Рискованная игра Сталина: в поисках союзников против Гитлера, 1930-1936 гг.

Поддержка пакта со стороны Великобритании не изменила мнения Польши. 13 июля в разговоре с Ларошем Бек по-прежнему был настроен скептически. Эта поддержка была всего лишь «платонической». Франция могла выступить гарантом, но не Великобритания. Это ничего не меняло для Германии, которая все еще была настроена «отрицательно». Польскому министру иностранных дел было несложно найти причины, почему от пакта не будет никакой пользы. Новый советский полпред в Варшаве Давтян писал следующее: «Позиция Польши к пакту ясна — она не хочет его. Поль[ское] пра[вительство] будет максимально тянуть переговоры, занимаясь всякими “выяснениями”, чтобы провалить пакт». Ключевой была позиция Великобритании. Если она выступит за заключение пакта, Польше придется смириться, но британцы пытаются сократить его содержание. На встрече с Давтяном через несколько дней французский посол пришел к тому же выводу: «Бек в основном выступает против пакта» [495] .

495

Laroche. Nos. 650–661, reserve. 14 July 1934. DDF, 1^re, VI, 967–970; Я. Х. Давтян — Б. С. Стомонякову. 12 июля 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 100. Д. 63. Л. 90–94; Запись беседы Я. Х. Давтяна с Ж. Ларошем. 17 июля 1934 г. // ДВП. Т. XVII. С. 482–483.

В конце второй недели июля Москва и Париж активно обменивались письмами. 13 июля Альфан встретился с Литвиновым и по указанию Барту передал ему заявление об англо-французских переговорах в Лондоне. «Я высказал сомнения в согласии Германии на подписание пакта, — писал нарком, — даже после английского демарша и сказал, что единственным средством склонить Германию к подписанию пакта было бы давление на Варшаву. Только когда перед Германией будет стоять угроза заключения пакта с участием Польши даже без Германии, последняя предпочтет присоединиться к пакту. У Франции же имеются достаточные средства давления на Варшаву». Альфан сказал, что он полностью согласен с выводами Литвинова [496] .

496

Встреча с Ш. Альфаном. Выдержка из дневника М. М. Литвинова. 13 июля 1934 г. // АВПРФ. Ф. 010. Оп. 9. П. 45. Д. 154. Л. 14–16.

На следующий день, 14 июля во Франции был национальный праздник — День взятия Бастилии. А в советском посольстве был траур. В тот день умер Довгалевский, который лечился в клинике в Париже от рака. Он более шести лет был советским послом в Париже. Через несколько недель в Москве прах Довгалевского был погребен у Кремлевской стены Сталиным, Калининым, Молотовым и другими. Неплохое прощание с полпредом СССР.

В день, когда умер Довгалевский, Литвинов сообщил Сталину новости из Лондона: Великобритания одобрила региональный пакт, но также пыталась помешать Франции и СССР заключить договор о гарантиях. МИД Великобритании выступал за то, что надо сильнее увязать содержание предлагаемого Восточного пакта с существующими положениями Локарнских договоров. Литвинов писал, что англичане, возможно, придерживаются этой линии, так как прекрасно понимают, что Германия и Польша откажутся подписать подобный документ. «Несомненно, что <…> на Англию оказал влияние несколько запугивающий прием Франции, говорившей направо и налево, что она заключит военный союз с СССР в случае неосуществления пакта». Литвинов писал: «Во всяком случае, перед нами сейчас стоит вопрос, не предусмотренный при моих переговорах с Барту». Был вариант заключить двусторонний пакт с Францией или же договор о гарантиях между Германией, Францией и СССР. Литвинов предпочитал второй вариант, так как «мы и раньше выдвигали идею общего пакта с участием Франции, в каковом случае гарантии были бы даны также и Германии» [497] . Возможно, читатели будут удивлены тем, что Литвинов полагал, будто Польша и Германия вряд ли согласятся на такой общий договор.

497

М. М. Литвинов — И. В. Сталину. 14 июля 1934 г. // АВПРФ. Ф. 05. Оп. 14. П. 103. Д. 117. Л. 178–179.

Это было не единственным препятствием на пути к заключению Восточного пакта или двустороннего франко-советского соглашения. Еще одной проблемой была Великобритания, как мы позднее увидим. Ничего нового. МИД Великобритании сдерживал франко-советские отношения в 1920-х годах. В начале 1930-х годов в этом не было необходимости, так как Франция не была заинтересована в нормализации отношений с СССР, пока Эррио не стал премьер-министром. Затем к власти пришел Гитлер, и тут Москвой заинтересовались Поль-Бонкур и Барту. Британское правительство стало уделять этому вопросу больше внимания. «Консерваторы и религиозные организации, в особенности католики, — писал французский советник Роже Камбон, — совершенно не доверяют СССР». Затем он продолжил:

«Каждый раз, когда он начинает сближаться с другим государством, эти круги полагают, что их опасная зона увеличивается. Большинство английских консерваторов считают коммунистическую угрозу крайне важной и больше нее опасаются разве что недавних событий в Германии. До сих пор они с симпатией относились к идеям порядка, которые вдохновляют нацистов, и к антибольшевистским службам, которые использует Гитлер, начиная с его прихода к власти. С точки зрения консерваторов, даже самые стабильные нации могут стать объектом для угрозы, если будут сближаться с СССР.

Либералы и лейбористы, — продолжал Камбон, — относятся к СССР несколько иначе. Они, конечно, от него не в восторге, но с сочувствием относятся к франко-советскому сближению». МИД Великобритании также признает, что оно оправданно, но хорошо понимает желание французов «избежать слишком сильной близости с СССР».

Потом шел следующий комментарий: «Если спросить личное мнение моих коллег по МИД, то они в целом считают русских очень одаренными с точки зрения воображения и интеллектуальных способностей. С другой стороны, они сдержанно относятся к политическим, экономическим и даже просто организационным способностям советских служащих. Они полагают, что если за ними [советскими гражданами. — М. К.] не следить, то у них ломаются даже самые передовые механизмы, особенно это касается производства и транспорта».

Это звучало как традиционный британский ориентализм, но на этом депеша Камбона не заканчивалась. Мы это видим из его дальнейших комментариев: «В глазах английских дипломатов Россия, сейчас или в будущем, может стать настоящей международной угрозой, если попадет в руки иностранных элементов… Как уже показали немцы, они прекрасно могут сыграть эту роль. Однако политика франкофилии, которую выбрала Москва, представляет собой наилучшее противоядие против немецкой угрозы». В конце Камбон резюмировал, что именно поэтому не стоит удивляться, что министр иностранных дел Джон Саймон поддерживает попытки французов заключить Восточный пакт [498] . К сожалению, Камбон ошибался. Британское правительство не собиралось потакать французскому желанию укрепить отношения с Москвой. Но мы забегаем вперед.

498

Cambon. No. 881. 16 Аид. 1934. МАЕ, Grande-Bretagne/294, 53–57.

А что же Польша?

В то лето 1934 года коллективной безопасности угрожала Польша. Общаясь с Парижем, Ларош недоумевал: неужели каждый шаг Франции на пути к Москве будет толкать Польшу к Германии? [499] Латвийский министр в Варшаве Ольгерд Гросвальд сообщил Ларошу, что Прибалтийские страны не очень довольны перспективой заключения франко-советского союза. Германия отделена от СССР другими государствами, и Гросвальд подчеркивал: «Мы не позволим советским войскам пройти по нашей территории, и у меня есть сомнения по поводу того, что это будет привлекательной идеей и для Польши». Поляки мучились дурными предчувствиями из-за перспектив франко-советского союза [500] . Польские дипломаты вскоре сформировали свою собственную позицию. Они говорили, что Красная армия никогда не покинет польскую территорию, вступив на нее, а остальные добавляли, что может «разгореться революция». Польский заместитель министра иностранных дел Ян Шембек был в ярости по этому поводу: подобный расклад приведет к очередному разделу Польши [501] . В это все упиралось. Об этом говорили постоянно в период между 1934 и 1939 годом, и вплоть до начала войны в сентябре 1939 года это оставалось препятствием на пути советско-польского сотрудничества, направленного на борьбу с Германией. Даже немцы не были сильно взволнованы. «Нынешнее русское заигрывание с Францией нас не очень пугает, — говорилось в одном из посольских отчетов, отправленном в Германию и перехваченном советской разведкой. — Россия не наш сосед, Красную Армию в ближайшее время трудно использовать вне страны, не говоря уже о том, что ни одно соседнее государство ее не пропустит через свою территорию» [502] .

499

Laroche. Nos. 503–506. 9 June 1934. MAE, URSS/965, 96–99.

500

Laroche. Nos. 483–486. 5 June 1934. MAE, URSS/965, 63-65bis.

501

Untitled note (Geneva), secret, not signed. July 1934. MAE, URSS/967, 128–130; Laroche. No. 514, very confidential. 16 July 1934. DDF, 1^re, VI, 975–979.

502

Начальник военной разведки СССР — И. В. Сталину. 13 ноября 1934 г. // Глазами разведки. СССР и Европа. 1919–1938 гг.: сб. документов из российских архивов / сост. М. Уль, В. Хаустов, В. Захарова. М., 2015. С. 405–409.

В середине 1934 года донесения советской военной разведки по Польше были всегда отрицательными. В одном из них говорилось, что Ларош сильно приукрасил свой рассказ о том, как Барту удачно съездил в Варшаву. Эту информацию передали Давтяну в конце апреля. Все прошло не так хорошо, как предположил Ларош. Однако Барту удалось сыграть на самолюбии поляков, поэтому постепенно атмосфера стала более теплой. В конце концов Барту затронул вопрос советско-польских отношений. По словам министра, «они оставляют желать лучшего, и в случае отсутствия понимания с Германией Польше также придется столкнуться с враждебностью СССР». Как сообщил советский источник в Париже, у которого были связи во французском МИД, когда Бек был в Москве, его предупредили, что не стоит «делать ставку на двух лошадей» — Францию и нацистскую Германию. Барту настоятельно рекомендовал полякам улучшить отношения с СССР. На это Пилсудский ответил, что он не верит московскому правительству и что «советская армия крайне слаба», а советский «режим» нестабилен и хрупок. Таким образом, попытки Барту наладить советско-польские отношения провалились [503] .

503

Полученный от агента из Парижа доклад ОГПУ. Не позднее 14 мая 1934 г., с пометками Сталина // РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 187. Л. 9-23, опубл.: Вторая мировая война в архивных документах. 1934 г. URL:1296905 (дата обращения: 27.11.2023).

Как сообщалось в советском отчете, полученном из польского источника, связанного с Беком и другими членами правительства, Польша и Германия, помимо всего прочего, собирались объединиться, чтобы помешать Франции, Малой Антанте и СССР заключить союз. Если же все-таки не удастся это предотвратить, то Польша разорвет союз с Францией и открыто примет сторону Германии. Они будут сотрудничать, чтобы помешать заключению союза между Прибалтийскими странами, а также не дать СССР, Франции и Великобритании укрепить свои позиции. Германия и Польша будут вместе мешать подписать Восточный пакт. Эти строчки подчеркнуты в отчете, к которому сделал приписку Сталин и велел разослать его всем членам Политбюро [504] .

504

Доклад ОГПУ от «серьезного польского информатора». Не позднее 29 июня 1934 г. // РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 187. Л. 28–44, опубл.: Вторая мировая война в архивных документах. 1934 г. URL:(дата обращения: 27.11.2023).

В конце июля Барту потерял терпение. Польша продолжала блокировать Восточный пакт: «У господина Бека есть некоторые возражения и опасения, которые заслуживают обсуждения, если, конечно, он не скрывает настоящую враждебность по отношению к самой идее подобного договора. Все готово. Мы не хотим расстраивать Польшу, но нам необходимо сделать так, чтобы она заняла принципиальную позицию и отказалась от дипломатии, которая на самом деле слишком медлительна» [505] . Ларошу были отправлены официальные инструкции, и он попытался сдвинуть дело с мертвой точки в Варшаве, но Бек все равно отказывался принимать решение [506] .

505

Barthou’s marginal note. 24 July 1934; Note de Monsieur Laroche, ambassadeur a Varsovie. 22 July 1934. MAE, URSS/967, 182–187.

506

Dessberg F. Le triangle impossible: Les relations franco-sovietiques et le facteur polonais dans les questions de securite en Europe (1924–1935). Brussels: Peter Lang, 2009. P. 342–344.