Роковые таблички
Шрифт:
Максим только сейчас понял, чьи крики и стоны он слышал этой ночью. Ясно, что это были не галлюцинации, и не призраки, но теперь Макс сожалел об этом. Его будто заворожило зрелище стоящих по стойке «смирно» ног, у которых выше пояса не было ничего, кроме клочков бледной плоти. Рассматривая ужасающие картины смерти, Максим не сразу обратил внимание на тяжёлый сап за спиной. Поэтому, услышав задыхающийся голос, дёрнулся от неожиданности.
– Этого так скрючило, что пришлось пополам разрубить, чтобы с чердака снять. И чего он туда попёрся? Кхе-кхе…
Максим обернулся, и, не успев оправиться от шока, вытаращив глаза уставился на хозяина жуткого участка.
– Чего это ты? Все там будем. А, чего ты хотел здесь увидеть? Хорош глаза таращить, говори, кто ты такой. Книгу я так и не нашёл, пока запомню, потом найду и запишу.
Максим, слушал слова человека в кепке, но их смысл таял, не успев добраться до его сознания. Всё казалось каким-то ненастоящим, будто он неожиданно вышел из-за кулис на театральную сцену, причём, к самой развязке незнакомого спектакля. Максим сам себе удивлялся, что до сих пор стоит перед этим странным типом, не пытаясь вытащить из мешка верный стальной тесак, а, пытаясь, хоть что-то выяснить. Впервые, после того, как увидел гору скорченных мертвецов, Максим открыл рот:
– Запишешь? Куда ты меня запишешь? Кто ты такой, и что это такое?
– на последних словах, Максим указал рукой на забор. Его собеседник нахмурился и ещё больше потемнел лицом.
– Ты чего, и впрямь с Луны свалился, что ли? Я староста здешний, и должен тебя отметить, чтобы там знали имя и фамилию выбывшего. Давай, называйся, у меня ещё с этими дел по горло, - староста говорил, с огромным трудом подавляя одышку. При этом, на слове «там» он пальцем указал куда-то наверх, а, произнося «с этими», указал на забор.
Путаница в голове Максима стала ещё гуще, и он сорвался на крик:
– Где это там? И кто эти, за забором?
– Там - это в штабе, а за забором наши товарищи по несчастью. И если ты сюда пришёл, значит, скоро окажешься на их месте, - староста говорил это таким будничным тоном, будто пророчил гостю не место в куче изувеченных трупов, а участие в состязании грибников.
Несмотря на спокойный голос старосты, Максим расценил обещание оказаться среди мёртвых, как прямую угрозу. Однако, видя, что этот странный человек ведёт себя совершенно спокойно, не стал набрасываться на него с ножом, или с кулаками. Он просто пошёл дальше, в глубь деревни, не упуская из виду, задыхающегося в кашле, старосту.
– Не знаю я никакого штаба, и плевал я на то, что им моё имя нужно. По-моему, ты конченый псих, и не вздумай идти за мной, не то сам окажешься среди этих, в куче. А я пойду дальше своей дорогой. Тебе лечиться надо, а не корчить из себя начальника деревни.
Максим, наконец, улучил момент, чтобы вытащить из мешка большой нож. Он показал его старосте, и сделал парочку выпадов, давая понять, что с ним шутки плохи. Сам же староста, не в силах остановить приступ жесточайшего кашля, жестами пытался остановить Максима. Иногда, ему удавалось выдавить несколько слов из своей измученной глотки.
– Кхе-кхе, дороги нет. Если ты и, правда, случайно сюда забрёл, кха-кха, не ходи туда, кхе-кхе. Подохнешь, как они. Там таких ещё много. Кхе-кхе, эпидемия, кха-кха, - мужик вновь зашёлся в кашле, не в силах сказать ни словечка. Лицо его потемнело до невозможности, налившись багрово-синим цветом, а на губах выступила плотная кровавая пена.
Максим хотел ответить, что не собирается задерживаться здесь ни на минуту. Хотел даже поинтересоваться, как лучше идти, чтобы поскорей достичь поселений «Нового мира», но промолчал.
Слишком безумным выглядел этот человек, чтобы прислушиваться к его словам. Да, и трупы у него в огороде не располагали к доверию. Поэтому Максим, не сказав ни слова в ответ, пошёл дальше, вдоль покосившихся домиков.Сделав несколько быстрых шагов, Максим обернулся, чтобы посмотреть, не преследует ли его этот странный тип, и увидел, как староста, скрючившись почти до земли, исторгает под ноги содержимое желудка. Максим поморщился и пошёл дальше. Однако, прошагав метров двадцать, вновь оглянулся – сельского начальника уже не было на прежнем месте. Решив, что тот скрылся в доме, Максим уже более уверенно продолжил путь.
Жилища, похоже, пустовали, о чём говорил их запущенный вид, а также отсутствие любопытных селян, желающих посмотреть на нового человека. Через три дома, дорога, и без того изобилующая рытвинами и буграми, стала совершенно непроходимой. Собственно, дорога, в привычном смысле, с определённого места прекратила существование, оборотившись каналом, наполненным густой грязью и мутными лужами.
Пройти, не рискуя увязнуть в лоснящейся гуще, можно было только по узеньким карнизам утоптанной земли, прилепившимся к редкозубым частоколам. Максиму ещё не приходилось бывать в таких местах, где передвигаться можно исключительно пешком, несмотря на наличие дороги. Иногда, цепляясь руками за шаткие ограды, он думал, что если поскользнуться, и попасть на «проезжую часть», то обратно можно и не выбраться. Поэтому, он тщательно выверял каждый свой последующий шаг, чтобы не оказаться ненароком в трясине цвета кофе с молоком.
Иногда, посреди просёлка, неизвестно когда превратившегося в болото, виднелись островки. И, что ещё более удивительно, на некоторых из этих миниатюрных участков сухой земли, высились приличных размеров деревца. Подобное запустение невольно наводило на мысль, что никто этой грунтовкой не пользовался по назначению долгие годы. Значит, этот путь, вряд ли выведет его к «Новому миру».
Но назад Максим поворачивать не стал – решил убедиться во всём лично. Да, и одна утешительная мыслишка хрупким мотыльком промелькнула на краю сознания: «А что, если, эти самые, основатели и последователи «мира будущего», умышленно забрались в такую глушь, чтобы кто-попало к ним не совался»? И он решительно последовал за изгибом полосы жидкого суглинка, некогда служившей транспортной артерией местного значения, по которой раскатывали мотоциклы с колясками, и грохотали трактора.
За поворотом Максима ждал сюрприз – в одном из домов хлопнула дверь, и показался человек. Издалека было не совсем ясно, мужчина вышел во двор или женщина, так как телосложением сверх меры истощённый селянин больше всего напоминал высушенного кузнечика. После разговора со, съедаемым жестокой болезнью, старостой деревни, Максим был готов к самым неприятным неожиданностям. Но это бесполое существо, спускающееся, безвольно шатаясь, по ступеням крыльца, меньше всего походило на источник, какой бы то ни было, угрозы.
Мало того, в душе Максима на секунду шевельнулось, давно не напоминавшее о себе, сочувствие. Человек, похоже, заметил незнакомого мужчину, идущего вдоль цепочки заборов, и поспешил, если это ковыляние можно назвать спешкой, в сторону калитки. «Надо же – еле дышит, а идёт поприветствовать незнакомца. Святое деревенское гостеприимство»!
– ещё больше растрогался Максим. Приближаясь к дрожащему человеку, ухватившему скрипучую калитку, Максим приветственно помахал рукой.
– Здравствуйте! Как поживаете?