Ритуалист

Учитывая сложившиеся обстоятельства, мне здесь и вправду уже нечего делать, каждый день — что ни стресс с мобьем, так что-то другое, в общем, и сам уже не против слинять, как бы…

Пошарив в сумке, достал из одного из отделений сложенный вчетверо листок, разложил его на столе и вперил взгляд, пытаясь хоть что-нибудь найти на подобии такого же местечка. Что бы на отшибе и без людей, и по уровням приемлемо было, в общем, шарил глазами и не находил.

— Плохая карта, — расстроено подала голос ламия.

— Какая есть, мне в один конец добраться надо было, поэтому более качественная и не нужна.

— Нашел что?

— Да места есть, не осилим просто, кабы не эта хреновина, — я со вздохом хлопнул рукой по "комиксу", — ушли бы сразу, а так…

— А если к твоим, к людям?

Показалось, что ослышался.

— А дальше что, тебя в тюрьму, на опыты или вообще убьют, меня, примерно, то же самое, оно нам надо?

— Весмир, я здесь долго точно не выдержу, с ума сойду, — вновь пожаловалась Шаррат, и взгляд такой печальный, такой… стоп, а не водишь ли ты меня красавица за нос?

— Что, не вру я! — ее гневный вскрик заставил меня поморщиться, похоже, перебдел с подозрениями, не стоило с таким сомнением на нее пялиться.

— Ладно, извини, просто ты женщина, а вы умеете нами вертеть, — попытался отмазаться, но не вышло.

— Ну да, раз женщина, так сразу вертеть, крутить и обманывать!

— Не перегибай палку, я все понял, надо тебя отсюда уводить, — и, вздохнув, добавил, — завтра уйдем, через деревню, сдам все ненужное барахло, прикуплю еды и двинемся по краю леса.

— Спасибо, — миг, и она уже висит у меня на плечах, обнимая. Чуть ноги не подкосились, не от чувств, нет, от тяжести, сколько у меня в силе, две, три единицы? Дохлое я и рахитное, короче, но не обнять в ответ не мог, да и приятно, такая девушка, с формами, и пусть вместо ног и всего прочего змеиный хвост, но сути это не меняло.

— Шаррат, еще пару таких мгновений, и у меня на тебя встанет, — прошептал ей на ухо, ощущая, как в паху зарождается новая жизнь.

— Ой, прости, — она тут же отпрянула и вдруг весело расхохоталась.

— Ну, вот, уже лучше, — улыбаюсь, видеть, как это существо смеется и радуется, было как ни странно, очень приятно. Словно в карму плюсик добавился, нужные ощущения, хорошие.

— Только смотри не запади на меня, — она игриво выгнулась, еще больше выпячивая грудь, — а то мы, ламии, знаешь ли, коварные в этом деле.

— Да уж постараюсь, — так, или отвернусь и настроюсь на нечто иное, или сейчас попросту будет секс ну, или, его вариации. Переключиться удалось довольно-таки быстро, как только мысли ушли в сторону завтрашнего предприятия, сразу же стало не до пошлостей. Так, проблемки-проблемки, в селе ей лучше не показываться, двигаться будем в правую сторону, там через несколько дней пути еще одно село и за ним, вроде как, другой лес уже, правда, уровни семьдесят плюс. А если влево, то еще хуже, вообще ближе к сотне все, точно не потянем, а так хоть шанс есть, околицами да по кромке леса, куда-нибудь да выйдем. Скосил глаза, ага, опять железки перебирает:

— Так ты умеешь ими владеть?

Ламия обернулась:

— Ну, я больше с алебардой, но и парными мечами могу, только эти короткие и как серпы, надо пробовать.

Ясно, впрочем, действительно посмотрим, вдвоем мы любого семидесятого должны завалить, главное, не подставляться. Я вряд ли выдержу тычки три-четыре, максимум одну-две, и то, как повезет, как ни как, без доспехов и вообще без защиты какой-либо, только на хиты вся надежда да на скорость. А вот Шаррат хрен знает, что и как сможет противопоставить врагу в битве, ладно, разберемся. Пожрать на первое время будет что, одежку я ей какую, если повезет, прикуплю, узнаю только, что нужно:

— Шаррат, а что у вас девушки носят?

— В смысле?

— В прямом, в село зайду, сразу и одежду тебе поприличнее посмотрю, а то грудь чуть наружу не выпрыгивает, может, еще что нужно?

— И чем это тебе, интересно, моя грудь не угодила? — и улыбается, зараза змееногая.

— Тем, что приходится себе руки чуть ли не цепями к туловищу привязывать, короче, давай серьезней, — пришлось даже нахмуриться, зачем она со мной играет, не пойму, виды-то разные, толку ей с этого? Или просто потому, что баба, и этим все сказано?

— Ну, жилетку или куртку, под низ что-то обязательно, еще в дороге не помешало бы для сна что-нибудь, в смысле одеяла какие-то, посуда, для разведения огня, еще…

— Стой, стой, хватит, — я оторопело смотрел на нее, — как-то сильно ты разогналась, подруга, у нас нет столько денег, лишь на еду да тебе на одежку должно хватить, надеюсь.

Она пару раз моргнула, потом тяжкий вздох и вердикт:

— Ладно, а куртка твоя и вправду жмет.

— Лучше уж так, чем, если бы нечего было ужимать, — б***ь, и кто меня за язык тянул, во дурак.

— Согласна, я сразу поняла, что нравлюсь тебе, — сказано это было как-то странно, я даже не понял, что не так, но решил промолчать, пусть думает, как хочет. Хотя права, спору нет, даже хвост ее чем-то притягателен, гибкий такой, изящный, эх! И о чем только мысли в голову лезут?

Наконец, ламия выбрала среди кучи абсолютно одинаковых мечей два, на ее взгляд, наиболее удачные, и вдруг очень эффектно закрутила ими вокруг себя, да так, что аж воздух загудел, будто турбину включили. Затем, скосив на меня глаза, увидела, что смотрю, и грациозно выползла на середину комнаты. Ее движения замедлились, стали плавными, глаза закрылись, лицо расслабилось, а у меня уже чуть слюна не капает, такое представление, в голове ни одной мысли не осталось, хорошо еще хоть челюсть не отпала. И началось!

Осталась лишь ламия и ее клинки, мир вокруг погас и сузился до неистово танцующей сейчас посередине комнаты получеловека, полузмеи. Танец быстроты и грации, ловкости и умения, она крутилась вокруг своей оси, заключая себя в защитный вой метала, рассекающего воздух, а хвост в это время словно подсекал и жил своей собственной жизнью. Вспышки ударов чередовались одна за другой, руки мелькали подобно крыльям мотылька и были, казалось, везде, окружая хозяйку смертоносными лезвиями клинков. Зрелищность потрясала, я так и застыл, не доведя руку с куском мяса до рта, не желая упустить ни одного движения, ни одного изгиба по-змеиному гибкого тела. Передо мной было то, что мог бы охарактеризовать всего тремя словами: мощь, изящество и сексуальность. Как это все можно было соединить вместе, ума не приложу, однако Шаррат это удавалось, она уже не стояла на месте, ее бросало из стороны в сторону в высоких выпадах, низких, она, словно, то защищалась от кого-то, вмиг превращая клинки в глухую гудящую стену обороны. То нападала сама, стелясь почти над самым полом и буквально срезая пространство молниеносными выпадами своих клинков. Сказать, что я был ошарашен и восхищен, значит, не сказать ничего, змееногая сразила меня наповал, и когда ее танец таки завершился, все, что смог выдавить из себя, было:

— Кажется, я влюбился.

Ламия довольно засмеялась, ее шатало от усталости, но лицо светилось, и было видно, что желаемое впечатление она произвела, что хотела, то и получила. Нет, никто ни в кого, конечно, не втюрился, но по другому описать свои ощущения просто не знал как. И ведь все это в одной единственной комнатушке и не так что бы очень уж большой и просторной, с какой-никакой, но мебелью — и ни одной царапинки, ни разу ничего не зацепила, мастерство просто высший класс!

— А с алебардой ты бы меня видел, — ее улыбку нельзя было передать словами.