Роковая связь

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

МУЖ

Говорят, если ребенка не удается найти в течение первых сорока восьми часов, есть шанс, что он потерян навсегда. Теперь Кайл не мог перестать смотреть на часы.

Этот город — этот ужасный, уродливый, жадный город — бесследно поглотил его сына. У них были сотни зацепок, почти тысяча, среди горячей линии и веб-сайта, и ни одна из них не имела взаимосвязи меж собой. То мальчик находился далеко — в Мексике, — затем в Сиэтле. То в аэропорту Сан-Франциско, затем в больнице Санта-Барбары. То в торговом центре, затем в другом торговом центре, затем на детской площадке, потом на стоянке. С каждой вероятностью сердце Кайла уходило в пятки так, что подташнивало от горя.

Трижды Герти пыталась уговорить его поехать в отель или прилечь в комнате отдыха. Мужчина отказывался. Он не смог бы уснуть, пока Майлз справлялся с неизвестно чем, неизвестно где.

Волонтерка у левого телефонного ряда встала и позвала Кайла. Он вздохнул и шагнул вперед, эмоционально не готовый к еще одному разочарованию, еще одной ложной надежде. Когда Пеппер приблизился, он встретился взглядом с волонтеркой и споткнулся, пошатнувшись от увиденного. Это была улыбка — не абы какая, а лучистая. Девушка протянула телефон.

— Кое-кто хочет с Вами поговорить.

Кое-кто. На свете был лишь один человечек, с которым Кайл хотел поговорить.

Он взял трубку и в ужасе уставился на него. Если девушка ошиблась, если это был розыгрыш, он не сможет… он не был уверен, что сердце выдержит еще один удар ножом. Пеппер осторожно поднес трубку к уху.

— Алло?

— Привет, пап. — Голос был такой силы, такой чистоты, такой уверенности, что душа разрывалась от волнения, и он подался вперед, судорожно дыша, ухватился за стол и опустился на сиденье.

— Майлз? — со всхлипом произнес он имя. Грудь затряслась от напряжения, а громкие, хриплые вдохи сотрясали все нутро. — Майлз? Ты в порядке?

— В порядке, папа. Я сидел в темноте: у Лягушонка кончились батарейки, а я даже не испугался. Ни капельки.

— Так горжусь тобой, малыш, — прошептал Кайл.

— И я апельсин ем. — Майлз хихикнул. То был самый прекрасный звук в мире.

Кайл опустил голову на ладонь, прижался к телефону и открыто зарыдал. Рыдания вырывались, словно разрывая легкие надвое, и мужчина пытался что-то сказать Майлзу, пытался сказать, что любит его, но не мог перестать хватать ртом воздух.

— Мама рядом? — осведомился Майлз, и Кайл попытался сомкнуть рот, попытался подавить эмоции, попытался взять себя в руки ради своего маленького мальчика. Боже, его запах. Он пахнет «Чериос» и землей, сыновьи ручки дернут Кайла за волосы, мальчик прижмется губами к отцовской щеке; все воспоминания, все чувства рвались, точно прорванная плотина, поскольку мужчина не позволял себе вспоминать, отгородился от всего во время поисков, ведь был слишком напуган, что отродясь не испытает этого снова.

— Ты в безопасности, сынок? Где ты? Сейчас же приеду за тобой.

— В безопасности, папа. Я с семьей. Они сказали, что ты можешь приехать и забрать меня. Мама рядом?

Он прерывисто вздохнул.

— Не сейчас, сынок, но я приеду. Немедленно выезжаю. Я… я… — Он не смог закончить фразу. — Люблю тебя, Майлз. — И снова зарыдал, плечи сгорбились, словно защищая сердце, потом Герти оказалась рядом, взяла телефон и записала адрес, а он даже и не смог подобрать слов, чтобы поблагодарить женщину.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ

ДЕТЕКТИВ

В хижине не было сотовой связи, что заставило Фару занервничать. Закрыв за собой дверь, детективы проехали четыре мили ближе к сигналу, затем позвонили шефу и сообщили об обнаруженном.

С одной стороны, эта информация снизила нагрузку. Они выявили серийного убийцу. Теперь оставалось только пересчитать трупы, собрать улики и должным образом задокументировать преступления. Это позволит семьям успокоиться, исключит некоторых подозреваемых и закроет несколько нераскрытых дело. Найденное также уничтожит тьму поклонников Трента Айверсона и его наследие в кино.

С другой стороны, им еще предстояло разобраться с пропажей мальчишки и самоубийством. Будь «Защитим детей» замешана в этом деле, пришлось бы начать расследование, чтобы убедиться, что угроза устранена, а соучастники — раскрыты и задержаны.

Шеф, после минутного недоумения и множества слов из пяти букв, решил, что необходимо создать оперативную группу, и назначил совещание всех сотрудников на утро. Решение было ожидаемым. Фара прикрыла рукой тихий зевок, пока указания шефа лились через динамики внедорожника. Как только все закончится, ей нужен будет выходной. Может даже три дня. Они могли бы поехать к ее сестре и расслабиться. Она могла бы спать дольше четырех часов за раз. Поесть домашней еды. Подышать воздухом, в котором не было смога. Погонять племянниц и послушать их рассказы.

— Если хочешь, можешь поспать, — предложил Кевин. — Нам осталось немного.

— Я, пожалуй, соглашусь. — Она вытянула ноги и посмотрела на заднее сиденье, где стояла коробка с кассетами. — Боже, не хочу просматривать все записи.

— Ты ведь нигде не видела камеру на месте убийства Пеппер?

— Нет. И ни одна не была найдена в качестве улики. Тебе это не кажется странным?

— Если это было убийство-самоубийство, и он продумал все… может, имело смысл не снимать происходящее. Для кого еще снимать, так ведь? Но когда в последний раз серийный убийца совершал самоубийство? Это тринадцатое убийство, и его вдруг затерзала совесть? — Кевин покачал головой. — Мне эта версия не нравится.

— Возможно, он закончил список имен и покончил с собой, как только выполнил задание, — сказала Фара. — Не думаю, что преступления были случайными. Во всем это кроется сугубо личное. И связь с «Защитим детей» подтверждает мысль: ее привезли сюда. Не случайно. Она была отобрана.

— Так что же связывает этих женщин?

— Вероятно, они все замужние, — произнесла Фара, вспомнив об обручальном кольце женщины. — И матери.

— Жертва приехала сюда по программе «Осуществи мечту» для сына. Может, у них у всех больные детишки, — предположил Кевин.

Мелькнула ужасная мысль, за которой последовала еще более ужасающая.

— Неужели у всех у них поголовно синдром Мюнхгаузена?

— Предположение имеет место быть, — допустил Кевин. — Но как он их находил? Это ведь стратегический кошмар. И не забывай, что мальчик все еще числится пропавшим. А что, если у них у всех пропадали дети? Что, если он каждый раз что-то делал с их детьми?

Фара ужаснулась от этой мысли. Майлз Пеппер был шестилетним мальчишкой. Знала ли Кэрри, когда Трент наносил ей удары, что ее малыш в опасности? Фара вспомнила о ранах на запястьях, свидетельствующих о том, как упорно женщина боролась со сковывающими узлами.