Рок, туше и белая ворона

Вернулась к на броску в карандаше.

– Не знаю. Это шокировало, - свела я к минимуму.

– Всё не так сложно. Так, как ты прибывала в состоянии аффекта, естественно ты не могла анализировать свои действия и эмоции. Скажем так, тебе удалось выбить его из колеи - это то, что ты порой делаешь, чтобы скрыть истинное положение вещей, и твоё к ним отношение. Я бы даже сказал, что в этом есть агрессия, поскольку ты нападала. А вот почему не последовало реакции, продиктованной фобией - вопрос совершенно иного характера. Что ещё ты чувствовала?

Такое впечатление, что этот человек может читать мои мысли. Вообще-то напрягает. И открытость и доступ мыслей посторонним - это вроде симптомы шизофрении, если не ошибаюсь.

– Ну, думаю это было… эм-мм… волнительно.
– сориентировалась я. Волнительно? Это было на столько больше чем волнительно, что я пожалуй бесстыдно солгала.

– Эта эмоция постоянна в отношении этого человека?

– Не знаю.
– пожала я плечами. В последнее время точно постоянна… - Я всегда его побаивалась, он меня бесил и вообще я его ненавидела. Это тоже своего рода волнение, не так ли?
– хмыкнула я сухо и продолжила рисовать.

Мужчина согласно кивнул.

– Страх сильный кристаллизатор, Виктория. Он рождает, ненависть, что может быть и защитной реакцией.

– Ну есть немного. Он меня пугает.

– Или твои чувства к нему?

Грифель карандаша сломался от нажима. Я ошеломлённо посмотрела на Гетмана. Он немного загадочно улыбнулся.

– У каждого человека есть желания, которые он не сообщает другим, и желания, в которых он не сознаётся даже себе самому.

– Ага. Фрейд, - закивала я, - Вы намекаете на то, что он всегда меня привлекал, но в силу свей умственной несостоятельности, я об этом не знала?
– я повела бровью, - Серьёзно?

– Вполне вероятно, - кивнул док. Цокнув и покачав головой, убрала сломанный карандаш за ухо и взяла новый со стола.

– Быть может имеет место какой-то инцидент связанный с этим человеком, о котором я не знаю?

Карандаш замер над листом бумаги. Я уставилась на корни дерева, что я рисовала. Вообще-то в его словах есть некоторый смысл… Закусив кончик карандаша посмотрела на психолога.

– Он… прикасался ко мне, ещё до того, как я даже узнала его имя.
– (Гетман выжидающе смотрел а меня, внимательно слушая), - Ну, не то чтобы прикасался, просто… просто, пару лет назад, когда я только переехала и пошла в новую школу, он можно сказать поймал меня, не дав упасть, - рассказала я. Он вообще со странной регулярностью это делает. Когда я поняла это, мне стало не по себе. И речь не только о последнем времени, я в принципе неуклюжая и он не однократно спасал меня от действия земного притяжения в школе.

– На тот момент фобия проявлялась более интенсивно?

– Да, и едва ли я могла реагировать адекватно. Не то чтобы я сейчас адекватна в этом вопросе, но в сравнении с тем временем, сейчас я точно более сдержанна.

– Шок?
– спросил мужчина, - Долгое время никто не дотрагивался до тебя, и тебя шокировала та ситуация?

– Да. Это шокировало, - пробормотала я, немного насторожившись. Мне не очень то прельщает такое повышенное внимание к этому вопросу.

– И ты разозлилась, верно?
– предположил док. Я могла ощутить, как по мне прокрадывается напряжение и лёгкая тревога.

– Верно, - подтвердила я.

– На кого конкретно была направленна твоя злость? Может ты разозлилась, из-за страха?
– спросил он наводящим ровным тоном. Эта интонация его голоса, заставляет нервничать, и бесит, поскольку наталкивает на мысль, что ему прекрасно известны ответы на все эти вопросы, априори.

– Может.
– предположила я прохладно. Он кивнул, как бы самому себе, что только подтвердило мою теорию о его осведомлённости, и посеяло раздражение во мне. Я нахмурилась.

– Ты испугалась и спрятала свой страх за агрессией от безысходности, да?

– Наверное, - процедила я.

– Что происходит сейчас?
– спросил док, - Тебя шокирует, то, что он может прикасаться к тебе, не вызывая привычной разрушающей реакции?

Пару мгновений, я решала, а не послать бы его куда подальше со своими дурацкими наводящими вопросами. Потом поймала себя, на нервной дроби пальцами по поверхности альбома. Так, это вёсла. Мои долбанные вёсла, не более. Мой терапевт всего лишь подталкивает меня к осознанию, того, в чём я не мастак. Только и всего. Я перевела дыхание, возвращая рациональность, ну или хотя бы адекватность мыслям, думая, как правильно ответить.

– Шокирует, эм, отсутствие реакции.

Он сцепил пальцы в замке у рта.

– Реакция не отрицательного характера, не так ли?

– Нет. То есть, да.
– так, я запуталась, - Не всегда… чёрт, я не знаю, она… другая.
– ответила я пробуя, свои слова, как лёд на прочность - с опаской и крайне деликатно.

– И она тебя пугает, именно поэтому ты колеблешься в оценке своей реакции? Потому что, не знаешь её природы или напротив знаешь, по крайне мере имеешь предположения, но боишься их?

Я затаила дыхание, а может просто не могла сделать вдох. В любом случае я молчала, напряжённо смотря на Сергеича, пытаясь не выдать своего потрясения.

– Как давно зародилась твоя гаптофобия?
– спросил он не дождавшись от меня ответа.

– Очень… - шепнула я, сквозь ком в горле. Напряжение практически вибрировало во всём моём теле, до самых кончиков пальцев.
– Очень давно.

– До девяти лет?

Мне не хватало воздуха, пространства, может ещё чего-то, чувства безопасности например.

– До, - подтвердила я едва слышно. Психолог медленно покачал головой.

– Не надо Виктория, не делай этого, не замыкайся.

– Я стараюсь, - я заставила себя, сделать глубокий вдох, - Клянусь, я правда стараюсь.

Понаблюдав за мной пару секунд, док кивнул.

– Основой твоей проблемы, является конфликт между «принципом удовольствия» и «принципом реальности», происходящий в сознании. Когда конфликт достигает невыносимой остроты, ты от него «сбегаешь в болезнь», ищешь в ней спасения от диктата реальности. Неопределенность и неспособность её переносить - вот что является гвоздём. Когда мы делаем два шага вперёд, а затем ты закрываешься от меня, происходит следующее: мы делаем три шага назад. Попытайся понять, что моя задача, анализировать то, в чём тебе сложно разобраться самой, и делаю я это не для себя, а исключительно для тебя.

– Таким образом, вы спасаете меня от самой себя.
– отсалютовала я карандашом между двумя пальцами, - Знаю. Я просто не знаю, как это… Я не… мне этого не объяснить. Просто со мной такого не было, и я наверное привыкла, к таким ксантиппичным отношениям между нами. Я понятия не имею как и почему всё изменилось.
– пробормотала я, и посмотрела на мужчину, - Всё? Вы закончили рассматривать мою душу под лупой? Может мы опустим наконец эту тему? Это далеко не самое важное.

– Ошибаешься, - покачал он головой, - Мы никогда не бываем столь беззащитны, как тогда, когда любим, и никогда так безнадежно несчастны, как тогда, когда теряем любовь.