Родные дети

—Это уже в Аушвиц ее привезли без матери, и номер накололи раньше, а проверяли только по номерам.

Без Леночки вообще было бы трудно разобраться. Она была самой старшей, ей уже шел шестнадцатый год. Каким-то чудом там, в лагерях, она выросла красивой, светловолосая ласковая Леночка, «старшая сестра» не только своим близким — Зине, Ире и Лёне — а всех детей.

С ними приехала и Лина Павловна — «воспитательница». Сначала Марина Петровна никак не могла понять, кто она, откуда и как с ней быть. Она советовалась с начальством, и ей сказали, что надо оставить Лину Павловну в детском доме, что она тоже была в плену и ее освободили вместе с детьми. В дороге всем распоряжалась она. И дети слушались ее беспрекословно.

— Лина Павловна спасла нашего Лёню и Ваню большого, — говорили дети.

Ваня большой был немым. Но Леночка сказала:

— Он раньше не был немым. Это мальчик из нашего села. Я знаю его, он там в последние дни онемел.

— Мы его вылечим! — сказала Марина Петровна. И пока ни о чем не расспрашивала. Она знала — они сами расскажут обо всем, когда привыкнут к ней. Привыкнут, — страшно сказать, — к свободе.

Да-да, даже Леночка.

— Сходи на почту, — сказала ей через несколько дней Ольга Демидовна. — Там для нас оставили газеты и журналы.

Леночка робко спросила:

— А с кем я пойду?

— Разве ты не найдешь дороги? Мы же гуляли там. Ты не маленькая, не заблудишься. Иди прямо по этой тропке.

Леночка как-то странно посмотрела на Ольгу Демидовну и пошла. Это, правда, было недалеко.

Возле почты ее встретила Марина Петровна. Девочка шла, улыбалась, а по бледным щекам катились слезы.

— Лена, что случилось? — испугалась Марина Петровна.

— Ничего, — Лена смутилась и покраснела. — Я сама шла по лесу... как свободная... сама шла...

— Леночка, разве до сих пор ты не знаешь — ты же свободная, — обняла ее Марина Петровна.

— Я знаю... Не сердитесь... Я отвыкла. Мы всегда на работу под охраной ходили...

Когда дом побелили, поставили кровати, привезли раздобытый с огромными трудностями рояль, на стенах повесили портреты, и все приобрело более или менее уютный вид, Марина Петровна перевела туда детей из своего старого детдома. Кастелянша Елена Петровна срочно шила платья и штанишки для новеньких девочек и мальчиков. В помощь ей Марина Петровна привезла с дачи Лену и Лину Павловну. «Пусть приедут как домой, — думала она. — А Леночка встретит их как старшая сестричка. Лина Павловна будет их ждать и сама немного привыкнет».

Они действительно очень ей помогли обе. Лена за шитьем развеселилась. Она вспоминала рост каждого — они все выросли у нее на руках, не только маленькая сестричка Ориська, родившаяся уже во время войны и которую Лена после смерти матери выкормила буряками и картошкой! Лена шила и представляла, как обрадуются дети, надев эти цветные платья!

Лина Павловна наводила порядок, и там, где касались ее тонкие руки, становилось уютнее и красивее. Воткнет она в простой кувшин красную веточку с груши и зелененькую с елки, поставит кувшин на рояль — и в зале совсем другой вид.

— У вас есть кто-нибудь из родных? — спросила ее Елена Ивановна.

— Нет, никого нет. Об отце ничего не знаю, а больше никого нет, — ответила она, а потом, чтобы не продолжать этот разговор, улыбнувшись, добавила: — Лена, Катя, Тоня — разве мало?

Марина Петровна каждое утро осматривала дом, комнату за комнатой. Нет, нет, еще не так, как надо! Но средств так мало. Снова идти просить в райисполкоме, в Совете Министров, у Министерства просвещения. И она шла, доказывала, убеждала, что ее детям необходимо создать особенный уют. Ой, мама родная! Каким был ее детский дом до войны! Чего там только не было!

Если бы она знала, что детям и этот дом покажется дворцом! Но при переезде чуть не произошла неприятная история.

Может, не стоило отправлять в город сразу и Леночку, и Лину Павловну? Но с детьми ведь остались Ольга Демидовна и Мария Трофимовна. Они должны перевезти наконец детей в их дом!

«Какая это будет радость для детей!» — думали воспитательницы.

Все было закончено, и детям сказали:

— Ваш дом уже готов. Сегодня мы переедем туда.

В ответ — тишина.

— Для вас приготовили просторный дом, в нем много комнат, — продолжала Мария Трофимовна, не понимая такой реакции. — Рядом школа, в которую вы будете ходить.

— Мы не хотим туда ехать, — вдруг сказал Леня.

— Почему? Там будет гораздо лучше, чем здесь!

— Нам всегда так говорили, — хмуро промолвил Леня, — и когда перевозили в Люблин, и когда в Аушвиц.

— Мы не поедем, — выкрикнул цыган Илько и замотал черной головой.

— Но Леня! Там же твоя сестра Лена, там Лина Павловна. Они ждут всех.

— Нам говорили, нам всегда говорили, — вскочила с места Катя, — что нас ждут наши мамы, а наши мамы были давно сожжены.

— А Лена видела, — вдруг выкрикнула Зина. — Лена в концлагере сама видела, как ночью гнали тысячу, нет, две, три тысячи женщин в печь. Она сама это все видела. Но это было ночью, и все женщины были подстрижены, без рубашек, она никого не узнала!..

Дело явно усложнялось.

— Дети, — как можно ласковей и спокойней сказала Мария Трофимовна, — это ведь было в фашистском концлагере, а сейчас вы в Советском Союзе, на Родине. Вы же сами рассказывали, как вас освободила Советская Армия. Не надо вспоминать то, что было. Я очень рада, что тут, на даче, вам нравится. Но скоро осень, зима, а в этих домиках нет даже печек... А в городе большой хороший дом, близко школа. Разве вам плохо было с нами, что вы перестали нам верить?

Нет, плохо им не было. Им тут так было хорошо после трех лет фашистской каторги, что они просто боялись каких-то перемен.

Ольга Демидовна слышала из соседней комнаты все, что тут происходило. Она на минуту задумалась, быстро наметила план действий и вбежала к детям веселая, озабоченная.

— Ребята! — всплеснула она руками. — Мария Трофимовна! Как? Вы еще не готовы? Марина Петровна сказала, что ровно в два торжественный обед. Мы же опоздаем, все перестоится. Там же пироги пекут! А ну скорее! Старшие, быстренько помогите устроить малышей на подводу, а мы пойдем пешком до трамвая. Илько и Леня, берите флаги — будете нашими знаменосцами! Валя, Зина, Катя, все девочки, берите цветы. Мы тоже придем не с пустыми руками. Поторопитесь! Что за разговоры, когда давно пора отправляться!

Настроение изменилось.

Ольга Демидовна не уговаривала, не объясняла, она просто спешила со всеми детьми, чтобы не опоздать на парадный обед.

Дошкольников, среди которых много было их братиков и сестричек, старшие дети посадили на подводу. Они двинулись в путь под присмотром Марии Трофимовны. Ольга Демидовна, высокая, крепкая, энергичная, быстро построила остальных детей, и они более-менее спокойно пошли.

К трамвайной остановке идти надо было немного лесом. Это было совсем недалеко, идти с песнями было весело. Но на трамвайной остановке им сказали, что случилась авария и трамваи не ходят. Надо было пройти до самого Подола. Ольга Демидовна понимала, что это невозможно, она в нерешительности остановилась. Дети сели прямо на тротуар. Настроение у всех сразу испортилось. Ольга Демидовна присела рядом на чье-то крыльцо, обдумывая, что делать. Спасение пришло совсем неожиданно. Вдруг возле них остановился грузовик.