Росс Полдарк
Шрифт:
Пес оказался тощим беспородным щенком цвета грязи, с длинной тонкой шеей и покрытыми короткими черными кудряшками головой и телом. Трудно было представить, от кого такой мог уродиться.
– Возьми, - протянул ей Росс свой носовой платок.
– Вытри руки, и посмотрим, как глубоки царапины.
Девочка отвлеклась от ощупывания своего тела и подозрительно уставилась на льняной прямоугольник.
– Он грязным будет, - сказала она.
– Не сомневаюсь.
– Может и не отстираться.
– Делай, как я прошу, не спорь.
Уголком платка она потерла острый локоть.
–
– поинтересовался Росс.
– Пешком пришла.
– С отцом?
– Папаша на шахте.
– Ты пришла одна?
– С Гарриком.
– Ты не можешь идти так обратно. У тебя есть здесь друзья?
– Неа, - она внезапно прекратила небрежное протирание платком.
– Иуда, как чудно я себя чувствую.
– Выпей еще немного.
– Неа... это уж через край будет.
Она встала и покачиваясь похромала к углу питейного заведения. Там, развеселив благодарных зрителей, она с болезненными спазмами освободилась от выпитого рома. А потом грохнулась в обморок, так что Россу пришлось поднять ее обратно на лавку. Когда девочка очнулась, он отвел ее в соседнее заведение и плотно накормил.
На ее рубахе виднелись как старые прорехи, так и новые, штаны были сшиты из выцветшего коричневого бархата, кепку она потеряла, ноги были босы. Темно-карие глаза казались слишком большими для узкого белого личика.
– Как тебя зовут?
– спросил Росс.
– Демельза.
– Окрестили тебя как?
– Что-что?
– Твое имя.
– Демельза.
– Странное имя.
– Матушку тоже так звали.
– Демельза Карн. Так?
Она со вздохом кивнула, поскольку наелась до отвала, а пес под столом заворчал.
– Я из Нампары. Это за Солом. Ты знаешь, где это?
– За Сент-Агнесс?
– Я собираюсь домой, дитя. Если ты не можешь идти, то я отвезу тебя в Иллаган и оставлю там.
В ее взгляде промелькнула тень, она не ответила. Росс расплатился и велел седлать лошадь.
Они отправились десять минут спустя. Девочка молча сидела в седле перед Россом. Гаррик неуклюже следовал за ними, время от времени почесываясь в пыли или подозрительно озираясь вокруг, выискивая добычу, которую никогда не мог отыскать, а иногда просто вилял хвостом.
Они пересекли пустоши по проложенной от шахт колее - глубокой и твердой после прохода многих поколений мулов. Местность вокруг была совершенно опустошена в поисках руды. Все деревья, за исключением редких сосен, срублены ради древесины, все ручьи загрязнены, а клочки возделанной земли теснились среди многих акров пустой породы и груд камней. Сараи для механизмов, деревянные вороты, колесные рудодробилки, лебедки и загоны для лошадей были единственным украшением местности. В задних дворах крошечных коттеджей и хижин виднелись канавы и штольни. Картошку уже собрали, и козы паслись посреди дыма и шлака. Это был не город, даже не деревушка, просто широкое пространство, населенное рассеянным по округе рабочим классом.
Росс впервые добирался до Иллагана этим путем. С усовершенствованием наносных машин стали доступны новые залежи меди и олова, и рудное дело Корнуолла вышло из застоя последних нескольких
лет. Люди стекались в этот процветающий район, где находились самые богатые жилы, и численность населения быстро росла. Теперь, когда разразился экономический спад начала восьмидесятых годов, многие кормильцы семей остались без работы, и встал вопрос: как прожить этому населению. Гроза еще не разразилась, но уже назревала.Сидящая перед Россом девчушка обернулась к нему.
– Можете спустить меня здесь?
– спросила она.
– Но ведь мы только на полпути к Иллагану.
– Знаю. Чего-то неохота ехать домой.
– Почему это?
Она не ответила.
– Разве твой отец не в курсе, что ты ушла?
– Да, но я одолжила рубаху и штаны брата. Отец сказал, что ежели я пойду на ярмарку, то смогу взять воскресную одежку Люка.
– Ну и?
– Ну дык у меня ж нет того, за чем я пошла. А одежда Люка вся в лохмотьях. Ну я и думаю...
– А почему ты не пошла в собственной одежде?
– Папаша ее порвал вчера ночью, когда меня дубасил.
Они проехали еще какое-то расстояние. Демельза оглянулась, чтобы убедиться, что Гаррик идет следом.
– И часто отец тебя колотит?
– Только когда напьется вдрызг.
– И часто такое бывает?
– Ох... ну, может, пару раз в неделю. Когда денег нет, то реже.
Оба замолчали. Близился вечер, до темноты оставалась еще пара часов. Демельза теребила в руке ворот рубахи, развязав тесемки.
– Вот, глядите. Вчера вечером он отхлестал меня ремнем. Опустите рубаху.
Росс потянул за ткань и обнажил одно плечо. Вся спина была исполосована. В некоторых местах кожа была рассечена, и эти раны частично зажили, но были заляпаны грязью, а по краям копошились вши. Росс натянул рубаху обратно.
– А сегодня?
– О, вечером точно задаст мне трепку. Но я останусь снаружи и не войду в дом, пока он не угомонится.
Они двинулись дальше.
Росс был не слишком восприимчив к страданиям животных, как и прочие в его поколении, хотя и редко бил их, но жестокость с детьми его возмущала.
– Сколько тебе лет?
– Тринадцать, сэр.
Она впервые назвала его "сэр". Россу следовало догадаться, что эти низкорослые, полуголодные беспризорные дети всегда оказываются старше, чем выглядят.
– Что ты умеешь делать?
– Всякое по дому, картошку сажать, свиней кормить.
– Сколько у тебя братьев и сестер?
– Шестеро братьев.
– И все младше тебя?
– Ага, - она повернула голову и пронзительно свистнула Гаррику.
– Ты любишь отца?
Демельза взглянула на него с удивлением.
– Ага.
– Почему?
Она дернулась.
– Ну как же, в Библии же говорится, что так надо.
– Тебе нравится жить в твоем доме?
– В двенадцать я сбежала.
– И что произошло?
– Назад вернули.
Брюнетка шарахнулась от бегущего наперерез хорька, и Росс сильнее натянул поводья.
– Если немного побудешь вдали от отца, то он наверняка позабудет, что ты напортачила.
Она затрясла головой.
– Он уж точно попомнит.
– Тогда какой смысл его избегать?