Рок, туше и белая ворона

– Это, милая, значит ведьма, и он получит прямо в лицо, если ещё хоть раз так тебя назовёт.
– он грозно уставился на Рафа. Усмехнувшись, тот засветил ему фак.

– Хас миро кар.

Думаю перевод излишен. Всё предельно ясно, по жесту.

Взяв себя в руки, пару раз сжала и разжала кулаки. Подойдя к бару, положила гитару на поверхность стойки и стала исследовать ноты облокотившись на бар.

– Итак, ты собираешься заняться чем-то кроме мата на ромне? [37]– осведомилась я бесстрастно, просматривая ноты, пытаясь понять, как он, чёрт подери, себе это представляет. Это практически невыполнимо.

37

Ромн — цыганский язык.

– Чамудэв ласа, мири ило, Вик?

Я кажется знаю, как это переводится, не уверенна, но уж больно похоже на непристойное предложение. Посмотрела на Рафа, подпирающего стойку спиной. Он смотрел исключительно на меня, в дребезги пьяный, утаскивающий меня на самое дно горечи и боли, одними только словами, не до конца понятной мне этимологии, но не очень-то хорошей интонации, и всё равно отчего-то, прекрасный. Это напомнило мне времена, где мы так воевали, вышибая клин-клином.

– Вот кретин.
– хохотнул Миша, смотря на Рафа, насмешливым взглядом. Небрежно отставила большой палец в Гордеева.

– Ты его понимаешь?
– удивилась я. Некто очень смелый легко укусил меня за палец, и тут же отхватил от меня в лоб.

– Раф, ты идиот!
– прикрикнула я, обжигая его ледяным взглядом.

– Нет.
– не согласился этот идиот с терминологией, глупо улыбаясь. Я раздражённо закатила глаза к потолку.

– Ну ты же Солу понимаешь, верно?
– Миша подчёркнуто важно кивнул на Гордеева, - Ну, вот и он не впервые в таком состоянии.

Окинула Гордеева взглядом, зацепляясь за запястья. Манжеты толстовки слегка сместились, открывая для взора фрагмент белого бутона. На нём нет браслетов? Я нахмурилась. Он должно быть не с проста так лык выкрасил.

– Хм, анестезия?
– поинтересовалась я. Раф замер и рассеянно, почти изумленно на меня уставился. Нахмурив брови, он запустил палец за ворот тёмно-серой толстовки с капюшоном, оттягивая ворот, словно от нехватки воздуха. Видимо я угадала.

– Ладно, и что это?

– Ты на самом деле хочешь это знать?
– переспросил он обжигающим лукавым тоном. Это не обещает стать простым… Ущипнула себя за переносицу, зажмурившись на мгновение.

– Я про вот этот отрывок, Гордеев.
– я ткнула пальцем в музыкальный фрагмент, в нотах, - Почему всё так сложно, а?

– Почему… - повторил он неспешно и как-то завороженно. Он поймал мой взгляд, смещаясь ближе ко мне, и сделал глубокий вдох, - Дулэски мэрав тэ тут.
– он глухо рассмеялся, качая головой, - Арманья… - далее его речь стала ну совсем уж невнятной. Из всего этого понятно мне было только одно слово: арманья - это проклятье по-цыгански.

– Ага?
– растерялась я, и посмотрела на Мишу. На его лице отражалась сложная лингвистическая обработка, но он ничего не сказал. Я уставилась на Гордеева.

– Это нормально по твоему?

Он как-то обречённо кивнул, осыпая волнистые пряди к лицу. Как он, чёрт возьми, собрался играть в таком состоянии? И он что всегда столько пьет, чтобы притупить боль в кистях рук? Так он и голову себе вполне удачно притупил.

– Ясно.
– буркнула я, и отложила ноты, - Что дальше?

– Готова? Серьёзно?
– усомнился Гордеев. Я нахмурилась.

– Похоже, что мне весело?

Миша прищёлкнул пальцами.

– Спорим, скажешь?

Раф молниеносно метнул в него убийственный взгляд.

– Спорим, что если ты скажешь хоть слово, об этом, то оно станет последним?

О чём это они? Сола судя по прищуру, задавалась тем же вопросом. Миша рассмеялся над ним, вскидывая руки вверх, и чмокнув Солу, пошёл к сцене. Саша, как оказалось, давно уже там, за синтезатором, что-то настраивал. Ярэк, скучающе сидел за установкой и ловко крутил палочку в пальцах.

Что-то резко изменилось вокруг, на грани с угрозой и заискрилось азартом в синих глазах. Это выбило почву у меня из под ног.

– Не смей… - выставила я ладонь, настороженно наблюдая за тенями, заходившими по лицу Рафа. Не знаю, чего он дам удумал, и едва ли хочу. Он спокойно отстранил мою руку, смотря на меня с высоты всего роста. Я могла видеть, в его пронзительном взгляде, спешные расчёты. О чем он думает? Я отстранилась, на сколько мне могла позволить стойка бара. Меня ловко поймали за пальцы правой руки и резко притянули обратно, оказываясь слишком близко от моих губ, смотря прямо в глаза.

– Отпусти.
– но его походу вообще не волнует моё мнение. Я покачала головой, - Это чертовски не тот случай, когда слушая девушку, надо сделать наоборот.
– сказала я холодно, - Я серьёзно. Отвали, Раф, это уже даже не смешно.

Он уверенно кивнул, заправив выбившуюся прядку волос мне за ухо.

– Конечно, нет.
– согласился он спокойно. Его потемневшие глаза блуждали по моему лицу в каком-то не типичном для него выражении. На мгновение это могло казаться немой просьбой. А, в глазах что-то такое, что могло больно меня задевать. Мне кажется, пора бы кое-что прояснить.

– Не нужно этого делать. Чтобы я не говорила тебе, чтобы там ни было, не забывай отдавать себе отсчёт, что я из вчера, никогда не совпадаю с собой из сегодня.
– обозначила я границы. Он скептически ухмыльнулся, чуть склонив голову.

– Да, не сложно догадаться.

Раф, судя по взгляду, что-то решал в уме. И для него этот разговор явно не был шуткой. Это заставило напрячься, и сконцентрировать всё своё внимание на защите.

– Тебе известно, что когда ты врёшь, то часто моргаешь?
– поинтересовался он, как бы между прочим, - Знаешь, что убивает меня больше всего? То, что ты занимаешься долбанным самообманом. Как думаешь, сколь долго ты сможешь это отрицать?

– Отрицать, что Гордеев?
– решила я уточнить, - То, что ты эгоцентричный полигамный кобель, решивший вдруг, что я одна из твоих фанаток, которую можно затащить в койку?

Он замер. В ярко синих глазах что-то опасно вспыхнуло.

– А, то есть так ты это видишь, да?
– спросил он медленно и сдержанно, - Ладно, - слишком сдержанно, на грани с угрозой.

Я отвернулась смотря куда угодно только не на него. Я могла ощущать эти скачки оголённых нервов, и почувствовать край своего обрыва. Моя переменчивость в настроении меня доконает.

– В том-то и проблема.
– проговорил он в сторону, и поймал мой взгляд, - Всё могло бы быть иначе, если бы я был кем-то другим? Так ты что ли думаешь? Когда ты наконец поймешь, что всё может изменится? Жизнь, люди, мировоззрение, всё!
– взмахнул он рукой, - Да, всё уже перевернулось к чёртовой матери!