Рики Макарони и Старая Гвардия

— Только теперь попрошу вас блокировать заклятья противника, а не позволять им попадать куда попало, — сделала замечание невозмутимая Луна. — Ну, теперь что-нибудь посерьезнее. Начинайте, как получится.

«Понимать с первого раза – редкий дар», — оценил Рики. Профессор Лавгуд блокировала саму возможность не послушаться ее, не стала больше считать и передала всю инициативу ученикам. Но, как почувствовал Рики через несколько секунд, дарованная самостоятельность может быть тяжким бременем.

Рики перебрал в уме несколько комбинаций заклятий, приготовился, но так ничего и не сделал. Френк внимательно сверлил его глазами и не начинал, и ему тоже стало не совсем удобно. Какое-то время он ждал действий от противника, причем физически чувствовал, как его собственный взгляд становится все неувереннее. Потом вдруг ему стало смешно: Эйвери, в самом деле, при своей комплекции и репутации выглядел бесподобно солидно!

— Продолжайте, — мягко вернула их к заданию профессор Лавгуд.

Рики атаковал Помеховой порчей. Френк блокировал заклинание почти сразу.

— Теперь Вы, Эйвери, — сказала профессор Лавгуд. Примерно таким же тоном она комментировала бы письменную работу. Рики слышал, как затаил дыхание, наблюдая за ними, класс, но преподавателя дуэль, казалось, не волновала.

— Петрифифкус Тоталус! – выкрикнул Френк.

— Протего! – защитился Рики.

Они упражнялись весь остаток урока и даже не поцарапали друг друга. Рики не хотел бы, чтобы у Ппройфессора Лавгуд возникли из-за них неприятности. Он предполагал, что вне класса и при наличии повода дуэль не прошла бы так на удивление спокойно. Но Френк тоже держался нейтрально.

— Кто скажет, какие ошибки были допущены? – поинтересовалась профессор.

Пока одноклассники наперебой комментировали поединок, Рики успел немного почистить робу, но все равно вознамерился отнести ее в стирку. Прозвенел колокол.

— Все свободны. А вы останьтесь, — распорядилась профессор Лавгуд, кивая на них с Френком.

Недоумевая, Рики собрал сумку и приблизился к учительскому столу, за которым профессор не могла расположиться, по причине того, что тогда на ней остались бы следы показательной дуэли.

— Не могли бы вы помочь мне убрать все это? – потребовала она. – Это не наказание, конечно, вы ведь не специально навели такое безобразие. Но мистер Филч это вряд ли поймет. А я не хочу поссориться с ним в первый же месяц, хотя, конечно, это когда-нибудь произойдет.

— Думаю, после настоящей дуэли не приходится столько убирать, — улыбнулся ей Рики.

Бурча что-то недовольное, Эйвери начал махать палочкой. И, пусть толку от этого было немного, он оставался в классе до того момента, как профессор Лавгуд поблагодарила их и отпустила.

— А настоящая дуэль у нас когда-нибудь будет, — пообещал он за дверью и гордо ушел вперед, так и не задев рюкзаком Лео.

— Надо признать, профессор Лавгуд может нас научить, — прокомментировал друг, приближаясь к Рики. – Чего она хотела?

— Мы прибирались, — ответил Рики.

— Эйвери тяжело пережил это? – понимающе поглядев вслед Френку, поинтересовался Лео.

— Вроде нет. Я как-то не обратил внимания, — пожал плечами Рики. – Такого урока у нас, конечно, еще не было!

— Несомненно, профессор Лавгуд знает толк в дуэлях и проклятиях, — медленно произнес Лео, — и она тебе нравится, но, должен признать, ее манера поведения меня обескураживает. Она все время ведет себя так, как будто все нормально. У меня возникло ощущение, что, обрати вы друг друга в порошок, она только скажет «как интересно»!

«Похоже, многодетные мамаши ко всему привычные» — такой вывод сделал Рики для себя. Внезапно возникло ощущение тревоги. Оно прошло еще быстрее, чем появилось, но Рики успел понять, что это связано с уроком профессора Лавгуд. «А что необычного случилось? – подумал он. — Френк был так же заносчив и невежлив, как всегда. Дуэль пообещал… Интересно, это можно считать вызовом?»

К вечеру он уже считал, что все его дурные предчувствия оправданы. И обязан он тому исключительно любимым друзьям и никому другому.

Дику стало известно, что первокурсники «Гриффиндора» вызвали на себя праведный гнев мистера Филча. Он неосторожно сообщил об этом Артуру, который тут же помчался туда разбираться. Вернулся он, естественно, в самом скверном настроении, и тут выяснилось, что там еще были первоклассники «Слизерина». Когда после всего этого слизеринский второкурсник, поспоривший в гриффиндорцем своей параллели, проник в кабинет профессора МакГонагол, но вместо того, чтобы, как оговорено, снять пуговицу с ее мантии, уронил вешалку, дело приняло гигантские масштабы. Проходящий мимо Эди задержал его, что называется, с поличным, началось разбирательство с участием завучей и всех старост.

Рики считал эти дрязги по сути пустяковыми, но сам прочувствовал, как они затягивают. Узнав от профессора МакГонагол, какими надлежит быть настоящим старостам, его друзья зачем-то вернулись в штаб. Рики посоветовал всем разойтись, пока они не наговорили друг другу лишнего. Он, как никогда, осознал, что находится между нескольких огней, и не знает, как быть. Но обстановка казалась ему настолько скверной, что он предпочел пока о ней не думать, и при случае написать Питу.

Однако самое худшее ожидало Рики на трансфигурации.

Профессор МакГонагол делала записи в журнале всю перемену, пока ученики заходили и рассаживались. Она резко кивала в ответ на приветствия, но до звонка так и не подняла головы.

А потом, пока она говорила о наиболее распространенных заданиях на СОВах, напрямую связанных с темой, которую они проходили, Рики настолько отвлекся, что изобразил пару розочек на полях. Он пришел в себя, когда прямо перед ним оказалась белая мышка в коробке, которую профессор, раздавая материал, почти грохнула о его парту.

— Весьма кстати, что у некоторых из вас открыты тетради, — произнесла МакГонагол, давая понять, что даже такие суровые преподаватели, как она, не лишены ехидства. – Вы можете повторить весть алгоритм заклинания испарения, с тем, чтоб воспроизвести его по свежим, так сказать, следам.

Рики сделалось не по себе.

— Возьмите палочки, — велела МакГонагол, — и тренируйтесь!

— Как? – вырвалось у Рики.

— Вы ведь в состоянии выговорить «Эванеско», Макарони? – спросила строгая дама, всем корпусом разворачиваясь к нему.