Рим. Новый Порядок. Том 1

Вот и он почувствовал, что как-то засохло у него в горле, когда тот философ закончил речь. Площадь заполнилась криками, овациями, аккламациями. Так или иначе, всем зашел этот "Стоицизм Империи". Было в нем что-то такое правильное. Гай не мог это выразить словами — увы, он не учился так, как этот философ. Но он понял, что со всеми ими поделились очень важной истиной, той, что близка каждому.

Братство не только для контубернии, центурии, легиона или деревни. Это братство всех живущих, каждого, кто делает важное дело, общее дело Империи.

"Это все надо обсудить в попине между своими. А потом я отправлюсь в деревню и расскажу им," — подумал Руф. Может, не так складно, как тот на форуме, но он точно постарается не упустить главное: про легион, про адаптивность, про старое и новое. И про порядок.

Глава 17

929(176) август, Карнунт, Паннония

Я находился в своих покоях в префектуре лагеря, наслаждаясь долгожданной передышкой после завершения нашего последнего похода. Всё прошло успешно, и это вызывало удовлетворение. Однако я знал, что не все разделяли мой оптимизм. Генералы и отец видели в моей реформе власти в племенах скорее хитрую интригу, направленную на ослабление их боеспособности, чем долговременную стратегию. Они рассчитывали устранить военную угрозу хотя бы на десятилетие при условии внимательного наблюдения за делами варваров.

Для меня же это был ещё один шаг к эксперименту, опыт, который имел потенциал вырасти в нечто большее. У Рима уже была традиция латинизации варваров, хоть и с переменным успехом. Там, где этот процесс завершался успешно, регионы становились более стабильными и безопасными. Мятежи и восстания сводились к минимуму. Однако латинизация варваров была делом сложным, трудоёмким и требующим значительных ресурсов. Империя не могла позволить себе унифицированного и постоянного подхода, а в периоды экономических трудностей этот процесс практически останавливался.

Я размышлял о фундаменте, который закладывал для будущего Империи. На самом деле, потенциал был огромным, если развивать эту идею. Мои тезисы уже вдохновляли многих, но я понимал, что настоящее решение проблем Империи лежит в запуске "плавильни народов". Если удастся наладить этот процесс, можно будет справиться с множеством задач.

Одной из них является сепаратизм провинций. Мы уже начали решать эту проблему идеей единой Империи. Другой важный вопрос — единое образование, воспитание и язык. Это необходимое условие для экономического развития. Даже мои скромные знания в экономике подсказывали, что единая экономическая система требует общего языка. Идея латинизации, знакомая и понятная, в этом плане выглядит особенно перспективно.

Есть и ещё одна проблема — нашествие варварства. Я осуждаю варварство как образ жизни, а не как людей. Варвары, прошедшие латинизацию, становятся "своими". Это важный момент, который, увы, пока не осознают коренные римляне. Их ответом на эту проблему остаётся лишь отвержение. Однако я считаю, что надо изменить это восприятие на 180 градусов. Мы должны приветствовать варваров, готовых начать процесс латинизации, и всеми силами содействовать этому.

Знать, к сожалению, стоит на пути этих перемен. Они заботятся только о собственных интересах, и в этом смысле мало чем отличаются от варваров. Их тоже нужно "перевоспитывать", как тех же варваров. Придётся искать баланс между различными силами, маневрируя между Сциллой и Харибдой. Но знать не едина, и это можно использовать. Я не собираюсь устраивать поголовные репрессии. Римская знать, несмотря на её недостатки, остаётся наиболее образованной частью общества, от которой пока невозможно избавиться. Без них тоже невозможен прогресс.

Без запуска массового образования, от этой зависимости не избавится. А это влияет на их поведение с Императором и его властью. Если сильно прижать им хвост, они и объединится могут. Как-то не хочется повторять судьбу Юлия Цезаря. В этом смысле, римляне, порой, лишены всякого пиетета к власти.

Но в долгосрочной перспективе латинизация и новые экономические механизмы укрепят власть Императора и сделают знать зависимой уже от нас. Я готов делиться с ними властью, но не в ущерб централизации.

Я думаю что нужно просто им раскрыть иную точку зрения на процесс латинизации провинций и уравнения в правах. Да, с одной стороны это риск для них и потеря некой власти, растворение в новой массе народа. Но если быть честным, по уровню накопленных капиталов, с римлянами не сравнятся никакая местная региональная знать. А значит она попадает в зависимость от старой знати. Это неизбежно. И спасением для них будет лишь императорская власть, которая сможет их защитить. Так можно создать новую систему сдержек и противовесов.

Я согласен делится с знатью, но не в ущерб доли власти Императора. А в долгой перспективе эта знать все равно подпадает под нашу пяту. Просто потому что наша семья самая богатая. И некоторые механизмы экономики которые я буду внедрять буду использовать исключительно в интересах централизации власти.

Что-то я замечтался.

Всё это привело меня к важному осознанию: латинизация должна стать более мощным и естественным процессом, чем варваризация. На моей стороне ресурсы Империи, моя воля и время. Необходимо создать такие условия, при которых варвары сами поймут, что латинизация — это единственный путь к лучшей жизни.

Чтобы никто не махнул рукой на мои усилия по реформам в племенах, я попросил отца участвовать в обсуждении и контроле отчётов. Он охотно согласился поделиться обязанностями.

Эти планы я обдумывал, пока ожидал Декстера. Этот человек стал для меня незаменимым помощником, особенно в делах, связанных с армией. Нужно найти ещё нескольких таких людей, но это требует времени. Есть такие люди, но пока они на рассмотрении. Декстер был важным связующим звеном между мной и легионами. Через него я намерен продвигать свои идеи среди военных. Думаю, этот подход будет эффективным.

Наконец, Териллиан постучал в дверь, открыл её и пригласил Тита Декстера, центуриона, который всегда был точен и собран.

— Аве, Цезарь! — произнёс он, отдавая честь.

— Сальве, Тит! Садись, у нас важный разговор, — ответил я, кивая ему на место напротив.

Центурион сел, сдержанно выпрямившись, и я заметил, как он слегка напрягся, понимая серьёзность предстоящей беседы.

— Что говорят в легионах о новой философии? — спросил я, внимательно глядя на него.

Тит на мгновение задумался, видимо, обдумывая ответ. Затем, собравшись с мыслями, произнёс:

— В целом восприняли хорошо, Цезарь. Идея порядка Империи, как основы всего, понятна и близка нам. Легионеры, для которых дисциплина — первоочередная ценность, почувствовали, что новая философия перекликается с их жизненным укладом. Даже Фуст недавно поделился, что заметил изменения: легионеры больше выкладываются на тренировках, с энтузиазмом оттачивают свои навыки. Мы с ним решили, что это влияние ваших идей. Другого объяснения нет - вздохнул он.

Я кивнул, довольный услышанным.

— Это было ожидаемо. Каждый радеет за дело которому отдает свою душу, свое здоровье, жизнь. Легионеры же отдают кровь и жизнь войне. Успехи Империи, ее укрепление для них является чем-то само собой разумеющимся, тем, что им понятно и чего они желают видеть. Новая философия делает этот смысл жизни очевидным и возвышенным. Она учит, что братство, дисциплина, взаимопомощь — это не только внутри легиона, но и в рамках всей Империи, навсегда. Это возможно им дает больше уверенности. Некоторых пугает демобилизация.