Рок-4 Дорога в Эсхатон
Шрифт:
Среди молекулярной толкотни появились голубоватые пятна света, их становилось всё больше. В какой-то миг они синхронно закружились в невероятном танце, в ходе которого одни молекулы отталкивались, а другие втягивались и вставали на заранее определённое место. На глазах Артёма голубовато-прозрачные пятна росли, уплотнялись, наливались сине-зелеными и жёлто-коричневыми оттенками. Едва родившись, микроорганизмы принимались искать пищу. Одни поглощали вокруг себя неорганические частицы, росли, стремительно делились и бесконечным дождём роняли вниз отходы своей жизнедеятельности. Среди этих микроорганизмов
– Заметь, Зорко, - зазвучал голос привратника в голове Артёма, - чтобы эти искорки жизни не истощили мир, в котором рождены, пришлось создавать одновременно и гетеротрофные организмы и автотрофные. Ты знаешь, о чём я говорю?
– Конечно. Автотрофы потребляют неорганические вещества и превращают их в органику, которой только и могут питаться гетеротрофы.
– И что такое творение даёт?
– Равновесие?
– Правильно, Зорко! Равновесная система это главное условие существования жизни. Стоит нарушить равновесие и всё смещается, чтобы найти новое равновесие, но уже для другой жизни. Ты понимаешь, о чём я?
– Вполне, - мрачно ответил Артём. Только сейчас до конца он понял, сколь уязвимо человечество.
Его мысли уловил привратник и одобрительно закивал.
– И теперь скажи, Зорко, могло ли такое свершаться по воле случая, как утверждают ваши учёные, а не по заданной матрице?
– Я уже говорил: не может!
– То-то!
– довольно констатировал голос Немо.
– А что это ты погрустнел опять?
– Немо, я только сейчас понял: люди близки к нарушению равновесия!
– Подумаешь, - легкомысленно усмехнулся привратник, - будет новое равновесие. Так всегда было и будет.
– Но уже без людей?
– Ты забыл, - рассердился Немо, - я говорил тебе, что шанс есть всегда! Давай руку, поехали дальше!
Они вернулись на мгновение в круглую пещеру, тут же нырнули в новое светящееся пятно и очутились высоко над новым миром. Его рельеф почти не изменился, но куда делась мрачная серо-коричневая блёклость?! Мир вдруг стал невероятно красивым и ярким. Вода на бесчисленных отмелях под солнечными лучами отсвечивала красно-алыми оттенками, омывая красно-фиолетовые отмели.
– Что это?!
– изумлённо выдохнул Артём.
– Царство жизни!
– пафосно, без тени улыбки отозвался Немо.
Привратник чуть дрогнул рукой и внизу пейзаж задвигался. Прибрежные воды покрылись фиолетово-оранжевой шагренью, от берегов вглубь суши живыми гигантскими змеями поползли цветные языки, образовывая возле ручьёв и озер ярко-красные сочные пятна.
– Зорко, хочешь увидеть, кто изобрёл колесо?
– Колесо, здесь?!
– Именно здесь!
Они рванулись с высоты вниз, и шагрень превратилась в цилиндры разной величины. Неисчислимые бочонки и огромные бочки катались по мелководью, повинуясь волнам и приливам.
– Это такие животные?
– Нет, Зорко, это одноклеточные прокариоты, они не могут рождать многоклеточные организмы, зато умеют строить замкнутые экосистемы, целые города, в которых распределены функции и обязанности, а пища достаётся
каждому жителю! Они живут так сотни миллионов лет, разве это не совершенство равновесия?– Ты хочешь сказать, что эти бочонки бессмертны?!
– Они ощущают мир вокруг и себя в нём вечным и неизменным сочетанием. Впрочем, разве вы, люди, не думаете также?
– Мы знаем, что бессмертия не бывает.
– А они об этом не знают! И посмотри, как им хорошо здесь.
– Но какой прок от такой жизни, они же застыли, ни мысли ни развития!
– Каждому своя мера, дорогой Зорко. Что касается Земли, то здесь всегда есть необходимая мера разума.
– Я понимаю, - Артём поморщился, - только очень пёстро, в глазах рябит.
– А по мне - красиво. К тому ж, друг мой, эпоха хлорофилла ещё не наступила, хотя некоторые крохотные пурпурные труженики уже готовят мир к кислородной атмосфере. Вот, смотри, что они творят!
В воде начали надуваться бледно-алые пузыри. Они с тихими всплесками поднимались над водой и в зависимости от своего объёма поднимались на разные высоты, где их подхватывали воздушные потоки и величественно уносили в разные стороны. Зрелище было завораживающе красивым! Артём изумлённо открыл рот.
– Удивил?
– Не то слово,- прошептал Артём.
– Немо, объясни.
– Всё дело в углекислотно-азотной атмосфере, Зорко. Она очень плотная, под шесть атмосфер, здесь даже человек смог бы летать.
– А дышать?
– Дышать здесь могут только анаэробы, но заметь, Зорко, внутри бочонков и летающих шаров - кислород.
– Он легче углекислого газа! Но разве могут анаэробы выжить рядом со свободным кислородом?!
– Внутри шаров есть особые изолированные зоны, в которых живут аэробные эукариоты, они вырабатывают кислород.
Артём долго смотрел вверх на плывущие вереницы живых шаров, пока сквозь поредевшие облака на него ярко не плеснуло солнечным светом. Он зажмурился и вспомнил очень важный вопрос.
– Немо, а магнитное поле у Земли в эти времена было?
– Считай, нет почти, через миллиард лет появится, а что?
– Но тогда здесь жуткая солнечная радиация! Здесь вообще жизни не должно быть!
– Но она есть! Разве ты не видишь? Посмотри на этот живой мир, здешние обитатели не только не боятся радиации, они научились её преодолевать и даже преобразовывать.
– Это невероятно!
– Творчество - вещь увлекательная.
– Немо, нам на лекциях говорили, что в архее могли происходить трансдукции - межвидовые обмены генами, что приводило к различным гибридам и симбиозам.
– Сами по себе?
– Ну, да....
– Нет, вы люди всё-таки тупые! Да как же это всё может быть само по себе?!
Привратник схватил Артёма за руку и в один миг они вновь оказались подвешенными посредине круглой пещеры.
– Немо, - по инерции спросил Артём, не успев среагировать на мгновенную смену декораций, - неужели эукариоты одни переделают восстановительную атмосферу планеты в окислительную?!
– Не совсем одни, помогут и другие обстоятельства, к тому же дегазация мантии закончилась, солнце стало светить поярче... короче, всё одно к одному, чтобы изменить мир. А вообще-то нам пора назад.