Родная

А бар продолжал, спрашивая видимо у своих подчинённых:

— Что это?

— Какие-то документы. Были в той комнате, где висит портрет.

— Документы? Так, сейчас посмотрим.

Бар начал вслух читать первые попавшиеся строчки того, что они назвали документами, и Наташа, сгорая от стыда, узнала свой дневник. Но ей стало ещё и очень страшно, когда бар медленно, по слогам, прочитал:

— Ишмак рассказывал мне про какие-то очень важные бумаги. Из-за них убили моего отца. Но тсс, я никому это не доверю, даже моему дневнику.

Наташе показалось, что она сейчас умрёт на месте. Надо же было бару выбрать именно это место в дневнике, а ей, дуре, написать об этом! Теперь они думают, что она знает, где находятся эти бумаги. Она бросилась бежать. И услышала за спиной:

— Схватить девчонку!

И отчаянный крик матери:

— Беги!

И она побежала так, как не бегала никогда в жизни. Дождь к этому моменту разошёлся окончательно. Ещё не высохшая грязь в мёжах, стала совсем мокрой. Ноги вязли. Но Наташа бежала, задыхаясь, слыша топот шагов позади. А сердце её стучало так, что, казалось, выпрыгнет из груди. В ушах всё ещё звучал отчаянный крик матери. Это всё происходило не в книгах, а всерьёз с ней. Вот её догнали, схватили за рукав кофты, но она отчаянным усилием вырвалась, оставив кофту в руках у преследователей, и рванула к лесу из последних сил. Чуть не увязнув в грязи, скользя на мокрой дороге к лесу, она, наконец, вбежала под его сень. Там ей стало легче. Она часто бывала в лесу с мамой и братом, всё здесь было ей знакомо. Не останавливаясь, задыхаясь, на подкашивающихся ногах, она припустила из последних сил туда, вглубь леса, где была последняя надежда укрыться. Наконец, она запнулась о какую-то корягу и упала на опавшую листву почти без движения. В голове шумело, в горле стоял неприятный ком, а перед глазами плыли чёрные круги.

Сколько Наташа так лежала, пытаясь отдышаться — она не помнила. Опомнилась она только когда что-то мокрое коснулось её руки. Это могла быть капля дождя и девочка сначала не обратила на это внимания, когда вдруг услышала тихое поскуливание рядом. Она резко повернула голову и, когда головокружение, вызванное этим движением, прошло, увидела рядом с собой щенка. Он тут же ткнулся носом в её ладонь, а потом отбежал на несколько шагов и, добродушно помахал хвостом, словно пригласил следовать за собой. Наташа медленно встала, с любопытством разглядывая щенка, и попыталась приблизиться к нему. Он отбежал опять и встал, ожидая её.

— Откуда же ты взялся, мой хороший, и куда хочешь меня привести? — Щенок в ответ дружелюбно посмотрел на Наташу и коротко тявкнул. И девочка решила пойти за ним. Всё лучше, чем сидеть в лесу одной. Она сделала первый шаг, потом ещё один и ещё.

Они шли до поздней ночи. Наташа уже не знала, где они находятся. Но пёс уверенно вёл её вперёд. Наконец, он остановился, а потом исчез под большой разлапистой елью, и оттуда послышалось его громкое тявканье. Наташа полезла за ним. Под еловыми ветками было тепло, сухо и мягко. Наверное, этот странный пёс обитал тут. Она очень устала за день, так, что, едва улеглась на ковёр из хвойных иголок, устилавший землю, как тут же заснула. Рядом с ней, свернувшись клубочком у неё в ногах, сторожил её покой щенок.

Через несколько дней, Наташа уже достаточно хорошо освоилась в лесу. Щенок стал её лучшим помощником и спасителем. Он показывал ей поляны со съедобными ягодами и ручьи со вкусной водой. А ещё он знал дорогу домой. В этом она даже не сомневалась. И знала, что всегда сможет вернуться, позже, когда «наши» победят. А что они победят — она была уверена. Ведь там Женя и Саша. Они должны победить злых баров! Хотя, конечно, не все они плохие. Был же Ишмак…

Наташа назвала щенка Лесником, и он откликался на эту кличку. Каждый день они меняли место ночлега и каждый раз, когда Лесник чувствовал опасность, он начинал беспокоиться, скулить и тянул её за собой. А она уже привыкла к такой жизни, и ей было совсем не страшно одной, без людей — ведь рядом был любимый пёс. Но, засыпая, Наташа каждый раз думала о маме и Жене, о своей родной деревушке и о всех, кто был ей дорог.

II

Они пришли в Распутье к утру и встали за большими старыми воротами, которые служили деревушке границей. Войско Дарка расположилось за этими воротами. Саша, оценив обстановку, отослал часть отряда в лес на разведку. Женя пошёл с ними. Он не мог усидеть на месте. Сердце его было неспокойно — тревога за мать и сестру грызла его изнутри. Даже думать о том, что с ними случилось — было страшно. А вдруг они опоздали, и спасать уже некого? Задумавшись, Женя не заметил, как углубился в лес, уходя всё дальше и дальше от лагеря. Вдруг, за ближайшими деревьями ему померещилось какое-то яркое пятно. Он бросился туда, желая рассмотреть поподробнее, и увидел человека, который кинулся от него прочь. Он пустился в погоню, уверенный, что это разведчик. Но потом уверенность сменилась растерянностью — он сумел разглядеть юбку и длинные волосы. Неужели? Но человек бежал, что есть силы, а потом вдруг упал, запнувшись о какую-то корягу. Женя подскочил к нему, когда на него налетел маленький лохматый щенок и начал злобно лаять. Он отмахнулся от него, но пёс не пускал, беснуясь и пытаясь кусать за ноги.

Наконец, человек, зашевелился, встал и обернулся. Женя узнал Наташу. А она смотрела на него и словно не узнавала.

— Наташа! — Окликнул он. Она всмотрелась в него, а потом, радостно вскрикнув, бросилась ему на шею.

— Женька! Как я рада тебя видеть! Я убежала и так долго сидела в лесу. — И Наташа разрыдалась, уткнувшись ему в плечо.

— Успокойся. Всё хорошо. Пошли со мной, в лагерь. Сейчас ты отдохнёшь, поспишь, и всё будет ещё лучше. — Женя говорил и поглаживал сестру по голове, успокаивая. Он только сейчас осознал, как она дорога ему и как тяжело было бы её потерять, и содрогнулся. Женя увлёк сестру за собой, и они прошли уже несколько шагов, когда послышался жалобный скулёж.

— Женя, — Наташа обернулась, — как же я могу бросить Лесника?! Он ведь мне всё время помогал, он мой лучший друг. Давай возьмём его с собой, пожалуйста! — Женя взглянул в умоляющие глаза сестры и молча кивнул. Наташа тут же позвала щенка, обняла его и попросила идти за ней. Тот словно всё понял — радостно гавкнул и затрусил за ними.

— А куда мы идём? — Спросила девочка, увидев, что они направляются в противоположную от деревни сторону. — Разве ваш лагерь не в деревне? Разве мы не домой?

— Нет. Наташа, послушай, в деревне ещё стоят бары. Мы пока не освободили её. Нам только предстоит решающее сражение.

— А мама?

— Я ничего о ней не знаю. — Женя говорил сухими отрывистыми фразами, сдерживая боль и тревогу, готовые в любой момент прорваться наружу. Но Наташу, видимо испугал этот новый, повзрослевший брат. Она заревела, как маленькая, шепча:

— Хочу к маме…

Так он и привёл её в лагерь рыдающую и потерянную.

III

— Белый флаг, командир!

— Где?

— Вон там, взгляните! Там идёт человек с белым флагом.

— Пропустить!

Саша неприязненно разглядывал приближающегося бара. Мирные переговоры не входили в его планы. Наверняка, это какая-то очередная пакость баров. Ишмак и Женя стояли рядом с ним, напряжённые, словно тоже ждали чего-то нехорошего.

— Кто здесь главный? — Бар гнусавил, растягивая слова.

— Я. — Саша выступил вперёд. — А что тебе надо?

— Мне нужен он. — Парламентёр указал на Ишмака.

Ишмак вздрогнул, поймав на себе ненавидящий взгляд. Чужой, вечно чужой и для сердов и для своих.

— Зачем он тебе?

— Мой повелитель приказал передать — если бар, именем Ишмак, не придёт сегодня к нему, то он убьёт заложников. И первой будет мать его друзей.

Женя вздрогнул и огляделся в поисках Наташи. Хвала Создателю, её не было рядом, она этого не слышала. Ему и так стоило огромного труда два дня назад успокоить её. Она плакала и хотела к маме — нервное напряжение последних дней сказалось. Да и на него самого давила эта неопределённость. Саша медлил отдавать приказ к наступлению — ждал подкрепления. С востока подтягивались новые, уцелевшие отряды. Надо было протянуть ещё немного. Женя услышал рядом вздох и оглянулся. Ишмак стоял, опустив глаза, потом всё же медленно, словно его давила какая-то странная тяжесть, поднял голову, посмотрел на него, и тут же снова опустил. Потом посмотрел на парламентёра и твёрдо сказал: