Роковые таблички

Максим открыл рот, чтобы спросить ещё что-то, но Ярослав сделал руки крестом перед собой, будто отгораживаясь от назойливого призрака.

– Всё, Макс, завтра сам всё увидишь. А мне через два часа на посту Ивана менять. Дай поспать, в самом деле. Иди, пока, у него спальный мешок возьми, - и мужчина, застегнув клапан спальника, сомкнул тяжёлые веки. Не прошло и десяти секунд, как, судя по ровному сопению, Ярослав крепко уснул. Максим вспомнил, что так и не узнал у собеседника, видел ли он в лагере Ольгу, но не решился будить усталого человека. Размяв затёкшую спину, Максим отправился к Ивану за спальным мешком.

С восходом солнца, перекусив древними, но вполне, как оказалось, пригодными для еды консервами «завтрак туриста», группа двинулась дальше. Вскоре, сырая низина сменилась сосняком, в котором под ногами пересыпался песок вперемешку со старой хвоей. Максим с радостью отметил, что вонь от разлагавшихся звериных трупов пропала. Он поспешил поделиться этим наблюдением с Ярославом, на что тот, со знанием дела, ответил:

– А ты как думал? Для того и санитарные отряды, вроде нашего, окрестности прочёсывают. Баграми в кучи трупаки сгребаем, и жгём. Оттого и эпидемия на спад пошла. А то, знаешь, сколько тут «чумных» деревень было, вроде той, где тебя нашли? Страшное дело!

Максим понимающе кивнул. Потом, минуту помолчав, вновь принялся теребить рукав Ярославовой куртки.

– Слушай, ты мне обещал рассказать о Новом мире, что там и как. Тебе же не губами по земле шагать – давай, рассказывай.

Ярослав поправил рюкзак за спиной, и, сделав паузу, видимо решая, с чего начать, начал свой рассказ.

– В общем-то, всё просто – про коммунизм, наверняка, знаешь. Вот такие у нас порядки, только жёстче. Все должны работать, без исключений. Куда пошлют, там и пашешь, пока не станет ясно, на каком месте от тебя больше пользы будет. Тогда за тобой эту работу закрепляют, если там рук не хватает, конечно.

Всё имущество общее – личного нет ничего, вплоть до одежды и белья. В прачечную одежду сдаёшь, потом получаешь другую, или ту же, главное, чтоб размер подошёл. Семьи тоже отменены – каждая женщина принадлежит комунне душой и телом, так же как и любой из нас. Дети живут отдельно, в детских садах. Один день в неделю – выходной. В это время, любой мужик-коммунар может прийти в женский корпус, и выбрать любую даму, чтоб приятно провести с ней этот день и последующую ночь. Женские отказы жестоко караются, потому их практически не бывает, - тут на лице Ярослава всплыла мечтательная улыбочка, а глаза выразительно заблестели.

– А драк из-за баб не случается? Если нескольким мужикам одна понравится?
– грубо прервал Максим мечты собеседника. Тот встряхнулся, и продолжил рассказ.

– Нет. Выбирать запускают по одному, а очерёдность определяется количеством набранных за неделю трудовых баллов. Трудобаллы начисляются ежедневно по усердию и по результату работы. За усердием следит бригадир, а за результатом – учётчик. Набрал за день больше трудобаллов – еды назавтра всё равно получишь, как все, но в очереди будешь стоять ближе к раздаче. То же в конце недели происходит, в отношении очереди за женской лаской. Больше баллов – раньше войдешь в женский корпус, и сможешь выбрать из общих дам ту, что больше тебе по сердцу.

Максим был слегка ошарашен такими подробностями. Такое устройство жизни, как в Новом мире, напоминало отрывки из трудов утопистов позднего средневековья, которые им читали в школе. Да, Ярослав был прав вчера, когда говорил, что к этим порядкам придётся привыкать. Максим снова обратился к Ярославу:

– А если лицо твоё бригадиру не понравилось, ну напоминает оно ему физиономию какого-нибудь гада из прошлой жизни – он возьмёт, и станет эти баллы тебе занижать. И будешь ты постоянно с какими-то крокодилами обниматься, из тех, на кого никто смотреть не захотел. Да, и обратная ситуация – припёрся к женщинам какой-нибудь гоблин, ну, заработал баллов на очистке выгребных ям, и вошёл первым. Выбрал такую красотку, что ах, а ту с него воротит. И что, накажут её за это?

– А ты как думал - конечно, накажут. В карцер определят на неделю, на половину пайки. Самые строптивые красотки становятся, как шёлковые. А насчёт неправильного начисления трудобаллов, так бригадиры меняются по неделям. И, не приведи Леший, если у троих бригадиров тебе проставлены большие баллы, а у одного, вдруг, маленькие. Вынесут предупреждение, а в другой раз…, - и Ярослав пальцем прочертил вокруг шеи невидимую петлю.

– Даже так!
– изумился Максим.

– Именно так, на главной площади, на глазах у всех. Это, одно из самых почитаемых развлечений. А что касается упрямых девчонок, так я слышал, что есть такие, которые из карцера не вылезают. Но я думаю, это сказки.

Максим решил подытожить услышанное:

– Значит, всё общее – одежда, женщины, дети. Все работают, никто не отлынивает, и все равны. То есть любой может поработать неделю санитаром, а другую неделю – Ведущим, или, как это здесь называется.

Ярослав жестом предложил Максиму сомкнуть губы, давая понять, что тот завёл разговор на, не совсем разрешённую, тему.

– Здесь это называется Верховный председатель. Крепкий такой старикан, из бывших офицеров, ещё старой, советской выучки. Что самое интересное, в его возрасте он ещё баб к себе в штаб вызывает. Берёт, разумеется, без очереди, и самых-самых. Не знаю, может, у него там, в штабе склад виагры в шкафу, - перейдя на полушёпот, попытался сострить Ярослав. Потом добавил:

– Понятно, что председатель, и его гвардия равнее, чем другие, но они стараются это превосходство не выпячивать.

Максим хотел ещё что-то спросить, хотел узнать, наконец, насчёт Ольги – видел её Ярослав, или нет, но тот, не дав ему раскрыть рта, громко объявил:

– Всё, почти пришли.

И правда, лес закончился, уступив место свежевспаханному полю, за которым виднелась асфальтированная дорога. Вдоль дороги неспеша прохаживались люди, вооружённые автоматами армейского образца. Один человек коротал время возле крупнокалиберного пулемёта, установленного на укреплённом блокпосту, призванном, в случае чего, пресечь прорыв нежеланных гостей.

Максим догнал Ярослава.

– А неплохо их вооружили.

– Да, всякого армейского барахла у нас навалом на складах. И оружия немерянно. Уж, как и откуда – не знаю, но с этим в Новом мире полный порядок. Насколько мне известно, самые близкие к председателю люди не так давно занимали довольно высокие посты в вооружённых силах. Потому, наверное, у нас и оружие, и костюмы химзащиты, и огнемёты – на кривой козе, в общем, не подъедешь.

Звеньевой Игорь велел своим спутникам ждать, а сам отправился к посту. Поговорив со старшим караула, он обернулся и махнул санитарам рукой. Ярослав склонился к уху Максима, и негромко пробурчал:

– Видал? Вот, кто, как не свои же из «Нового мира», может выйти из леса с баграми и огнемётами? А ведь, нет – всё равно, пароль, отзыв. И попробуй ошибись, или откажись говорить – пулю всадят сразу. Такой порядок – безопасность, прежде всего. Вояки, блин.

Казалось, Ярослав не очень доволен такими строгостями, но Максим не видел в этом ничего странного – только так можно держать под контролем большое хозяйство, вроде этого «Нового мира». Миновав пост, они дальше шли уже по ровной асфальтовой дороге, чему все были заметно рады, устав ломать ноги на кочках и сплетениях корней.