Римский орел

– Ты суров, кентурион, - с уважением произнес сопровождавший Черепанова Мавродий.

– Да им повезло всем, - сказал Ингенс.
– На таком холоде, голый, больше двух суток и здоровый не протянул бы.

– Как знать, - возразил субпрефект.
– Германцы выносливы.

Варварский вожак глядел поверх их голов. Что он видел там, в серой дымке, повисшей над черными стылыми полями?

"Что ж, - подумал Черепанов, глядя на чудовищную "аллею", - пусть другим это будет уроком".

– Какие контубернии не понесли потерь?
– спросил подполковник.

– Четвертая и пятая.

– Пусть останутся тут, за этими присмотрят и помогут, если что.

– Местные спрашивают: можно ли им потом дерево забрать?

– Опцион кивнул на ряд крестов.
– По мне пусть берут. Им тут ремонтировать надо.

– Пусть берут, - разрешил Черепанов.
– Молодец, Гай! Давай собирай ребят, в лагерь поедем.

– А с ранеными что?

– Тяжелых тут оставим. Домна не возражает. И лекарь у нее свой. Может, пусть остальных тоже глянет, как считаешь?

– Без надобности. Братишка мой сам справится. Он дырки на шкуре штопает - любой скорняк позавидует.

– Мелантий?

– Ну не младший же!

Оба рассмеялись.

– Мел этому делу еще в цирке научился, - сказал Ингенс-старший.
– Там, сам знаешь, порватая шкура - обычное дело.

– Не знаю, но догадываюсь.

Опцион хрюкнул.

– Шутник ты, командир! А лихо ты этого столичного фазана! "Возьми, мол, этого ряженого варвара и выясни, с кого он содрал скорлупу!" Ребята наши животы надорвут от смеха, клянусь Марсом-Мстителем!

– Не любишь ты гвардию, - заметил Черепанов.

– Не люблю. А кто ее любит? Чистюли! А жалованье - втрое от нашего. А поставят такого столичного индюка кентурионом - просто беда! Вот ты, командир, к примеру, сразу видать, с фуркой [Фурка - шест-рогатка. Специальное приспособление для переноски имущества легионера. К фурке привязывались кожаный сундучок, котелок, шанцевый инструмент, мешок с провиантом и т. п. Ее носили на левом плече. На правом легионер нес связку копий и дротиков, а также, если необходимо, обтесанное бревнышко для лагерного частокола.] на плече не ходил. Но солдата понимаешь получше меня. И работу нашу солдатскую тоже понимаешь. Думаешь, парни не видят, что ты для них сделал? Думаешь, не понимают, что без тебя нас варвары в щепу порубили бы!
– Здоровяк-опцион был не на шутку взволнован.
– Или я не прав?

– Не прав, - строго произнес подполковник.
– Мы побили варваров, потому что должны были побить. Потому что наша кентурия - это сила. И в том, что она стала такой, твоя заслуга, Гай, ничуть не меньше моей. Хорошее копье в умелой руке всегда достанет врага, а тупая деревяха сломается на первом ударе. Наша с тобой кентурия - отличное копье, Гай!

– Согласен.
– Опцион улыбнулся.
– Мы не сломаемся, командир, обещаю. Ты только направь нас в нужное место.

– Направлю, не сомневайся.
– Геннадий хлопнул опциона по плечу так, что звякнули пластины лорики.
– Давай, собирай ребят. Двинемся, пока дождя нет.

А распятый убийца-варвар все так же глядел в пространство. Такой ли он видел свою смерть? Вряд ли. Но он сделал выбор, когда высадился на чужой берег. Так же, как в свое время Черепанов. Но, очевидно, выбор Черепанова был правильнее, если над голым германцем теперь кружится воронье, а Геннадий, живой, уже почти забыл о нем, и его куда больше занимает вопрос: когда удастся снова наведаться в гости к благородной Корнелии Гордиане?

Спустя полчаса поредевшая кентурия выстроилась на дороге. Всадники впереди, пехота - замыкающие. В середине - десяток позаимствованных в имении возов: с легкоранеными, амуницией и добычей. И телами тех двадцати шести, кому "не повезло".

– Ну, парни, как вам вкус победы?
– спросил Черепанов.

Он не увидел особого восторга на усталых лицах. Иного, впрочем, подполковник не ожидал. Устали мужики. Бой - не увеселительная прогулка. А впереди - десятимильный переход. Ничего, крепче будут.

– Война - это потрудней, чем землю пахать, - сказал Геннадий.
– Но вы - молодцы! Я вами доволен. Я горжусь тем, что вы - мои солдаты!

– Служим Риму и Августу, - не очень уверенно выкрикнул кто-то. Но тут же кто-то другой грохнул древком о щит. И остальные, уже слитно, разом, грянули. Раз! Два! Три!!!

– Слава кентуриону Черепу!
– взревел Мелантий Ингенс.

– Ave! Vivo! Victoria!
– вразнобой закричали легионеры.

Вот так-то лучше.

– Они станут еще веселее, кентурион, после дележки трофеев, - заверил Черепанова Трогус, когда колонна тронулась.

Рука декуриона повыше кисти была перетянута льняным бинтом, но физиономия так и сияла.

– Не сомневаюсь, - кивнул Геннадий.
– Это только начало, Тевд. Нас всех ждет славное будущее.

– С тобой - да!
– Трогус осклабился.
– Ты - победитель! Увидишь, сколько будет кандидатов на освободившиеся вакансии в нашей последней кентурии! У тебя есть шанс здорово разбогатеть!

– Неужели ты думаешь, что я стану наживаться на новобранцах?

– А ведь и впрямь не станешь!
– констатировал декурион.
– Слушай, командир, пожалуй, я хотел бы родиться там, где все вожди такие, как ты. Будь вы хоть трижды варвары!

– Каждому - свое, Тевд, - сказал Черепанов.
– Имей в виду, если ты и у меня будешь опаздывать из увольнения - мало не покажется. Но одно опоздание я тебе прощаю. Авансом. За сегодняшнюю доблесть.

– Ты знаешь!
– удивился Трогус.
– Ах да, конечно. Ты же читал мои бумаги. Ты не думай, командир. У нас все опаздывали. Только у меня три раза не нашлось денег для отступного. Проиграл все, понимаешь...

– Не понимаю, - сказал Черепанов.
– И не пойму. Но к "серебряному запястью" тебя представлю. Заслужил.

– Благодарю! Слушай, а эта домна и впрямь дочь сенатора?

– Да.

– Тогда я свое запястье получу, это точно. А ты, готов побиться об заклад, получишь "венок". Никак не меньше.

– Поживем - увидим, - философски ответил Черепанов.

Лучшей наградой для него была сегодняшняя победа. Его первая победа на этой земле. И четкое понимание, что сегодня они сделали нечто действительно настоящее.

Глава седьмая

ЕШЕ ОДИН ВИЗИТ В СЕНАТОРСКОЕ ПОМЕСТЬЕ

Золоченый панцырь вожака варваров Черепанов взял себе. Выглядел он ничуть не хуже доспехов, в которых красовался преторианец. И шлем Геннадий надел парадный. И "форменные" серебряные поножи. Приоделся, словом. Не хуже Аптуса. У того, правда, вся грудь - в наградах, а у Черепанова - ни одной. Но это даже и неплохо. Скромно.

– В Августу?
– поинтересовался Пондус, когда Черепанов пришел за увольнительной.

Геннадий пожал плечами. В Августу он не собирался, но Толстяка это не касается. Перстень из трофейных, подаренный Черепановым, красовался рядом с золотым кольцом первого кентуриона. Дорогой перстень. Наверняка ворованный, содранный с пальца какого-нибудь римлянина. Или отрубленный вместе с пальцем. Почти все трофеи, взятые на разбойниках-варварах, были примерно одинакового происхождения. Но это никого не интересовало. Черепанов уже знал: гражданские законы о возврате похищенного имущества на армию не распространяются. Вот если у тебя в трактире плащ сопрут, а потом ты его увидишь на каком-нибудь гражданине - можешь смело тащить гражданина к судье. Если справишься. И получишь плащ обратно, если там, у судьи, сумеешь доказать, что плащ - твой.