Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Что-о?!

«Не сошел ли с ума этот человек», — мелькнула было мысль у Саида-Али.

Храпков просто улыбнулся в ответ на искреннее удивление Мухтарова. Но в его глазах отразилась глубокая печаль.

— Теперь придется мне успокаивать вас — это, кстати, моя профессия. Да, Преображенский дважды заходил ко мне.

Храпков, совсем овладев собой, с мельчайшими подробностями рассказал Мухтарову об этих памятных ему посещениях. Саид просто гордился Синявиным, слушая рассказ о его достойном поведении при встрече с Преображенским. Стукнув от досады кулаком, Саид поинтересовался, почему же они вдвоем не задержали этого мерзавца?

И тут же согласился с объяснением доктора, чтобы сгладить упрек, скрытый в этом вопросе.

Рассказывая о вторичном посещении Преображенского, Храпков особенно подчеркивал его желание реабилитироваться. Саид-Али внимательно выслушал рассказ и о том, что где-то в Намаджане или в Фергане бродит какая-то группа иностранцев: индусов и турок, афганцев и арабов. Почему вредитель Преображенский так заинтересован в том, чтобы этих людей задержали?

— Знаете, Евгений Викторович, о таких вещах мы с вами узнаем во всяком случае позже, чем соответствующие организации. Хорошо, я подумаю. А что касается вашей поездки в Москву, если ненадолго, чего же, поезжайте. Надо, кроме всего прочего, еще и освежиться нашему брату.

— Ненадолго? Хочу навсегда. Но ведь… суд….

— «Суд идет»! — засмеялся Саид, вспомнив «шапку» в газете. — Думаю, что к началу суда вы еще успеете вернуться. Уезжать навсегда я вам не советую. Бежать? И это после того, как вы столько пережили? Нет, бежать вам не следует. Вы, Евгений Викторович, победитель, а не побежденный. Надо еще поймать Преображенского, а не бежать от него, от его коварства и какой-то новой антисоветской затеи! Поезжайте, проветритесь, а к началу суда возвращайтесь. Будем вместе завоевывать личное счастье, завоевав общественное!..

VII

Советская степь наконец привлекла к себе внимание и широких кругов за рубежом. Многочисленные туристы по одному, а то и группами направлялись в Намаджан, а оттуда в Уч-Каргал и трамваем к сердцу степи — Кзыл-Юрте. В Кзыл-Юрте выросли новые дома. У подножия горы находился кишлак, построенный по плану, а внизу, вокруг главного распределителя, раскинулся город. Мациевский постарался выстроить здесь четырехэтажные, на железобетонной основе, дома. Было построено шесть домов для инженерно-технических работников Советской степи. Два новых квартала были отведены под жилье рабочих ирригационной системы, гидростанции, заводов и больниц.

Все это особенно успешно достраивалось после пуска гидростанции в голове канала, несмотря ни на зимнюю погоду, ни на материальные затруднения, которые снова стали ощущаться на строительстве.

Рядом с больницей, которая вместе с другими сооружениями примыкала к распределителю, достраивали новую гостиницу. Уже были сданы в эксплуатацию девяносто четыре комнаты, тут же занятые туристами. В четырех коридорах гостиницы круглые сутки можно было слышать разговор на языках всех народов Советского Союза.

Сойдя с трамвая в Кзыл-Юрте, Вася Молокан остановился пораженный. Осенью, когда вводили в строй вторую очередь сооружений Советской степи, лишь кое-где торчали железобетонные каркасы; горы цемента и строительного мусора закрывали собой пейзаж. Теперь в ряд стояли трехэтажные, а кое-где и четырехэтажные строения; устанавливались окна, двери, настилались крыши.

Молокан знал, что строительство Дома культуры было запланировано возле самого канала, немного выше главного распределителя. Основание было заложено еще во время пробного

пуска. Потом строительство Дома прекратили. Как-то раздобыли материалы для строительства и с правой стороны возвели «быки» для перекрытия через канал, даже закончили кладку половины этажа, а с левой стороны — только стену «быка». А сейчас он увидел, что канал бурлит под каменными сводами, на которых возвышаются леса, покрытые опалубкой каркасы.

«Какая же это «коробка»?» — подумал Молокан, когда увидел красивые и величественные своды из полированного темно-зеленого лабрадора, украшенные с обеих сторон огромными фигурами, барельефами, характеризующими труд и могущество советского дехканина.

Строительство шло полным ходом. С бетонного завода, расположенного вблизи туннеля, по узкоколейке доставляли эшелон за эшелоном гравий, и четыре бетономешалки безостановочно, день и ночь, пожирали его. ЦК партии и правительство направили в Кзыл-Юрту своего уполномоченного. Этим уполномоченным был Гафур Ходжаев.

Молокан решил в первую очередь пойти к нему. Еще было рано, но он счел за лучшее подождать Ходжаева в конторе, чем потом гоняться за ним по всем стройкам Кзыл-Юрты.

С таким намерением Молокан отправился к заводу, где находилась контора.

Но дойти туда ему не пришлось. Его кто-то окликнул. Это был Исенджан. Он еще постарел, а за последние дни побледнел и одряхлел, стал похож на мертвеца.

— Это вы, Исенджан, звали меня?

— Я, я, Молокан-ака! — услыхал Молокан и, почувствовав настороженность в его голосе, невольно оглянулся вокруг — кого же остерегается Исенджан. — Вчера о вас спрашивали… Цс-с! Вас разыскивают, чтобы арестовать. Сам латыш был на строительстве, арестовать приказал!..

Молокан охотно шел за стариком, обгоняя его. Для него картина была совсем ясной. Ему понятно: в интересах дела нужно было, чтобы думали, что он является антисоветским человеком, а он должен быть свободным, чтобы довести дело до конца.

«Скрыться!»

В глинобитной избушке Исенджана Вася вконец разволновался. Он нервничал, но, как ребенок, слушался старика, с которым сел пить остывший чай.

Как поговорить с Лодыженко? Помог бы ему и Саид-Али, но совет нужно получить немедля.

Аксакал, не сумели бы вы связать меня с Лодыженко? — вполголоса спросил Молокан.

Старик не сразу ответил, будто он и не слыхал этого вопроса.

Легко сказать, — не сумел бы его связать: попытайся-ка тут проявить свою заинтересованность в этих делах.

— Ему можно, — рассуждая, уверял старика Молокан.

Исенджан не ответил.

— О чем говорят «интуристы»?

Аксакал ожил. И как это ему самому не пришла в голову такая мысль?

— Стареть я начал. Интуристы, которые из наших глинобиток перешли жить в тот дом, что стоит возле больницы, они… собственно… иностранцы. Девять из них сегодня выехали из Советской степи, другие тоже собираются покинуть ее. Они хотели выступить в печати…

— По какому поводу?

— Аллах их знает. Что я, старый аксакал, понимаю в этом? В сооружении (он иначе не называл главный распределитель, где до сих пор управлял распределением воды)… в этом сооружении я нахожусь почти все время. Сижу, слежу, чтобы участки получали свою долю воды. Сейчас она главным образом течет в зауры, вот я и могу пока сидеть тут. Аллагу акбар… Куда там уж мне? Чего они приехали? А зачем они вообще едут сюда? Чего сидел возле Преображенского вот тот глист с трубкой?

Поделиться с друзьями: