласился я.
– И было бы кому - человеку! Которого как только не обзывают. Нет уж, весь этот мир до основанья мы разрушим, ну и затем мы наш, мы новый мир построим…

Азазель догнал, спросил:

–  Здесь?

–  Нет, - сообщил я, - здесь устроим копи. И шахты. Можно даже металлургический комбинат, чтобы при добыче сразу переработка, сократим расходы на перевозку.

Он спросил настороженно:

–  А как же ад?

–  Ад можно устроить и на земле, - объяснил я.
– Зачем спускаться так глубоко? Здесь даже нечего оставить на исторические памятники.

Тамплиер посмотрел по сторонам.

–  И что вы ждали тут особо чудесного, если тут Господь не приложил руку?

–  Не знаю, - ответил я честно, - но представлял нечто необыкновенное, не укладывающееся в сознание! Нечто из другого пространства-времени, другой материи и с другими физическими свойствами… не обращайте внимания, это от жары у меня легкое помрачение с элементами эстетического бреда. Возможно, для них и было что-то подобное, ведь Господу поменять даже базовые физические законы, что мне два пальца о дерево! Но ангелы все испортили, по-обезьяньи подражая человеку, которого называли комком мокрой глины и которому отказались поклониться!

Он хмыкнул, огляделся. Если не считать ужасающий жар, от которого мы защищены, весь мир ада, о котором я думал с трепещущим сердцем и холодом во внутренностях, в самом деле всего лишь черная выжженная пустыня с хрустящей под ногами землей.

Вдали в красном зареве черные горы, исполосованные багровыми ручьями сбегающей лавы, ежесекундно выбрасывают в небо массы раскаленных камней, миллионы тонн пепла.

Земля дрожит и глухо стонет, в глубине двигается нечто исполинское, дочеловеческое, с треском раздвигая узкие щели, образовывая огромные пещеры, что переходят одна в другую, а потом ведут вниз, где в конце концов подземный монстр неспешно уходит в кипящую лаву.

Азазель странно поглядывал на меня, я делал вид, что не замечаю, наконец он пошел рядом, даже стараясь ступать в ногу.

Я помалкивал, наконец он спросил осторожно:

–  И что… не впечатляет? В самом деле?

Я покачал головой:

–  Нет.

–  Но это же, - сказал он раздельно и даже с придыханием, - ад! Последний уровень!.. Самый ужасающий!

–  Самое ужасающее, - возразил я, - это человеческое воображение. Видел бы ты, что за ад я навоображал!

Он некоторое время шел молча, то ли старался понять, то ли не решался сказать что-то очень важное, наконец произнес глухим голосом:

–  Ты человек, что значит - грубая и бесчувственная свинья, потому могу сказать тебе то, что любого ангела ввергнет в глубочайшее уныние, а то и вовсе уничтожит.

Я спросил вяло:

–  Ну-ну, что это за?

–  Творец, - ответил он лаконично.
– Ты о Нем думал?

–  Много раз, - сказал я.
– А что?

Он понизил голос:

–  Вы считаете, что Он недоступен только вам, людям. Свобода воли, то да се, Он вам даже не показывается, чтобы не влиять на ваши поступки! Верно?