Рики Макарони и Вестники Ниоткуда

— Как можно было ставить на сегодняшнее дежурство его? – недовольно бросил Марко, косясь на Марину.

— Он в карты всем проиграл, потому что Синьора сказала учителям самим поделить дежурство, — объяснила она, понизив голос, и повернулась к Рики. – Такие пробки – обычное дело. Просто он очень вредный.

— А кто выиграл? – раздались заинтересованные голоса.

— Придет Ческа, спросите у нее, — недовольно пробубнила Марина.

— А какой предмет он преподает? – спросил Рики.

— Ты разве не понял? – усмехнулся Карло. – Нумерологию, и только из-за него многие от нее отказываются на 6–м курсе. Хорошо, нам до этого далеко. А разве в твоей школе никто не психует? Никогда?

— Только Хагрид, — вырвалось у Рики. – Ну Филч, завхоз, но…

Рики и сам себе не мог объяснить облегчения, которое он испытал, узнав, что старик не будет его учителем. Конечно, профессор Снейп дал бы ему сто очков вперед в искусстве нагнетания стресса при чтении нотации, а Дамблдор – в стимулировании угрызений совести. Дело даже не в том, что на Рики никогда не орали учителя. Просто что-то непонятное, одновременно притом как будто знакомое, насторожило Рики, заставив напрячься пружину интуиции внутри.

— Скоро уже начало, — констатировал Марко. – Клянусь, если нас опять соберется меньше половины, сам составлю список для завтрашнего хора.

Это заявление взволновало парней и даже Марину.

— Ты и на такое способен? – скривил губы Карло. Тот невозмутимо кивнул.

— Марко, не ищи себе и нам всем приключений, — посоветовала Марина.

— Только волков в стаде нам не хватает, — поддержал Пеппе.

Одноклассники недовольно ворчали и недружелюбно стреляли глазами в старосту.

— Я третий год угрожаю, надо же когда-то и сделать, — пожал плечами тот. – О, явилась королевская особа…

Из пустующей арки четвертого курса ребята вдруг посыпались, как леденцы из мешка Санта–Клауса. Среди них – Ческа, которая плюхнулась аккурат на попу.

Время как будто замедлило бег. Сначала, буквально долю секунды, она казалась испуганной. Это выражение вмиг сменилось на недовольное, когда соседка, падая, неловко сбила ей ободок на сторону. Ее сердитый возглас был заглушен руганью дежурного преподавателя.

Тут Рики ощутил щипок в районе локтя и повернулся.

— Еще один больной, — проворчал ему староста и кивнул на стоящего рядом Карло – тот неотрывно наблюдал за Ческой. Рики это совсем не понравилось.

Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем синхронные четверокурсники отделались от нагоняя. Обязаны они были такому счастью, как позже узнал Рики, тому самому брату Пеппе, который застрял. А так над воротами 6–го курса вдруг зазвенел колокольчик, и до того этот звук действовал на нервы, что полностью отвлечься от него не помогало даже присутствие рядом Чески.

Вновь прибывшие нахлынули на Рики, во что бы то ни стало желая с ним познакомиться. Тут роль опекуна взяла на себя Ческа. Рики приятно щекотала нервы очевидная ее гордость знакомством с ним. От необходимости разговаривать с новыми товарищами его избавила худощавая, производившая впечатление очень юной, черноглазая девица, которая вдруг возникла рядом и потребовала следовать за ней. На новенького она не обратила внимания, и даже когда Ческа кивнула на него, отмахнулась: «Потом!».

— Это наша классная наставница, — пояснил Марко.

Детей провели по узким лестницам на полукруглый балкон. Рики почти не заметил пути, потому что Ческа вела его за руку. Учителя рядом со своими классами выделялись не всегда – только один высокий колдун средних лет построил своих подопечных по росту. Впереди балкона ничего не было, а смотреть вниз – слишком высоко, и Рики не понимал, зачем они здесь, пока ученики не успокоились.

Сверху стремительно опустилась платформа с трибуной, на которой Рики узнал несколько постаревшую в сравнении с тем, как он ее помнил, директрису «МентеСана» — профессора Летицию Джиовинезу. Ее окружали одетые в белое ученики разных возрастов.

— Наших шесть, — вздохнула Ческа, — хотя я так просила…

— Еще раз попробуешь злоупотребить связями – сама там окажешься. Я лично об этом позабочусь, — Марко потряс пергаментом пред ее носом.

Рики был не единственным, кто раздраженно стрельнул глазами в старосту. Ческа фыркнула и демонстративно отвернулась от него.

Между тем зазвучала музыка, и окружавшие директора ученики запели.

— Опять псалом, — фыркнул Карло. – Что-нибудь из оперы, повеселее, не могли подобрать.

Наставница развернулась к шушукающим ученикам с поистине свирепым выражением на лице. Ребята моментально притихли и отвели взгляды. Но Рики все равно наслаждался всем – пением, обществом Чески, солнечным днем. Он не находил поводов для недовольства.

Рики не удивился, что речь Джиовинезы мало чем отличалась от подобной же речи Дамблдора. А потом для него начались обычные учебные будни.

Экзамен, поначалу так смутивший мысли Рики, состоялся лишь через несколько дней. Просто после обеда к нему подбежала классная наставница и, разворачиваясь на ходу, приказала следовать за ней.

— Синьорина, — окликнул ее Рики, едва поспевая за ее широкими торопливыми шагами, — я же ничего не натворил.

К тому моменту он уяснил, что в «МентеСана» карой страшнее, чем гнев Карлотты, была лишь – попасться нумерологу.

— Ну и хвала Всевышнему, — бросила та через плечо, — а то житья от вас нет!

Рики пожал плечами и больше ничего не спрашивал, пока Карлотта не остановилась у окна. Что-то шепнула, и там возник дверной проем, куда она и шагнула, сделав знак Рики следовать за ней.

— А мы не упадем? – осторожно спросил Рики.

— Ради Бога, будь мужчиной! – вспылила Карлотта. – Никто не желает рисковать, что за времена!

Она ухватила Рики за руку и потащила за собой, как некогда Филч. Они оказались в маленькой комнате, стены которой состояли из книжных полок. Еще там, напротив друг друга, располагались два стола. За одним, приветливо улыбаясь, восседала директриса. Перед ней размещались два кресла, одно из которых сразу заняла Карлотта.

Но Рики, не удержавшись, прошел к другому столу. Издалека сфера в центре казалась затуманенной, и он спутал ее с шаром, вроде как у Парвати Патил. Но там внутри была – вся школа! Коридоры, классы и усадьба, каждый из которых, стоило сфокусировать на нем взор, увеличивался. И более того, когда Дзото, брат Пеппе, потянул руку к клетке с раздражаром, шар предупреждающе звякнул.