Роковые иллюзии

По сообщению Гуревича, он прибыл в Берлин 26 октября и находился там две недели; за это время он успеЩно установил контакт с Шульце, а через Либертас встретился с Харро Шульце-Бойзеном. Он выяснил, что Шульце и Коп пи — радиста сети «Старшины» — уже свел их общий знакомый-коммунист по имени Вальтер Хуземанн. Они вместе пытались починить испортившиеся передатчики сети «Старшины» Когда это сделать не удалось, они безуспешно пытались установить связь с Москвой с помощью передатчика Шульце, пока он тоже не сломался.

Гуревич не смог оказать никакой технической помощи двум радистам, но передал Шульце новую систему шифрования. «Кент» находился в Берлине с 26 октября по 5 ноября, а затем вернулся в Брюссель и сообщил о неисправности берлинских раций. Он передал подробные разведывательные сведения, полученные им от сетей «Корсиканца» и «Старшины» в серии радиограмм, посланных 21, 23, 25, 26, 27 и 28 ноября 1941 г. Документы свидетельствуют о том, что именно от Разведывательного управления Красной Армии в центральном аппарате НКВД, который к этому времени был эвакуирован в Куйбышев в связи с приближением немцев к Москве, узнали, что за четыре месяца — с июня, когда были получены последние отчеты от Харнака и Шульце-Бойзена, — их сеть значительно расширилась [903] .

903

Когда Короткое в 1940 году восстановил контакт с Харнаком, его организация насчитывала около шестидесяти членов, а ядром ее были 15 абсолютно надежных людей. Осенью 1942 года гестапо арестовало сотни людей, из которых 129 человек были преданы суду. Отсюда видно, что за прошедшие два года количество членов сети «Красная капелла» увеличилось в девять раз. Дело «Корсиканца» № 34118, т. 1, с. 108, и дело «Красной капеллы» № 593621, т. 1, с. 9—10, АСВРР.

«Харро намерен ответить на все заданные ему вопросы», — говорилось в шифрограмме «Кента», отправленной 28 ноября из Брюсселя. Он сообщал, что «Старшина» уже начал работу по сбору информации, но и те сведения, которые он уже передал, оказались бесценными. Они должны были воодушевить командиров Красной Армии, сражавшихся у ворот Москвы: стало известно, что «люфтваффе» уже понесло в русской кампании гораздо более тяжелые потери, чем ожидалось. Еще важнее была информация о том, что танковые дивизии вермахта, приближавшиеся к Москве, ощущали серьезную нехватку горючего и других материальных средств.

«Запасов горючего, имеющихся сейчас у немецкой армии, хватит только до февраля или марта будущего года. Те, кто отвечает за снабжение немецкой армии горючим, озабочены положением, которое может возникнуть в связи с этим после февраля — марта 1942 года, прежде чем немецкое наступление достигнет Кавказа, и прежде всего Майкопа, взять который предполагается в первую очередь. Немецкая авиация понесла серьезные потери и сейчас насчитывает только 2500 пригодных к использованию самолетов. Вера в быструю победу Германии испарилась. Эта потеря уверенности в наибольшей степени затронула высший состав офицерского корпуса» [904] .

904

Шифртелеграмма «Кента» в ГРУ, ноябрь 1941 года, дело «Корсиканца» № 34118, т. 2, с. 64–66, АСВРР.

Среди других важных разведывательных сведений из доклада «Старшины», переданных «Кентом», была информация о том, что немцы могут прибегнуть к необычным способам ведения войны. В нем также содержались данные о точном местонахождении ставки фюрера на Восточном фронте и точные сведения о серьезных утечках информации в системе связи союзников:

«Несмотря на то что немцы еще не установили на своих самолетах приборы для ведения химической войны, крупные запасы показывают, что ведется подготовка к ведению химической войны.

Ставка Гитлера часто меняет свое местонахождение, и ее точное расположение известно лишь нескольким людям. Предположительно Гитлер сейчас находится в окрестностях Инстебурга. Ставка Геринга находится сейчас в районе Инстебурга.

У немцев есть дипломатический шифр СССР, который был захвачен в Петсамо; однако, по сообщениям, этот шифр не удалось разгадать настолько, чтобы это позволило расшифровать сколько-нибудь значительное количество советских документов. Начальник немецкой разведки адмирал Канарис за большую сумму денег завербовал французского офицера из штаба генерала де Голля для работы на немцев. [Его] вербовка была осуществлена в Португалии. [Он] был также в Берлине и в Париже, и с помощью немцев вскрыл сеть шпионов де Голля во Франции, где произведены серьезные аресты, главным образом среди офицерского корпуса.

Немцы расшифровывают большую часть телеграмм, посылаемых британским правительством американскому. Немцы также вскрыли всю британскую разведывательную сеть на Балканах. Поэтому «Старшина» предупреждает нас, что опасно вступать в контакт с британцами для совместной работы в балканских странах. Немцы имеют ключ ко всем шифрограммам, посланным в Лондон югославскими представителями в Москве» [905] .

Что касается того, как НКВД использовал такие жизненно важные разведывательные данные, то существует красноречивая записка, написанная для архивного дела 25 ноября 1941 г. Геннадием Журавлевым — старшим офицером разведки, ответственным за руководство сетью «Корсиканца» в Центре, в которой он выражает свою очевидную озабоченность: «Все сообщения переданы Народному комиссару товарищу Берии по указанию тов. Фитина, указаний о реализации этих докладов не поступало [906] [курсив авторов. — Ред.].

905

Там же, с. 54, 65–66.

906

Записка, 25 ноября 1941 г., дело «Корсиканца» № 34118, т. 2, с. 53, АСВРР.

Это высказывание является еще одним намеком на организационные недостатки' в деятельности НКВД, в том что касалось оценки полученной развединформации. Не имея подготовленных сотрудников, которые могли бы квалифицированно выполнить анализ, руководители НКВД, очевидно, беспокоились о том, сколько разведывательных данных пропадало оттого, что они передавались в Кремль в сыром виде, чтобы начальник НКВД Берия и «Большой Хозяин» могли по своему усмотрению отбирать важную, по их мнению, информацию. В отчете говорится, что только потому, что в передаче доклада «Старшины» участвовало разведывательное управление Красной Армии, его сведения дошли до соответствующего военного командования.

Поддержание радиосвязи с берлинскими сетями «Красной капеллы» оставалось проблемой для Москвы. В делах «Корсиканца» и «Старшины» записано, что до февраля 1942 года Специальное управление НКВД по связи только два раза приняло сигнал D6. К тому времени уже не было возможности восстановить связь через «Кента», так как гестапо запеленговало передатчик брюссельской сети.

Рано утром 13 декабря 1941 г. подразделение зовдерко-манды, которому было приказано выследить «Красную капеллу», под командованием штурмбанфюрера СС Фридриха Пан-цингера ворвалось в явочный дом «Кента» на рю-дез-Атребат, 101, в Эттербеке. Его радист Антон Данилов, оперативный псевдоним «Хемниц», был арестован вместе с шифро-валыцицей «Ферунден» и учеником-радистом «Деми», который работал на передатчике в тот самый момент, когда ворвались гестаповцы. Треппер, каким-то чудом задержавшись с приходом на встречу, назначенную в доме на рю-дез-Атребат, сумел уйти от немецкой облавы. Ему удалось предупредить Гуревича, и тот бежал во Францию. «Кент» скрывался от ареста до 12 ноября; менее чем через месяц — 5 декабря 1942 г. — схватили самого Треппера [907] .

907

Эта советская версия, основанная на специально отобранных отчетах из дел НКВД и материалах допросов, проведенных советскими властями после войны, показывает «Красную капеллу» в ином свете, чем собственная версия Треппера или версия Жиля Перро — «L'Orchestre Rouge». Ясно, что она была написана с целью скрыть имена людей, которые с ним сотрудничали. Материалы НКВД проясняют многие важные подробности, приведенные в документах гестапо, которые легли в основу анализа ЦРУ, материалы которого рассекречены.

Ликвидацию резидентуры «Кента» немцы считали крупным успехом, так как ее «музыканты» давали о себе знать чаще, чем все другие советские подпольные радиостанции, составлявшие «красный оркестр». По данным послевоенного опроса Гуревича, проводившегося в КГБ, просчетом его группы было чрезмерное использование радиостанции. Они были так перегружены передачей дополнительных сообщений для других сетей, в том числе для берлинских групп НКВД, что их радистам не оставалось иного выбора, кроме как пренебречь строгими правилами безопасности, требующими ограничивать радиопередачи. В последние недели перед налетом гестапо радиостанция «Кента» работала на передачу по пять часов в сутки, становясь легкой добычей для немецких пеленгаторов. Гуревич сообщил также, что гестапо захватило шифрованные тексты передававшихся станцией сообщений, которые радисты не потрудились уничтожить. Именно это в конечном счете сыграло роковую роль для сетей «Корсиканца» и «Старшины», когда радистов заставили заговорить под пытками. Теперь лишь время требовалось для того, чтобы немецкие шифровальщики получили достаточно Информации о ключах к шифрам и выяснили имена и адреса, содержавшиеся в сообщении от 10 октября 1941 г., в котором «Кенту» предписывалось установить контакт с «Корсиканцем» и «Старшиной». Используя пленных радистов, гестапо привело в действие операцию по передаче в Москву дезинформации — начало сложную радиоигру — «функшпиль». Она велась при непосредственном участии Треппера. «Большой шеф» предал и членов своей сети (как он утверждал, по приказу Москвы), а затем в сентябре 1943 года бежал из-под стражи гестапо, когда он находился в парижской аптеке [908] .

908

Треппер. Большая игра, с. 276.

В марте 1942 года Центр прибег к другим способам для восстановления связи с «Корсиканцем» и «Старшиной» в Берлине. Первая попытка была сделана в апреле, когда в Берлин был послан агент стокгольмской резидентуры под оперативным псевдонимом «Адам». Ему было поручено передать Курту Шульце шифрованное сообщение и дополнительные средства — 500 рейхсмарок. «Адаму» удалось установить контакт, но по соображениям безопасности его не уполномочили встретиться ни со «Старшиной», ни с «Корсиканцем». В сообщении, которое он передал, возвратившись в Стокгольм, говорилось о том, как он спрятал деньги и как их следовало искать: