Роковые иллюзии

Решение позволить Олегу собрать воедино неоспоримые свидетельства, которые он обнаружил в деле переписки с испанской резидентурой (доказательства участия Орлова в организации убийств), было наглядным признаком того, что российская разведывательная служба не будет утаивать исторические материалы лишь для того, чтобы скрыть неприятную правду. Для историка это решение исключительно важно. Оно позволяет верить в то, что критерии рассекречивания, которые установлены российской разведывательной службой, применяются неукоснительно. То же можно сказать и о решении предоставить значительное количество оперативных материалов, в которых имеется много рукописных донесений Орлова о вербовке кембриджской группы, а также психологические портреты ее членов и телеграммы, которыми обменивались Центр и его сотрудники, работавшие на местах. Кроме того, были предоставлены фотокопии всех страниц американского паспорта Орлова с красноречивыми штампами о въезде и выезде вместе с копиями видов на жительство и других «оперативных» документов, какие никогда не рассекретили бы американские учреждения. Также мы получили доступ к захватывающим личным воспоминаниям Филби и смогли сопоставить их с оперативными докладами из его дела, относящимися к тому же времени. Наличие столь широкого круга взаимосвязанных документов позволило провести такую перекрестную проверку, которой невозможно было подвергнуть дела из ФБР и ЦРУ.

Таким образом, российская разведывательная служба достигла нового уровня открытости и расширила горизонты историографии, в том что касается разведки и контрразведки. В самом деле, постраничный анализ документов ФБР и КГБ, составивших основу этой книги, показывает, что КГБ сделал значительно меньше купюр, чем ФБР. Изъятыми «по оперативным соображениям» оказались в основном имена людей и названия операций. Это соответствует официально объявленному решению не называть имена источников, которые еще живы и не выявлены западными контрразведывательными службами или не раскрыли себя сами. С целью защиты этих людей рассекречиваются только их псевдонимы.

Всегда есть соблазн усмотреть в изъятых или пропущенных свидетельствах особый смысл. Дверь с надписью «Входа нет» всегда привлекает к себе особое внимание, будь то при работе с американскими или советскими рассекреченными материалами. Поэтому изъятие ФБР всех протоколов допросов Орлова, за исключением заявлений, которые он сделал Службе иммиграции и натурализации, возможно, показывает, что эта мера была принята в связи с тем, что обнародование всей документации раскрыло бы методику ведения допросов, применяемую в ФБР, а также его неспособность «расколоть» Орлова.

На похожие размышления наводит и решение россиян не раскрывать никакой информации о существовавшей, как можно предположить теперь, обширной агентурной сети на правительственном военном заводе в Вуличском арсенале, которую Орлов курировал в 1935 году. Лично я из упоминаний о советских агентах в донесениях МИ-5, посылавшихся в то время в Соединенные Штаты, делаю вывод, что советское проникновение было гораздо глубже и шире, чем то, которое удалось обнаружить британцам или которое они готовы признать. Основные руководители разведгрупп не были пойманы при последней облаве, хотя обвинения в шпионаже, предъявленные британским рабочим, которые участвовали в передаче секретов изготовления оружия, преподносились как громадный успех британских спецслужб. В этой связи интересно отметить, что, как указывается в отчетах Орлова, отправленных из лондонской нелегальной резидентуры в июле 1935 года, одного из активных членов Вуличской сети называли «Нахфольгер» — «Преемник». Если учесть, что псевдонимы агентам сети, завербованным на месте, давались с учетом их личности, то кто же был «предшественником», «преемником» которого стал «Нахфольгер»? То обстоятельство, что Орлов курировал еще трех неустановленных британских агентов, известных под псевдонимами «Бэр», «Аттила» и «Профессор», наводит на мысль, что открытие полной информации о Вуличском арсенале позволило бы узнать еще об одной крупной советской операции по проникновению в британский правительственный аппарат.

Самым интригующим обстоятельством, о котором стало известно после рассекречивания дела Орлова, является существование доселе неизвестной оксфордской группы параллельно с известной кембриджской агентурной сетью. Кто были ее члены, передавали ли они столь же существенную информацию, что и Филби и его современники? Это вопросы, на которые еще предстоит ответить, изучая советские материалы. Но, по крайней мере, в одном отношении их деятельность оказалась еще более успешной, чем работа их кембриджских коллег: никто из выпускников Оксфорда, вступивших в ряды «англичан Сталина», не был официально разоблачен. Их имена и даты их вербовки содержатся в написанной Арнольдом Дейчем истории лондонской нелегальной резидентуры; для нее он завербовал ни много ни мало семнадцать британских агентов и сам же их курировал. Поскольку именно он был тем специалистом, который помог завербовать Филби, Маклейна, Бёрджесса, Бланта, Стрейта, Лонга, Кэрн-кросса и их пока не установленных товарищей по Кембриджскому университету под псевдонимами «Або» и «Мэр», логично будет предположить, что он использовал те же способы в качестве главного вербовщика оксфордской группы.

Согласно советским материалам, Дейч участвовал в вербовке десяти членов кембриджской группы и значительной части других британских агентов, которых он привел на службу Советскому Союзу и которые составляли ядро оксфордской группы, прежде чем он был вынужден покинуть Англию в 1937 году. В своей истории он указывает, что «Первому человеку» («Филби») оксфордской группы он дал оперативный псевдоним «Скотт». Если учесть склонность Дейча давать всем этим агентам псевдонимы, которые кое-что говорили об их владельцах, то два «т» в псевдониме этого советского разведчика с оксфордским образованием, который занимал все более высокие посты на британской государственной службе и не был разоблачен на протяжении всей своей карьеры, что-то значат. Поскольку главными кандидатами в кембриджскую группу были честолюбивые люди типа Маклейна и Кэрнкросса, которые должны были поступить на службу в Форин офис, можно сделать вывод, что нескольких человек из шести первоначальных членов оксфордского кружка ждала впереди дипломатическая карьера.

Оксфордские «кроты» Сталина, должно быть, прорыли такие же ходы в британское правительство, как и их кембриджские коллеги. Но, поскольку «охота на кротов» никогда не входила в задачи авторов книги об Орлове, я не стал делать даже краткой выписки из оксфордских регистров, чтобы попытаться вычислить имена «Скотта» и его товарищей. Большинство из них унесли в могилу тайну своей подпольной работы на Москву. Но я предсказываю, что, когда придет время и Служба внешней разведки России откроет свои архивы, ее задача- будет не в том, чтобы потревожить прах умерших обвинениями в предательстве. Нужно будет лишь написать документированный рассказ о том, как они способствовали изменению хода истории, на протяжении десятилетий передавая советской разведке информацию о политике Великобритании. К примеру, даже если бы не было известно, что Маклейн в 1936 году был советским агентом, можно было бы установить и его имя, и тот отдел в Форин офисе, где он работал, оттолкнувшись от донесений, которые хранятся в его агентурном деле в архиве российской разведслужбы, а затем изучив документы британского правительства — от более поздних к более ранним.

Одним из самых волнующих документов из дела КГБ на Орлова стал составленный в 1964 году доклад руководству КГБ, который наконец снял с беглого генерала все обвинения в предательстве. В нем отмечено, что агенты, имена которых Орлов «очень хорошо знал», продолжали работать после 1953 года, когда он объявился в Соединенных Штатах, вплоть до 1963 года, «то есть до их вывода в СССР». Поскольку единственным известным «выводом» был переход Филби в СССР, состоявшийся как раз в 1963 году, вполне возможно, что за ним последовали и другие его английские товарищи, имена которых значатся в оксфордском регистре за 1938 год.

Джон Костелло

БИБЛИОГРАФИЯ

Agabekov, G. G. P. U. (Zapiski chekista) Izdatel'stvo 'Strela', Berlin 1930.

Akhmedov, Ismail In and Out of Stalin's GRU: A Tartar's Escape from Red Army Intelligence. University Publications of America, MD. 1984.

Aleksandrovskaya, S. M. My Internationalisisty. Politizdat, Moscow 1975.

Alexeeva, Ludmilla Soviet Dissents: Contemporary Movements for National, Religious and Human Rights. Wesleyan University Press, Conn. 1985.

Alliluyeva, Svetlana Only One Year. Hutchinson, London 1969.

Andrew, Christopher and Gordievsky, Oleg KGB: The Inside Story. Hodder & Stoughton, London 1990.

Andrew, Christopher Secret Service: The Making of the British Intelligence Community. Heinemann, London 1985.

Antonov-Ovseyenko, Anton The Time of Stalin: Portrait of a Tyranny. Translated by George Saunders. Harper & Row, New York 1981.

Ardamatskiv V. I. Vozmezdiye. Molodaya Gvardiya, Moscow 1968.

Arich, Raul Kronstadt 1921. W. W. Norton, New York 1974.

Baczkowski, Wlodzimierz Toward an Understanding of Russia: A Study in Policy and Strategy. Lipshutz Press, Jerusalem 1947.

Bailey, Geoffrey The Conspirators. Harper Bros., New York 1960.

Bamford. James The Puzzle Palace. Houghton & Mifflin, Boston 1982.

Barron, John KGB: The Secret Work of Soviet Secret Agents. Readers Digest Press, New York 1974.

— KGB Today: The Hidden Hand. Readers Digest Press, New York 1983.