Рики Макарони и Вестники Ниоткуда

Всех провинившихся задерживали на час после роспуска для репетиции. А именно, несчастные вынуждены были петь под руководством того самого профессора Пигнолли, который дежурил в первый день. Он бессменно выполнял эту работу и оттого, возможно, по словам очевидцев, каждый раз бывал злой, как черт. Репетиция продолжалась обычно час, а в принципе, как угрожал профессор, «сколько потребуется». Самым трудновыполнимым для наказанных было то, что с утра они являлись за час до обычного времени и пели до звонка. Только тогда они имели право разойтись по классам и приступить к занятиям наравне с прочими учениками.

Первым уроком Рики в новой школе была гербология.

В «Хогвартсе» этот предмет был у Рики одним из самых любимых. Он хорошо управлялся с растениями, находил пользу от копания в земле и, кроме того, профессора Стебль, пожилую ведьму, взаимно любил. Там урок проход в теплицах.

Но староста повел класс вглубь коридора. Помещение, где они оказались, было просторным. Высокий каменный потолок постепенно переходил в застекленный. Вдоль стен тянулись кадки с разными растениями; в одном из них Рики с удивлением узнал обычный щавель, но подумал, что ошибается. Кое–где вдоль стен виднелись запертые двери. Доска и несколько парт тонули в свете на фоне стеклянной стены.

— Садись со мной, — предложила Ческа.

Одна из девчонок цокнула языком, кто-то взялся вздыхать и закатывать глаза, Карло надулся, но Рики был равнодушен ко всем проявлениям недовольства. Весь мир заполнила райская музыка и гулкие удары собственного сердца. Он совершенно не заметил упавшую от окон длинную тень.

— О, Карлотта принесла наши книжки и пергаменты, — усмехнулся кто-то. – Надо же, вовремя. По сравнению с прошлым годом такой прогресс!

Ческа и Марина развернулись к говорящему, будто ужаленные. В черных глазах Чески сверкали дьявольские молнии.

— Нет, именно про тебя она, надеюсь, забыла! – рявкнула девушка.

— А что, я неправ? – возмутился парень.

— Успокоиться!

Голос сильно смахивал на удар грома. У Рики возникло рефлекторное желание пригнуться, которое он с честью поборол. Было в этом что-то неприятно знакомое. Он обернулся вместе со всеми.

Увидел он, конечно, не Хагрида, чего немного опасался. Мужчина высокого, но в разумных пределах, роста и плотного сложения стоял между доской и партами, уперев одну руку в бок, а другой широким жестом приглашая рассаживаться.

— Доброе утро, профессор Лютик, — поздоровался староста.

«Ничего себе Лютик», — подумал Рики.

— Здравствуйте, — кивнул преподаватель. – Луцци, если ты недоволен классной наставницей, об этом либо следует говорить лично ей, либо петь для всей школы. Франческа, предупреждение. Располагайтесь. Я раздам ваши вещи.

Притихшие ученики быстро выполнили приказ. Рики не переставал наблюдать за преподавателем боковым зрением и заметил, как тот вынул палочку. Профессор указал на шкаф, полностью занятый одинаковыми стопками книг.

По мановению палочки дверцы распахнулись, а от второго ее движения пачки разлетелись по всему классу. Рики вздрогнул, когда стопка хлопнулась перед ним на парту. «Макарони» — прочел он на небрежно, но изящно наклеенной белой полоске.

— Распакуете позже, — преподаватель сделал предупреждающий жест, и тень от этого движения накрыла полкласса. – Вы помните, на своих уроках я не нуждаюсь в том, чтобы заглядывать в книжки. Марко, ты по–прежнему староста? Кого нет?

— Все здесь, синьор, — с готовностью откликнулся староста.

— Очень хорошо. Должен напомнить, что этот год последний для мальчиков…

Рики недоуменно поглядел сначала на преподавателя, потом на Ческу, но та не удивлялась.

– …ну и слава святой деве, — выразил свое отношение к этому факту профессор Лютик.

При последнем замечании некоторые захихикали, чего Рики уж совсем не понял. Ческа зачем-то кивнула на Пеппе, который пытался втянуть голову в плечи.

— Поэтому на четвертом курсе я традиционно знакомлю учеников с самыми опасными разновидностями магических растений.

Преподаватель повернулся к доске и вытянул палочку, как будто собирался писать с ее помощью. Насколько помнил Рики, абсолютно все преподаватели «Хогвартса» в подобном случае пользовались обычным мелом.

Он взмахнул, и двери вдоль стены перетасовались.

Ученики уставились на дверь с синей ручкой прямо напротив рядов слева от сидящих.

— Там заперты силки дьявола, — торжественно громыхнул профессор Лютик.

Тишина стала, ели это возможно, еще плотнее. Рики незаметно огляделся: лица учеников были так напряжены, как будто их сдавливали за шеи.

— Вы читали о них однажды на первом курсе, — продолжал преподаватель. – Что будет, если я, — палочка в его руке дрогнула, — открою сейчас эту дверь?

Какая-то девчонка взвизгнула. Ческа в ужасе закрыла рот ладонью.

— Ничего, — отчетливо произнес Рики.

Слова вырвались раньше, чем он успел обдумать, надо ли высовываться.

— Что ты сказал? – пробасил преподаватель.

— Абсолютно ничего страшного не случится, если Вы откроете эту дверь, сэр, — ответил Рики. – Если, конечно, за ней в самом деле силки дьявола, — добавил он.

Теперь на него пялился весь класс. Ческа, убравшая руку, но так и не закрывшая ротик, изредка хлопала ресницами.

— Встань, — потребовал преподаватель. Рики подчинился.

— Ты новый мальчик из Англии? Как тебя зовут? – спросил профессор.

Рики успел определить, что громовой голос, сам по себе пугающий своей силой, на деле не несет никакой угрозы.

— Рич… Риккардо Макарони, сэр, — ответил он.

— Риккардо, — повторил преподаватель. – Почему силки опасны для всего живого?

— Они душат, — выпалил Рики и, спохватившись, что это слишком коротко, решил поправиться: — Ну, то есть…

— Правильно, — оборвал Лютик. – И ты считаешь, нам ничего не грозит?

— Здесь и сейчас – не грозит, — «сэра» Рики на этот раз проглотил, — потому что солнечный свет из окна падает прямо на наши парты. Силки дьявола моментально слабеют, вянут и засыхают под прямыми солнечными лучами. Силки нападают только в темноте.

Профессор внимательно разглядывал его. Задние парты шептались.