Росс Полдарк

Пес оказался тощим беспородным щенком цвета грязи, с длинной тонкой шеей и покрытыми короткими черными кудряшками головой и телом. Трудно было представить, от кого такой мог уродиться.

– Возьми, - протянул ей Росс свой носовой платок.
– Вытри руки, и посмотрим, как глубоки царапины.

Девочка отвлеклась от ощупывания своего тела и подозрительно уставилась на льняной прямоугольник.

– Он грязным будет, - сказала она.

– Не сомневаюсь.

– Может и не отстираться.

– Делай, как я прошу, не спорь.

Уголком платка она потерла острый локоть.

– Как ты тут оказалась?

– поинтересовался Росс.

– Пешком пришла.

– С отцом?

– Папаша на шахте.

– Ты пришла одна?

– С Гарриком.

– Ты не можешь идти так обратно. У тебя есть здесь друзья?

– Неа, - она внезапно прекратила небрежное протирание платком.
– Иуда, как чудно я себя чувствую.

– Выпей еще немного.

– Неа... это уж через край будет.

Она встала и покачиваясь похромала к углу питейного заведения. Там, развеселив благодарных зрителей, она с болезненными спазмами освободилась от выпитого рома. А потом грохнулась в обморок, так что Россу пришлось поднять ее обратно на лавку. Когда девочка очнулась, он отвел ее в соседнее заведение и плотно накормил.

***

На ее рубахе виднелись как старые прорехи, так и новые, штаны были сшиты из выцветшего коричневого бархата, кепку она потеряла, ноги были босы. Темно-карие глаза казались слишком большими для узкого белого личика.

– Как тебя зовут?
– спросил Росс.

– Демельза.

– Окрестили тебя как?

– Что-что?

– Твое имя.

– Демельза.

– Странное имя.

– Матушку тоже так звали.

– Демельза Карн. Так?

Она со вздохом кивнула, поскольку наелась до отвала, а пес под столом заворчал.

– Я из Нампары. Это за Солом. Ты знаешь, где это?

– За Сент-Агнесс?

– Я собираюсь домой, дитя. Если ты не можешь идти, то я отвезу тебя в Иллаган и оставлю там.

В ее взгляде промелькнула тень, она не ответила. Росс расплатился и велел седлать лошадь.

Они отправились десять минут спустя. Девочка молча сидела в седле перед Россом. Гаррик неуклюже следовал за ними, время от времени почесываясь в пыли или подозрительно озираясь вокруг, выискивая добычу, которую никогда не мог отыскать, а иногда просто вилял хвостом.

Они пересекли пустоши по проложенной от шахт колее - глубокой и твердой после прохода многих поколений мулов. Местность вокруг была совершенно опустошена в поисках руды. Все деревья, за исключением редких сосен, срублены ради древесины, все ручьи загрязнены, а клочки возделанной земли теснились среди многих акров пустой породы и груд камней. Сараи для механизмов, деревянные вороты, колесные рудодробилки, лебедки и загоны для лошадей были единственным украшением местности. В задних дворах крошечных коттеджей и хижин виднелись канавы и штольни. Картошку уже собрали, и козы паслись посреди дыма и шлака. Это был не город, даже не деревушка, просто широкое пространство, населенное рассеянным по округе рабочим классом.

Росс впервые добирался до Иллагана этим путем. С усовершенствованием наносных машин стали доступны новые залежи меди и олова, и рудное дело Корнуолла вышло из застоя последних нескольких лет. Люди стекались в этот процветающий район, где находились самые богатые жилы, и численность населения быстро росла. Теперь, когда разразился экономический спад начала восьмидесятых годов, многие кормильцы семей остались без работы, и встал вопрос: как прожить этому населению. Гроза еще не разразилась, но уже назревала.

Сидящая перед Россом девчушка обернулась к нему.

– Можете спустить меня здесь?
– спросила она.

– Но ведь мы только на полпути к Иллагану.

– Знаю. Чего-то неохота ехать домой.

– Почему это?

Она не ответила.

– Разве твой отец не в курсе, что ты ушла?

– Да, но я одолжила рубаху и штаны брата. Отец сказал, что ежели я пойду на ярмарку, то смогу взять воскресную одежку Люка.

– Ну и?

– Ну дык у меня ж нет того, за чем я пошла. А одежда Люка вся в лохмотьях. Ну я и думаю...

– А почему ты не пошла в собственной одежде?

– Папаша ее порвал вчера ночью, когда меня дубасил.

Они проехали еще какое-то расстояние. Демельза оглянулась, чтобы убедиться, что Гаррик идет следом.

– И часто отец тебя колотит?

– Только когда напьется вдрызг.

– И часто такое бывает?

– Ох... ну, может, пару раз в неделю. Когда денег нет, то реже.

Оба замолчали. Близился вечер, до темноты оставалась еще пара часов. Демельза теребила в руке ворот рубахи, развязав тесемки.

– Вот, глядите. Вчера вечером он отхлестал меня ремнем. Опустите рубаху.

Росс потянул за ткань и обнажил одно плечо. Вся спина была исполосована. В некоторых местах кожа была рассечена, и эти раны частично зажили, но были заляпаны грязью, а по краям копошились вши. Росс натянул рубаху обратно.

– А сегодня?

– О, вечером точно задаст мне трепку. Но я останусь снаружи и не войду в дом, пока он не угомонится.

Они двинулись дальше.

Росс был не слишком восприимчив к страданиям животных, как и прочие в его поколении, хотя и редко бил их, но жестокость с детьми его возмущала.

– Сколько тебе лет?

– Тринадцать, сэр.

Она впервые назвала его "сэр". Россу следовало догадаться, что эти низкорослые, полуголодные беспризорные дети всегда оказываются старше, чем выглядят.

– Что ты умеешь делать?

– Всякое по дому, картошку сажать, свиней кормить.

– Сколько у тебя братьев и сестер?

– Шестеро братьев.

– И все младше тебя?

– Ага, - она повернула голову и пронзительно свистнула Гаррику.

– Ты любишь отца?

Демельза взглянула на него с удивлением.

– Ага.

– Почему?

Она дернулась.

– Ну как же, в Библии же говорится, что так надо.

– Тебе нравится жить в твоем доме?

– В двенадцать я сбежала.

– И что произошло?

– Назад вернули.

Брюнетка шарахнулась от бегущего наперерез хорька, и Росс сильнее натянул поводья.

– Если немного побудешь вдали от отца, то он наверняка позабудет, что ты напортачила.

Она затрясла головой.

– Он уж точно попомнит.

– Тогда какой смысл его избегать?