Ромашка-1

– ….Но деньги для меня на втором месте - не могу терпеть, когда что-то ограничивает мой бизнес. Во всем, да...

Он что-то подхватывает вилкой в своей тарелке и отправляет в рот. Меня же последняя фраза цепляет - кто о чем, а вшивый о бане. То есть о себе родимом и своем эго. Но надо поддержать разговор и выполнять наказ Петровича. Склонив чуть голову на бок, смотрю на Побужецкого с сожалением и пытаюсь что-то втолковать столь самовлюбленной личности:

– Э-э-э, ну… бизнес бизнесом, а когда ты работаешь в системе, она диктует свои условия.

Если он не понимает таких вещей, значит, он никогда не решал больших общих задач. Мой визави поджимает губы:

– Может быть…Но на Кирилла Побужецкого это не распространяется.

Вот, баран!

– Не переживай, уж что-что, а себя я продавать умею.

Это уж точно. В этом ты мастак. Но мы-то говорим не о тебе, а о фирме. Хочу свернуть тему – чувствую, что с наведением мостов совсем плохо, Федотов будет недоволен. С кислой улыбкой разворачиваюсь к Побужецкому, добавляя неформата:

– Кирилл, еще кусочек?

– С удовольствием.

И открывает рот, словно приглашая покормить его. Ладно, фиг с ним…. Наколов вилкой кусок мяса из своей тарелки, подношу моему визави ко рту. Кирилл тут же ловко снимает его губами:

– Прямо тает во рту.

Посылаю Побужецкомк ослепительную улыбку, и тот вдруг заявляет:

– Ты в офисе и ты в ресторане - это два совершенно различных человека.

Мы держим бокалы с вином в руках и смотрим друг на друга:

– Твое здоровье!

Он пьет глядя на меня… А я ставлю бокал на стол со слащавой улыбкой и продолжаю наводить мосты.

***

Когда подают кофе с мороженным, а речи Кирилла меня порядком достают, с упрямством достойным лучшего применения выступаю с новым предложением:

– Кирилл, а ты не хочешь со мной потанцевать?

– Мария, читаешь мои мысли, прошу.

Он трогает мое плечо, и мы встаем со своих мест. Иду вслед за Побужецким в зал к танцующим.

Вкладываю свою руку в его, чувствуя, как его другая рука скользит по моей спине, и мы начинаем медленно кружиться. Неожиданно Побужецкий шипит и смотрит вниз - похоже, нечаянно, я, все-таки, отдавила ему ногу. Останавливаюсь:

– Ой, извини.

– Да, ладно, ерунда.

Ничего себе ерунда, пятьдесят шесть килограммов живого веса. Смотрю виновато:

– Я не хотела сделать тебе больно.

Поправляю рукой за ухо сбившиеся волосы. Кирилл вдруг смотрит игриво:

– Да? С каких пор тебя стало интересовать, что ты делаешь мне больно?

И облизывает губы. Смущенно отвожу глаза:

– Я не понимаю о чем ты.

– Я что-то не то сказал?

Перевожу взгляд на своего партнера:

– Да нет ничего…

Мы топчемся в толпе, пытаюсь подстроиться, но мой кавалер все равно недоволен:

– Ты знаешь, ты своеобразно танцуешь медленные танцы, давай по-другому.

Я что-то сделала не так?

– А, извини.

Кирилл кладет свои руки мне на талию, я свои пристраиваю ему на плечи. Мы движемся под музыку, и Побужецкий смотрит на меня сверху вниз:

– Мария!

Поднимаю на него глаза.

– Вообще-то ты не в моем вкусе.

Очень рада, это взаимно.

– Но… В тебе что-то есть, ты мне очень нравишься.

– Что именно?

– Не знаю…. М-м-м…

Он кивает в сторону, и я вижу неподалеку танцующую Ксюшу Федотову, директорскую дочку:

– Не знаю... Вот в ней, например, этого точно нет.

Опять тяну руки к лицу и суетливо поправляю волосы, сначала с одной стороны, потом с другой. Так, надо успокоиться и поговорить о нейтральном.

– Кирилл, если честно, я думала, что ты любишь тусоваться со всякими гламурами и бизнесменами.

– Нет. Это скорее всякие гламуры любят тусоваться со мной. Я терпеть не могу, когда сидишь с девушкой в ресторане, а кто-то хлопает тебе по плечу и говорит «О, привет, Кирилл».

– Ну, тогда тебе сразу должно было понравиться это заведение, а ты его критиковал. Потому что цену себе набивал, да?

– Пять баллов! Для женщины ты слишком быстро соображаешь, не удивляюсь, что ты стала начальником отдела в «Ресайнсе».

Надо же, мои умственные способности поставили практически на один уровень с мужскими.

– Я помещу твой комплимент в рамку и повешу его на стену. Ты, не против?

– Если хочешь, я могу даже гвозди купить.

Вот индюк.

– Нет не надо, вдруг палец себе раскурочишь, потом работать не сможешь.

– Ты мне нравишься все больше и больше.

Отвернувшись в сторону, бурчу под нос:

– А ты мне, все меньше и меньше.

Кирилл наклоняется, не расслышав:

– Что?

Не могу я больше: в башке один Серебров! Вместо того чтобы мосты с упырем наводить, только и делаю, что сравниваю его с Романом.

– Э-э-э… Я говорю, мне надо на минуточку отскочить, не скучай.

– М-м-м.

Оставляю его в одиночестве и спешу в дамскую комнату.

***

Подхожу к раковине и поворачиваю кран. Сейчас бы сунуть под него голову, охолониться… Намочив руки, прикрываю воду и, наклонясь к зеркалу, вглядываюсь в его поверхность:

– Рома, Рома… ну, где же ты?

Шлепаю мокрыми холодными ладонями себя по разгоряченным щекам… Все активней и активней. Услышав сзади скрип двери, замолкаю. Неожиданно чувствую толчок под руку, поворачиваюсь и удивленно смотрю на возникшую здесь Ксению. Та, с самоуверенным видом наезжает:

– Ну что как дела?

Удивленно поднимаю вверх брови:

– Что это было?

– Ты у меня спрашиваешь?

Снова смотрюсь в зеркало, невозмутимо поправляя прическу.... Вот гусеница драная… туда же, толкаться. Пиявка! Во мне растет злость, и я продолжаю судорожно приглаживать волосы, то с одной стороны, то с другой. Ксения не глядя в мою сторону, по-прежнему источает яд:

– Так, послушай Филатова, ты наверно думаешь, что ты одна умная такая? А все вокруг дуры?

Не упускаю возможности съязвить:

– Ну, почему все.

Я бы сказала их у нас наперечет, и я знаю всех пофамильно.

– Ты меня еще в гневе не видела! Фирма, в которой ты работаешь, принадлежит моим родителям, а они меня - ой, как любят.

Налюбовавшись на себя в зеркале, разворачиваюсь к этой убогой:

– И что из этого?

– А то, что ты не заметишь, как останешься и без Сергея, и без работы.