Рок, туше и белая ворона

– Повреждение сухожилий.

– Как ты играешь?

– Не так как хотелось бы.
– ответил парень, очень сосредоточенно на меня смотря.

Я отчаянно не могла понять, такое впечатление, что, ему больно когда он играет. И эти рубцы на запястьях, они… Как если бы, руки… сковывали или связывали. Сердце грохнулось где-то в районе горла. Как? Кто? Почему? Чёрт! Слишком много вопросов и подозрений пронеслось в моей голове. Слишком много. Просто слишком!

– Что произошло?
– прошептала я еле слышно. Он глубоко вздохнул.

– Хм, странно получается. Ты знаешь обо мне всё, я о тебе - ничего.
– Раф поймал мой взгляд. В его, блуждающем по моему лицу, отражалась глубокая степень мысли. Всё? Я ничегошеньки о нём не знаю. Вот даже не на грамм. И чем больше узнаю, тем больше не знаю. Я застряла взглядом на этих браслетах, переживая совершенное крушение, не понимая, как такое могло случиться с ним. Что за чёрт случился с ним?

Запуская пальцы в мои волосы на затылке, он придвинулся ближе. Я хотела остановить его, но мой порыв приблизил его ещё ближе. Он лишь слегка коснулся моих губ своими и замер. У нас обоих дыхание перехватило от этого. Я чувствовала, на сколько он тёплый, от него прямо волнами исходит сильный жар, как от очага. Я бы могла подумать, что у парня температура.

– Только не бойся. — тихо прошептал Раф. Его голос сильно хрипел и был низким, словно низкий саунд у гитары. Скользящим движением он обхватил меня за подбородок и легко провёл большим пальцем по моим губам. В блёклом свете с улицы, что проникал из окна, черты его лица казались мягкими, призрачными, эфемерно красивыми. Чёрт возьми, он и в правду был прекрасным снаружи, совершенно красивым. Длинные густые ресницы, отбрасывали мягкие тени под глазами. Губы еле уловимо дрогнули. Очень напряжённые брови, выдавали тревожные мысли. Я осторожно протянула руку и легонько скользнула по шёлковым волнистым прядям, чёрного цвета, что слегка поблескивали синеватым серебром, от лунного света проникающего в гостиную. Парадокс заключался в том, что я хотела его - в своём личном пространстве, в своём времени. В своём больном мире, своих мыслях, я боялась его, считала деспотом, а в сердце замирала перед ним. Я потеряла границы страха и удовольствия.

Кажется, у меня руки дрожат.

Кажется, он не может сделать вдох…

Кажется, я тону.

О, нет, мне не кажется.

Его прикосновения медлили и оставляли трепещущие прикосновения на коже. Моё эго орало ему: «Поцелуй меня!». Он лишь оставил невесомый поцелуй по моей щеке. Я ощущала это глубже чем физически.

– Спокойной ночи.

Раф отстранился, поднимаясь на ноги. Я не могла и слова вымолвить, видя, как он уходит. Пытаться разобраться в себе сейчас, походу бесполезное занятие. Ладно, утро вечера мудренее. Вот утром и разберемся, какого чёрта всё это было.

Глава 9. Двойник…

Мне снилось что — то неразборчивое запутанное. Меня тянуло ввысь. Ломало, на грани с болью. Я падала - падала казалось целую бесконечность, казалось с самой вершины небес. Падала стремительно, чёрной птицей. Хотелось плакать, я рыдала. Я рыдала, и тысячи пронзительных вороньих кликов отвечали мне. Хотелось кричать, я разбивала пространство сна…

Я кричала, и стая вторила мне. Хотелось ничего не ощущать, но я задыхалась от знакомого чувства боли. Белоснежный снег принял меня в свои чертоги, вырываясь волнами пуха от силы моего падения, и кровь…

Чёрное море крови…

Холодное бесстрастное лицо, смотрело на меня льдинками голубых глаз. Я клокотала от ярости, я распахнула черные крылья, возвышаясь над ней…

«Когда ни будь я прокляну тебя гордо и твёрдо стоя, на индейском кладбище, и ты сляжешь рядом с ним…»

…Боль. Страсть. Страх. Всё смешалось словно в клубок.

«Тори…»

И стая замолчала. Мягкие прикосновения, унимают страдания. Я складываю свои крылья смерти. Я слышу свою лунную колыбельную. Я чувствую, как тепло накрывает мои губы, стирая боль, захлёстывая невообразимым спектром чувств. Нежные прикосновения, посылают трепетную дрожь по телу с ощущением полёта, срывая сладострастный стон с моих губ и в этот момент я понимаю, что это, не сон.

Открыв глаза застаю Рафа, нежно покрывающего мои губы поцелуем. Одна его рука вплетается в мои волосы, мягко касаясь шеи, другая скользит по талии, тёплой ладонью. Он тяжело дышал. Только тогда я поняла, что сама просто задыхаюсь и мои ногти, вонзаются в его спину. Я отвечаю на его поцелуй, сама о том даже не подозревая. Он обхватил ладонями моё лицо. Он чуть приоткрыл глаза, оставляя их под сенью ресниц. Раф застыл и пару раз моргнул и нахмурился.

– Проснись… - шёпот надломлено, покрывал мои губы, его голос дрожал, - Проснись, слышишь?

Он взметнул взгляд в мои глаза и медленно заблуждал взглядом, рассеянным и отрешённым. Его глаза мутные, потрясённые… чёрные. Чёрные, как уголь, чужие глаза…

Я подорвалась ка ошпаренная, жадно хватая воздух. Я была напряжена до судороги. Я замерла и тут же упала на спину. Меня прошибла тяжёлая дрожь. О, Господи.

– Только сон, это только сон…

Я старалась выровнять дыхание и обезумевшее сердце, затаив надежду, что это в самом деле только сон. Всего лишь слишком реалистичный сон… Сон во сне. Я сто лет снов не видела, с чего бы это вдруг?

Сработал будильник, заставляя меня вздрогнуть от неожиданности. Хлопнув по звенящему гаду и отключив противный сигнал, спрятала голову под подушкой. Самое сложное это оторвать свою голову от подушки. С этого начинается моя ежедневная война. Особенно жестоко вставать, если вчера ты уснул чёрте во сколько и не в самом удачном состоянии. Швырнула подушку в стену. Иначе я никогда не встану. Открыла один глаз. На тумбочке стоял стакан воды и по всей видимости аспирин. Тяжёлой рукой, бросила таблетку в воду, наблюдая за тем как она с шипением опускается на дно стакана. Перевернулась и снова спряталась, под вторую подушку. Стоило сразу от обеих избавиться. Уловила лёгкий запах, мужского одеколона. Очень к слову сказать знакомый. Вскочила с кровати, сметая остатки сна и ленивые поползновения депрессии. Осмотрелась. Никого. Показалось видимо. Выпив аспирин, утопала в ванну.

А вот и нет. Не показалось. Волосы и одежда, впитали пряно-мускатный запах. Так. Я определённо что-то пропустила вчера.

Приведя себя в порядок, усиленно соображая, что я вчера натворила, спустилась вниз. Бросила инертный взгляд в гостиную, в глаза бросилась куча подушек, прямо по центру. Крепость! О, кажется припоминаю…

С кухни доносился голос.

– Всегда подозревал что дети - кретины, - рассмеялся Костя, на кухне, - Хотя это удивительно. Она снова стала рисовать, меньше зачитываться, играть не только во сне.

Я остановилась в столовой.

О-оу.

– Ну, да, она давно уже не подходила к роялю.
– только тогда, я поняла, что Костя разговаривает с кем-то по телефону, - Уж не знаю в чём дело, она не рассказывает. Альбина тоже не совсем понимает, что именно случилось, но говорит, что в детстве, у Тори был какой-то конфликт с материю. После этого, она перестала играть и показывать рисунки.

Прижавшись спиной к стене столовой, я замерла. Вот так, с добрым утром… С кем он говорит? Обо мне!