Росс Полдарк

– Мы так обрадовались, увидев тебя там, - продолжала она.
– Но ты всё равно танцевал так мало, что мы едва тебя разглядели.

– У меня были другие дела.

– У нас не было намерений туда отправляться, - сказала она, немного сбитая с толку его мрачным тоном, - просто поддались мимолетному порыву.

– В котором часу вернутся Фрэнсис и Чарльз?
– спросил Росс.

– Боюсь, что нескоро. Ты видел, как Джордж Уорлегган наслаждался экосезом? А ведь всю дорогу клялся, что ни за что на свете не станет его танцевать.

– Не припомню такого удовольствия.

– Ты хотел повидаться с Фрэнсисом по важному делу?

– Не с Фрэнсисом, с дядей. Но это может и подождать.

Повисла тишина.

– Верити сказала, что вчера ты ездил на ярмарку в Редрат. Ты купил там всё, что требовалось?

– Кое-что. Именно по вопросу о неожиданных приобретениях я и хотел увидеться с дядей.

– Росс, - тихо произнесла Элизабет, опустив глаза на прялку.

– Мой приход тебя расстроил.

Элизабет не шелохнулась.

– Я встречусь с ними на обратном пути, - произнес он, поднимаясь.

Элизабет молчала. Когда она подняла голову, глаза её были полны слез. Она подобрала пряжу, и слезы упали ей на руку.

Росс снова сел, чувствуя, как будто падает с утеса.

Он заговорил, пытаясь спастись:

– Вчера на ярмарке я приютил девочку, совсем дитя. Отец с ней дурно обращается. Мне нужна помощница для Пруди по дому, а она боялась возвращаться домой. И я привез её в Нампару. Оставлю ее кухаркой. Не знаю, как уладить это дело по закону. Элизабет, почему ты плачешь?

– Сколько лет девочке?
– спросила она.

– Тринадцать. Мне...

– Я бы отослала её назад. Так безопасней, даже будь у тебя согласие её отца. Ты ведь знаешь, как строго судят нас люди.

– Мне не следует больше сюда приходить, - сказал Росс.
– Я только зря тебя расстраиваю.

– Не твой приход меня опечалил, - произнесла она.

– И что же тогда?

– Мне больно при мысли, что ты меня ненавидишь.

Росс принялся сворачивать свой хлыст в кольца.

– Я знаю, что во мне нет к тебе ненависти. Господи, ты то ведь должна знать, что...

Элизабет порвала пряжу.

– С тех пор, как я тебя встретил, - продолжил Росс, - мои мысли не занимала другая. Вдали от дома только ради тебя мне хотелось вернуться. Если что и имело смысл в моей жизни, так это не то, во что меня учили верить, и не те истины, что я перенял у других, а мое чувство, чувство к тебе.

– Не говори больше ничего, - Элизабет сильно побледнела. Но на этот раз её робость не остановила Росса. Следовало объясниться здесь и сейчас.

– Не очень приятно, когда понимаешь, что оказался в плену своих чувств, - сказал он.
– Когда берешь детские обещания и строишь из них воздушный замок. Но всё же даже сейчас я временами не могу поверить, что все наши клятвы были пустыми и незрелыми. И ты действительно веришь, что твои чувства ко мне так малы, как ты представляешь? Помнишь ли ты тот день в саду твоего отца, когда ты сбежала от родителей и встретилась со мной в летнем домике? День, когда ты сказала...

– Ты забываешься, - через силу прошептала она.

– О нет. Я помню тебя.

Все противоречивые чувства, бурлившие в Элизабет, внезапно вырвались наружу. Все мотивы, побудившие его позвать: симпатия и привязанность к Россу, женское любопытство, уязвленная гордость. Они внезапно вылились в неприязнь, подавив чувство более сильное. Элизабет встревожилась, не только из-за своих чувств, но и из-за неприязни к Россу. Но положение следовало каким-то образом спасти.

– Было ошибкой просить тебя остаться. Я просто желала твоей дружбы, ничего больше.
– сказала она.

– Думаю, чувства свои ты хорошо скрываешь. Просто берешь и представляешь их так, как тебе хочется. Хотелось бы мне быть таким же. В чем секрет?

Дрожащая Элизабет оставила прялку и подошла к двери.

– Я замужем, - сказала она.
– Нечестно по отношению к Фрэнсису вести тебе, нам, подобные речи. Я надеялась, мы сможем остаться добрыми соседями и добрыми друзьями. Мы ведь живем так близко, могли бы помогать друг другу. Но ты не можешь ничего забыть и простить. Возможно, я слишком многого прошу... Не знаю. Но Росс, наши отношения были детской привязанностью. Ты уехал, я встретила Фрэнсиса, и с ним всё было по другому. Я влюбилась в него. Я повзрослела. Мы с ним были не детьми, а взрослыми. Затем пришла весть, что ты погиб... Когда ты вернулся, я была так счастлива и так несчастна, что мне не удалось сохранить тебе верность. Будь у меня хоть какой-нибудь способ примириться с тобой, я бы с радостью на него пошла. Я желала, чтобы мы по-прежнему оставались близкими друзьями и думала... Вплоть до сегодняшнего дня думала, что нам это удастся. Но после всего, что сейчас произошло...

– Лучше будет не оставаться друзьями.

Росс подошел к двери и положил на нее руку. Глаза Элизабет уже высохли и были темны, как омут.

– Нам лучше некоторое время не встречаться, - произнесла она.

– Тогда прощай, - склонившись, он поцеловал ей руку. Элизабет вздрогнула от его прикосновения, словно он был нечист. Росс решил, что стал ей ненавистен.

Она проводила его до парадной двери, где Брюнетка заржала, завидев Росса.

– Попытайся понять, - произнесла Элизабет.
– Я люблю Фрэнсиса и замужем за ним. Будет лучше, если ты сможешь простить меня. Больше мне нечего тебе сказать.

Росс вскочил в седло и посмотрел на нее сверху.

– Да, - согласился он.
– Больше тут нечего добавить.

Он отвесил поклон и поскакал прочь, оставив Элизабет стоять в темном дверном проеме.

Глава восьмая

Что ж, сказал он себе, всё кончено. Дело закрыто. Было какое-то странное извращенное удовольствие в том, какое действие его язвительность оказывала на сдержанность Элизабет, если это можно назвать удовлетворением, то он получил кой-какое от этой беседы.

Но чувствовал он лишь испепеляющее одиночество, пустоту, жалось к самому себе. Он вел себя отвратительно. Так просто играть роль отвергнутого возлюбленного, полного сарказма и горечи грубияна.

И даже если он и расстроил Элизабет этими нападками, ее оборона почти сравняла счет. В конечном итоге они остались на тех же позициях, она могла одной фразой нанести ему более серьезный удар, чем он ей всеми продуманными оскорблениями.

Росс уже миновал Грамблер и подъезжал к дому, когда сообразил, что не повстречался ни с Чарльзом, ни с Верити, и те два вопроса, ради которых он ездил в Тренвит, так и остались без ответа.

Он спустился в долину, слишком переполненный мрачным настроением, чтобы найти удовольствие в картине открывшейся перед ним собственной земли, на которой наконец-то появились признаки, что ей уделяют внимание. У горизонта, рядом с Уил-Грейс, он заметил Джуда и мальчишку Картера, возящихся с запряженными шестью волами. Пока они еще не привыкли работать вместе, но через недельку или около того мальчик сможет ими управлять.

У дверей Нампары он устало спрыгнул с лошади и уставился на поджидавшую его Пруди.