Римлянин. Финал

В первые годы, когда фламандских мятежников содержали в общих камерах, мятежи случались часто, но постепенно была построена система индивидуальных камер, паноптикум, в котором никто не может учинить никакого серьёзного беспорядка.

— Здесь у нас проводятся начальные занятия по имперской латыни, — сообщил директор лагеря. — Здесь новоприбывшие постигают азы языка, жизненно необходимого для дальнейшего сокращения срока.

Таргус тратит на этот лагерь 8 875 000 денариев в год, а обратно получает, в виде налогов от вновь встроенных в общество граждан и налогового сбора со всех земель на содержание лагеря, около 12,5 миллионов денариев, причём налоги от освобождённых — это лишь, на данный момент, 2,7 миллиона денариев в год. Оказалось, что исправительная система — это очень выгодно, ведь провинции согласны платить и больше, лишь бы избавиться от своих преступников надолго или даже навсегда.

Ну и демографический эффект тоже присутствует. Сотни тысяч перевоспитанных, интегрировавшихся в общество, женятся или выходят замуж, работают, платят налоги, рожают детей и создают новый человеческий капитал. Это лучше, чем просто казнить или отправлять на каторгу, что очень редко останавливает других людей от совершения преступлений — наглядные примеры практически не работают. Страх постепенно рассеивается, эффект притупляется, а ещё есть истовая вера в свою счастливую звезду — «этих поймали и казнили, потому что они были тупые, а я-то не тупой и точно не попадусь».

— Хм… — понаблюдал Таргус за перевоспитываемыми, внимательно слушающими преподавателя латыни. — Любопытно.

— Это первые шаги на пути к исправлению, — со значением произнёс Дифенбах.

— Покажите мне секцию для неисправимых, — велел император.

— Прошу за мной, Ваше Императорское Величество, — поклонился директор. — Но сразу предупрежу — сейчас она пуста. Накопленную партию рецидивистов уже казнили.

— Я хочу посмотреть на место, а не на неисправимых, — покачал головой Таргус.

Решение о переводе перевоспитываемого в категорию неисправимых принимает коллегия местных специалистов разного профиля, состоящая из двадцати человек — они оценивают поведение перевоспитываемого и выносят вердикт. Чтобы попасть в эту категорию, нужно постараться, но встречаются индивиды, которые умудряются оказаться в этой секции через несколько месяцев.

Таргус велел беречь людской ресурс, обращаться с заключёнными строго, но справедливо, потому что он видит прямую связь между экономическим выхлопом от программы перевоспитания и количеством успешно перевоспитанных людей, выходящих в общество.

— М-да… — рассмотрел он «яму», в которую отправляют неисправимых.

Внешне всё прилично, есть помещения для жилья, но надзор тут осуществляет только «верхняя» охрана.

— Нередко они сами убивают друг друга, — поделился сведениями директор. — Обезумевшее зверьё…

— Мне всё понятно, — произнёс Таргус. — Что ж, тогда перейдём к инспекции — я хочу увидеть бухгалтерскую документацию, производственные цехи и пару десятков случайных камер. Вперёд.

Глава XV Инсигния Дукатус

//Королевство Польша, Варшавская провинция, г. Варшава, 28 июля 1758 года//

Дворец «Империал», построенный в центре Варшавы, к северо-западу от королевского замка, полон представителей польских «монархистов», кормящихся с руки Таргуса и поддерживающих все его начинания.

— Не расслабляйтесь, легионеры, — велел своим подчинённым Мейзель. — Мероприятие ещё не закончено.

Столица Польши живёт в напряжении, потому что местных жителей насторожило резкое повышение концентрации легионеров и вигилов на улицах города. Все ждут, что что-то будет, но это что-то всё никак не начинается, а военный парад идёт, как запланировано.

Офицеры службы Зозим докладывают, что все задуманные мятежниками акции разоблачены и императорскому кортежу ничего не угрожает.

Подковёрная гражданская война ещё далека от завершения и не совсем понятно, чем она закончится. «Монархисты» пользуются военно-экономической поддержкой имперской администрации и, будто бы, выигрывают, но поддержка населения на стороне «республиканцев», активно разыгрывающих националистическую карту.

«Каждая нация считает себя выше других», — подумал Таргус, сидящий за столом и жующий штрудель с вишней. — «Это порождает национализм и войны. А люди просто должны понять, что выше римлян им никогда не стать и весь их национализм не стоит и ногтя мизинца».

Военный парад уже закончился, но скоро начнётся большой и ненужный Таргусу бал для почти до конца разложившейся и изжившей себя европейской аристократии. Он сам приложил немало усилий, чтобы аристократы дошли до такого плачевного состояния, поэтому единственное удовольствие сегодня он испытает только от наблюдения за всеми этими людьми, кичащимися своими более ничего не значащими длинными родословными.

На проведении бала настояла Мария Терезия, всё ещё пребывающая в иллюзиях старого миропорядка, ведь аристократия доминировала все её детство и молодость, а сейчас ей кажется, что это доминирование достигло пика, так как Габсбурги, можно сказать, везде.

Увы, для неё, но власть Габсбургов, как и власть Гольштейн-Готторп-Романовых, с каждым годом становится всё более номинальной, а реальная власть находится в руках административного аппарата, представляющего собой гиперадаптивную бюрократию, подчиняющуюся лишь одному человеку — Таргусу Виридиану.

Что-то такое, но по своему разумению, пытался построить Эрик аф Лингрен, но масштаб у него был слишком мелким, он исходил из своих ограниченных соображений, поэтому закономерно, что его система проиграла более масштабной системе Таргуса.

— Послание от герцогини Зозим Александриненсбургской, — передал ему депешу Георг Мейзель.

— М-хм, — хмыкнул Таргус и распечатал конверт.

Зозим пишет, что удалось расколоть захваченных в Богемии заговорщиков и выйти на их координационный центр. Как оказалось, раскрытые и неудачные попытки покушения — это не общее и стихийное желание покорённых народов избавиться от назойливого императора, а организованная подрывная деятельность, за которой стоят серьёзные люди.

— Герцогиня отправила тебе сведения о готовящемся покушении? — спросил Таргус у Мейзеля.

— Да, — ответил тот. — Меры уже предпринимаются.

Захваченные функционеры координационного центра, располагающие сведениями о всём ходе операции по физическому устранению Таргуса, были вынуждены поделиться всем этим с агентами Зозим — методики экспресс-допроса совершенствуются уже третье десятилетие, поэтому мало кто способен успешно противостоять им.

Как оказалось, заговорщики завербовали аристократа из «монархистов», князя Станислава Яблоновского, чтобы он взорвал императора ручной бомбой, замаскированной под драгоценное яйцо.