Роковые иллюзии

Одним из подтверждений существования инспирированного Москвой заговора против Франко является сообщение, отправленное Малли в апреле 1937 года в Москву, в котором говорится, что он лично проинструктировал «Сынка» о необходимости «установить системы охраны прежде всего Франко, а затем уже других вождей». Филби получил указания сообщать об уязвимых точках в обеспечении безопасности Франко и рекомендовать пути получения доступа к нему и его персоналу, он должен был выяснить, какой контроль проходят лица, посещающие его и его штаб-квартиру, его выходы на улицу, распорядок дня, домашние адреса или адреса мест, где Франко и его окружение часто бывают, где они спят, где едят (едят ли в ресторанах) — «словом, все то, что нужно, чтобы действовать». «Кроме этого или после этого» он должен был выяснить «количество прибывающих войск (немцев, итальянцев) и т. д.» [338] .

338

Там же.

В своих воспоминаниях Филби пишет, что он так жаждал поехать в Испанию, что был готов отбыть туда уже через «две недели», 20 января 1937 г., но, как показывают документы, на самом деле он выехал из Лондона 3 февраля 1937 г. Он вспоминает, как Дейч дал ему адрес в Париже, на который Филби должен был посылать по почте свои разведдонесения. От Дейча он получил деньги, средства тайнописи и шифр [339] , который был напечатан на тонкой, но прочной бумаге — ее можно было смять и проглотить, чтобы шифр не нашли. Дело Филби из архивов НКВД показывает также, что у него на случай чрезвычайных обстоятельств был особый канал связи: он должен был передавать разведдонесения через свою жену в Лиссабоне, где он, кстати, получил свою визу в так называемом «агентстве Франко». Литци было приказано выехать в Португалию и поддерживать там связь с советскими курьерами, тогда как ее муж в конце февраля отправился в бастион франкистов в Севилье [340] .

339

Дело № 100605, т. 5, с. 228.

340

В письме Малли Центру 24 января, которое хранится в деле Филби № 5581, т. 1, с. 38, АСВРР, указывается: «Связь; его [Филби] жена отправляется в Лиссабон, и либо он едет к ней, либо она приезжает к нему, а его сообщения забирают курьеры [из Лиссабона]». Из досье Филби не ясно, была ли эта система когда-либо использована в операции.

Сведения, которые собирали и отправляли во Францию, касались главным образом военного положения, военных планов Франко, вооружений, перемещения войск и включали также политическую информацию. Эти данные в конечном счете попадали в руки Орлова как главного представителя НКВД в Испании, а он передавал их республиканскому правительству.

Никто и не подозревал, что застенчивый, слегка заикающийся молодой английский репортер, надоедающий военному персоналу Франко педантичными вопросами, был советским агентом. Но, как вспоминает Филби, однажды он был на грани разоблачения, когда через пару недель пребывания в Севилье он в один прекрасный день решил отправиться поездом в Кордову, чтобы посмотреть бой быков. Он и не подозревал, что оказался в запретной военной зоне, когда его арестовала и подвергла допросу военная полиция. Ему приказали вывернуть карманы. Только благодаря своей сообразительности — он уронил бумажник на пол — Филби получил возможность достать и проглотить изобличающий его шифр, пока полицейские собирали разлетевшиеся по полу его бумаги.

Но Филби подстерегала и другая, фантастически «запланированная» опасность провала. Возможность разоблачения скрывалась в адресе, который дал ему Дейч для отправки зашифрованных или тайнописных разведывательных сообщений во Францию. Путь этот был, следует отметить, слишком прямолинейным. «Только спустя восемь лет я узнал, к своему ужасу, — вспоминал Филби в 1980 году, — что по этому адресу — ул. Гренель, 79 — в Париже размещалось советское посольство» [341] . Прояви испанские почтовые цензоры бдительность, они могли бы предпринять расследование, которое, несомненно, привело бы к аресту Филби как шпиона. Для военной разведки Франко не составило бы труда установить личность британского репортера и его шпионскую деятельность по испанским почтовым штемпелям тех мест, где шли бои. Примитивный шифр, который он использовал для своих сообщений, отправляемых по почте в Париж, можно было без труда раскрыть и обнаружить подлинное содержание писем, которые он продолжал посылать в течение нескольких недель из всех районов активных боевых действий. Советская разведывательная служба впоследствии признает, что эта вопиющая ошибка поставила их агента под угрозу в самом начале его длинной карьеры. Но судьба улыбалась Филби в отличие от Орлова, которого преследовали неудачи, вынудившие его покинуть резидентуры в Англии и во Франции. Теперь Орлов стал начальником «легальной» резидентуры НКВД в Мадриде, и именно в его руки попадали разведдонесения, устойчивый поток которых возобновился после того, как «Сынок» получил новую шифровальную таблицу.

341

Дело № 100605, т. 5, с. 229.

«В мае 1937 года я возвратился в Лондон, — писал Филби. — Естественно, Дейч был разочарован результатами» [342] .

В Дейче как в зеркале отразилось огорчение самого Филби по поводу того, что ему так и не удалось выполнить «главное задание» — собрать информацию о штаб-квартире Франко и подходах к ней. Тем не менее, когда Филби высказал сомнения в своих способностях решить эту задачу, Дейч подбодрил явно расстроенного молодого человека похвалой за все, что он уже сделал. Малли, в свою очередь, сообщил Центру о своем беспокойстве по поводу того, что они требуют от Филби слишком многого. Он изложил эти мысли в сообщении от 24 мая 1937 г.:

342

Там же, с. 228.

«Факт то, что «Зенхен» приехал обратно в очень угнетенном состоянии духа. Ему даже не удалось добраться до интересных объектов. Но я думаю, вернее, чувствую из разговоров с ним, что если бы ему даже удалось пробраться в Саламанку, если бы ему даже удалось добраться до Франко, то, несмотря на его желание, он не в состоянии был бы выполнить то, что от него требовалось. При наличии у него преданности и готовности жертвовать собой у него не хватает для этого физической храбрости и прочих данных» [343] .

343

Малли — Центру, 24 мая 1937 г. Дело Филби № 5581, с. 45, АСВРР. Хотя донесение и не подтверждает, что Малли обсуждал это с Филби, но возможно, что так оно и было.

Малли просто и ясно высказал Москве свое мнение, что его агент ни психологически, ни физически не подходит для отведенной ему роли в подготовке похищения. Но Малли еще раньше высмеял руководство НКВД за желание следовать такому абсурдному плану. Впоследствии Дейч писал, что со стороны Малли это было грубой ошибкой. Критика в адрес Центра, как правило, подрывала в глазах агента его авторитет. Свое крайнее неодобрение того, что Малли пренебрежительно говорил о руководстве в присутствии Филби, Дейч ясно выразил в отчете о кембриджской группе, написанном им в 1939 году после его возвращения в Москву:

«Был, например, такой случай. «Манн» [Малли] на основании указания из дому должен был поставить перед «Сынком» [Филби] задачу убить Франко. «Манн» считал, что «Сынок» с этим делом все равно не справится, но так как из дому продолжали на этом настаивать, то он все же передал задание «Сынку», но в такой форме, что «Сынок» увидел, что «Манн» сам несерьезно относится к этому делу. Такое поведение, разумеется, подрывает авторитет дома в глазах этих людей, и это тем более, что все они склонны немного к цинизму, который ими получен от своего класса и от всей атмосферы жизни английской интеллигенции. Поэтому они должны постоянно видеть непоколебимое доверие к Центру наших работников, т. к. только таким путем они смогут изжить эту свою черту, унаследованную. от буржуазного класса» [344] .

344

Сообщение Дейча в деле Дейча № 32826, т. 1, с. 349, АСВРР.

«Случалось, однако, в прошлом, что мы совсем не получали ответа из дома на важные вопросы, поставленные нам на месте нашими источниками, — жаловался Дейч. — Или же дом ставил перед нами в отношении этих людей такие задачи, за которые они даже взяться не могли» [345] .

Эти критические слова говорят о том, что и Дейч, и Малли принимали близко к сердцу все происходящее. Из документов, однако, не ясно, их ли доклад убедил Центр отстранить Филби от участия в покушении или же за «Сынка» вступился Орлов, проявив свою власть главного представителя НКВД в Испании. Если даже Филби и не справился со своим первым, сколь бы оно ни было нелегким, испанским заданием, создатели кембриджской агентурной сети видели у него задатки большого будущего. «Дейч сказал, — вспоминал Филби, — что для настоящей работы мне необходимо занять место в солидной газете». Как еще раньше отмечал Орлов, Филби умел хорошо, по-журналистски, писать. Малли пришла в голову мысль посоветовать ему написать статью об Испании для какого-нибудь известного издания. «Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе», — рассуждая в духе этого мудрого изречения, Малли не ошибся. «Вскоре я написал статью о фашистской Испании, как очевидец событий тех дней, и показал ее отцу, — писал Филби в своих воспоминаниях. — Отец, прочитав статью, посоветовал послать ее в газету «Тайме», что я и сделал». Через несколько дней, по словам Филби, ему позвонил отец и сказал, что виделся с заместителем редактора «Тайме», который был готов опубликовать статью и даже заплатить за нее 30 фунтов стерлингов. «Мало того, — вспоминал Филби, — редакций настолько понравилась статья, что мне предложили поехать в Испанию в качестве постоянного корреспондента „Тайме"» [346] .

345

Там же. Еще одним примером безответственности и непрофессионализма Ежова и его окружения было поручение, данное Малли в конце лета 1937 года, после побега Игнация Рейсса, псевдоним «Раймонд». Малли получил приказ разыскать Рейсса, когда он находился в Париже. Зная о том, что они были друзьями, Центр поручил Малли ликвидировать Рейсса на месте. Через Шпигельгласса, который в то время находился в Париже, «ежовцы» предложили ему два плана. Согласно первому, он должен был нанести смертельный удар Рейссу утюгом по голове в его номере в гостинице. Согласно второму, предполагалось отравить его в кафе и сфотографировать упавшим на пол. Малли отказался, раскритиковав планы Центра и высмеяв предложения Шпигельгласса. Недатированное сообщение Малли в деле Малли № 8705, т. 1, с. 117–120, АСВРР.

346

Дело Филби № 5581, т. 1, с. 46, АСВРР и дело № 100605, т. 5, с. 228.

В возрасте 25 лет Филби получил такой лакомый кусочек, как место одного из двух корреспондентов «Тайме» в Испании. Он вспоминал, что на следующий день с некоторым трепетом прибыл в заветное здание «Тайме», где Ральф Диккенс, руководитель иностранного отдела, представил его редактору Джефри Доусону как «сына арабиста Филби». Оказавшись в присутствии одной из самых мощных фигур британского истэблишмента того времени, Филби старательно демонстрировал почтительность к Доусону. Доусон предложил ему поработать пару недель в редакции «Тайме», чтобы перед возвращением в Испанию ознакомиться с тонкостями профессиональной этики этой величественной газеты.

Должность корреспондента «Тайме» принесла надбавку в размере 50 фунтов в месяц «на особые расходы при исполнении обязанностей корреспондента при армии генерала Франко» [347] . Это назначение также поразительно приблизило Филби к британской разведслужбе, поскольку было самым обычным делом, когда МИ-6 обращалась к видным британским корреспондентам за информацией. Поэтому, пока Филби проходил краткую стажировку под руководством Диккенса, Малли с энтузиазмом сообщил в Москву, что «Сынок» достиг поставленной цели. Это было незадолго до того, как Малли навсегда уехал из Лондона в начале июня 1937 года [348] .

347

Статья в «Тайме», май 1937 года, на которую ссылается Пейдж, Page et al. «Philby», p. 119.

348

Сообщение Малли в деле Филби № 5581, т. 1, с. 52, АСВРР.