Роман с Пельменем

Валик не стал ждать дополнительных приглашений. Он уселся возле холодильника, вынул конфеты, бананы. И тогда уже разулыбался.

– Да зачем же такой клочок? Я могу нарисовать вас как следует.

– В обнаженном виде?

– Как пожелаете.

Маричка догадалась, что перегнула палку. Не надо было изъявлять намерение раньше, чем предложат. Надо было поломаться, он бы поуговаривал, все равно бы этим кончилось. Хотя кто знает...

– Я так понимаю, вы - человек загадочный. Прячетесь все время. Зачем-то пропела она.

– Вы находите это остроумным?

– Что?

– Прятаться от такой женщины, как вы. Да ешьте конфеты, что вы как неродная, ей-богу!

– Гы-гы. А бананы можно?

– Нет, ни в коем случае! Это будет слишком эротично. В Англии, например, женщины не рискуют заниматься этим на улице.

– Тогда вы тоже ешьте бананы, а я посмотрю.

– Пожалуйста. Но только я музыку должен поставить.
– Валик включил радио, взял банан и принялся поедать его в эротичном танце, который после первой же расстегнутой пуговицы стал неотличимо похож на профессиональный мужской стриптиз. Маричка поняла, что сейчас начнется... и грешным делом, струсила.

– Кстати, а вам не интересно, где Татьяна? Можно подумать, что вы ко мне пришли, а не к ней.

– Может быть.

– Знаете, вы меня, как видно, не за ту принимаете.
– Маричка гневно вырисовалась в профиль.

– А кто же вы?

– Уж, во всяком случае, не такая, чтобы у собственной сестры отбивать ... это...

– Да кушайте бананы, не стесняйтесь, вам идет. Что, вообще, можно отбить у сестры?

– А я знаю? Кто вы там ей?

– Никто.
– Валик уже хищно нюхал воздух, раздувая ноздри и постепенно приближаясь к маричкиному уху.

– А чего приперся тогда? Никто! Какая наглость! Думаешь, я совсем, да? А кто тогда целовался с ней полчаса, а?

– Зайка моя. Это ты меня не за того принимаешь.

– Пока что я не пьяная, Пельменя со слоном, обвалянным в муке, не перепутаю. Даже не обязательно было раздеваться. И зайкой чтоб больше не смел меня называть!

– Оправдаю! Отслужу! Отстрадаю! Отсижу!
– Валик упорно теснил девушку, пытаясь в прямом смысле загнать ее в тупик.

– А мне это до фени. Тани нет дома и до свидания. Гуляй, Вася по паркету. Выход налево.

– А можно, я ее здесь подожду?

– Еще украдешь что-нибудь.

– А я паспорт в залог оставлю.
– Он вынул паспорт и привычно положил перед собой на стол. Собеседница с неподдельным интересом раскрыла его и стала читать. И тут же сделала большие глаза.

– А я-то, дура, думала, что тебя Женей зовут! Зачем надо было врать-то, а?

– Я же говорил, что ты меня не за того принимаешь. Двойняшки мы с ним, устал уже объяснять. За Таней ухаживает Женя, понятен намек?

– Ну, Татьяна, ну артистка! Следующий раз семерых поросят домой притащит. И зачем ты тогда приперся? Это вообще-то не ее квартира. И, тем более, не раздевалка для пельменей. К сведению поклонников.

– Никакой я не поклонник. Я поговорить пришел.

– А... поговорить. Это, я вижу, ты умеешь. За своего брата словечко замолвить... а то и грязный танец станцевать. Но только напрасно. Вы мне все - на один пельмень.

– Да нет. Просто нам вокалистка нужна. Я хотел узнать, может быть... у Татьяны... голос красивый... хотя...

– Он испытующе вперился в собеседницу, будто выжидая какой-то особой реакции. И она не выдержала.

– Если вам действительно нужна вокалистка, то это ко мне. Но только если серьезно, потому что неохота ввязываться во всякие сомнительные дела.

– А ну, спой.

– В лесу родилась елочка!

– Почему-то люди всегда боятся показаться смешными и поэтому живут всю жизнь, как серые мыши.
– Он высказал вечную маричкину мысль и опять произвел впечатление.

– Ну что петь-то?
– И она запела: "Упала ранняя звезда у тихой рощи, соединяет берега седой паромщик". Валик выслушал ее с таким неподдельным вниманием, что она влюбилась в его интеллект. А потом вскочил с табуретки и с серьезностью великого режиссера провозгласил:

– Это то, что надо! Будем работать! Обязательно!

В это время заскрежетал замок и появилась довольная Таня с синими губами и мраморной розой в руке.

– О, здесь мужчина!
– Удивилась она, наступив на ботинок.
– Кто это? Спросила она подошедшую пунцовую Маричку.

– Тут ... это, послушай, у этого твоего придурка есть близнец, или он разводит?

– Понятно. Здравствуй, Валик.

– Привет.
– Донесся голос из кухни.

– Ну и чего тебе надо?
– Выкрикнула Таня.

– Потусоваться пришел.

– Он говорит, - Объяснила Маричка, - Что ему понадобилась вокалистка и он вообразил, что ты сможешь петь. Да застегнись ты, наконец, козел!

– Ну, положим, петь сейчас может кто угодно. Но мне как-то поздно начинать. Увольте.

Маричка саркастически повела носом.

– Я вообще-то предложила свои услуги.
– Сказала она сопрано.

Валик силуэтом обозначился в дверях. Таня метнула в него неодобрительный взгляд, потом перевела его на Маричку и безучастно спросила:

– И что он, согласился?

– В принципе, то, что я услышал, меня устраивает. Но надо еще послушать, посмотреть...
– Валик скривил продюсерскую рожу, как будто собирался полезть в карман пиджака от Версаче за толстой купюрой.
– Кстати, я не успел спросить, как тебя зовут.

– Марина. Запиши, а то забудешь.

Валик достал записную книжку, начертал: "Марина...".

– Твой телефон?

– Что, васильковский?

– Марина ведь живет в Василькове.
– Объяснила Таня.

– Зачем? Это что теперь, модно?
– Маричке понравился поворот темы и она хмыкнула:

– Авжеж! Живешь там, как в анекдоте. Где жаба гулять на болото ходила.

– Вот как?
– Преувеличенные интонации Валика бесили Таню, а ее сестру нет.
– Может быть, и мне следует переехать в провинцию? Я, кажется, упустил там что-то интересное. В самом центре Гримпенской трясины живут офигенные бабочки!

– А ты, конечно, живешь в самом центре?
– Навела справки Маричка, замирая от надежды, но с презрением в голосе.