Росс Полдарк

Демельза вздрогнула и неловко на него посмотрела, словно почувствовав, что он ее изучает. Она напоминала ему норовистого жеребенка, со своими длинными ногами и упрямым взглядом. Когда она была в одном из своих настроеньиц, как называла их Пруди, то от нее всего можно было ожидать.

– Приходил твой отец, - сказал он.

Лицо Демельзы просветлело.

– Дааа! Я с ним помирилась. Я так рада!
– взгляд её изменился, когда она попыталась прочесть выражение лица Росса.
– Я неправильно поступила?

– Конечно же, правильно. Когда он хочет, чтобы ты вернулась?

– Желай он этого, разве смогла бы я с ним примириться?

– Демельза довольно рассмеялась легким, заразительным смехом.
– Он не хочет, чтобы я возвращалась, потому что женился. В прошлый понедельник он привел вторую жену! Так что теперь он готов быть добряком, и мне не придется думать каждую ночь, как там поживает братец Люк, или не скучает ли по мне братик Джек. Вдова Чегвидден присмотрит за ним получше меня. Она методистка и проследит, чтобы всё было в порядке.

– Хм, - кашлянул Росс. Значит, он так и не избавится от своей подопечной.

– Полагаю, она думает, что ей удастся исправить отца. Она верит, что сможет сделать его трезвенником. Вот только, сдается мне, тут она обожжется.

Двое мужчин, пару минут поработав пилой, торжественно подошли к концу веревки и принялись тянуть. Росс, навалившись, присоединился к ним. Упрямая душа Росса была довольна тем, что ему не выпал легкий способ справиться с этими непристойными сплетнями. Пусть себе брешут, пока языки у них не отвалятся.

Но, несомненно, Элизабет не поверит подобным слухам.

Он с усилием дернул веревку, и она оборвалась как раз там, где была привязана к ветке дерева. Росс вместе с Джудом и Джеком плюхнулся на землю. Гаррик, который гонялся за кроликами и пропустил всё веселье, примчался из долины и юлил вокруг мужчин, а когда Джуд опустился на колени, начал лизать ему лицо.

– Черт бы побрал эту проклятущую суку!
– сплюнув, проворчал Джуд.

– Ну и на гниль же ты полагаешься - сказал Росс.
– Где ты только ее раздобыл?

– В библиотеке...

– У неё только один конец сгнил, - заметила Демельза.
– Остальное сгодится.

Она подобрала веревку и стала карабкаться по дереву, как игривый котенок.

– Вернись!
– велел Росс.

– Она и в первый раз её привязала, - произнес Джуд и попытался пинком достать Гаррика.

– Это не ее дело, но теперь...
– Росс подошел ближе.
– Демельза! Спускайся!

На этот раз она его услышала и остановилась, выглянув из-за ветвей.

– В чем дело? Я почти добралась.

– Тогда завяжи её и спускайся.

– Я завяжу ее на ветке повыше.

Демельза поставила ногу наверх и вскарабкалась на пару футов повыше.

– Спускайся!

Но тут раздался зловещий треск.

– Поберегись!
– закричал Джуд.

Демельза замерла и посмотрела вниз, как никогда напомнив потерявшую под собой опору кошку. Когда дерево начало падать, она завизжала. Росс отскочил в сторону.

Дерево упало с гулким стуком, словно съехала вниз целая крыша из сланцевой черепицы. Раздался удар, и затем воцарилась тишина.

Росс метнулся к дереву, но не смог подобраться к стволу из-за раскинувшихся ветвей. Внезапно из самой гущи листвы вынырнула Демельза и начала выбираться, раздвигая в сторону ветки. Со стороны конюшни показалась размахивающая руками Пруди с криками.

– О Господи! Лопни мои глаза!

Джек Кобблдик добрался со своей стороны до девушки первым. Им пришлось отрубить несколько небольших веток, чтобы высвободить одежду Демельзы. Она выползла со смехом. Руки её были в царапинах, коленки кровоточили, а одна лодыжка вся исполосована, но других увечий она не получила.

Росс сердито на нее посмотрел.

– Впредь будешь слушаться меня. Мне не нужны сломанные руки или ноги.

Под взглядом Росс её смех оборвался.

– Да, - она слизнула кровь с ладони и бросила взгляд на платье.
– Боже мой, да я всё платье изодрала, - она повернула шею под невообразимым углом, стараясь осмотреть спину.

– Забери дитя и дай ей что-нибудь, чем перевязать раны, - сказал Росс Пруди.
– Теперь я за нее в ответе.

***

А в Тренвит-хаусе праздничный вечер близился к завершению.

Когда отбыли гости, которые не оставались на ночь, дом погрузился в уныние и забвение. Безветренная погода и ярко алеющие угли камина сделали зал непривычно уютным, и на пяти мягких стульях с высокой спинкой полукругом восседали родственники, потягивая портвейн.

Наверху на большой кровати под балдахином Чарльз Полдарк у порога смерти судорожно глотал спертый воздух, единственное средство, которое оставила ему медицина. В соседней комнате западного крыла Джеффри Чарльз, у порога своей жизни, впитывал в себя материнское молоко, альтернативу которому научная медицина еще не нашла.

В течение последнего месяца Элизабет пережила всевозможные потрясения. Рождение ребенка оказалось главным событием всей её жизни, и, глядя на кучерявую макушку светлой головки Джеффри Чарльза, прижатую к её белой коже, она преисполнилась трепетным чувством гордости, достоинства и счастья. После рождения сына смысл ее жизни изменился. Она приняла, с радостью ухватилась за пожизненный материнский долг, гордую и всепоглощающую обязанность, на фоне которой меркнут все обычные обязательства.

После длительного периода сильного упадка сил она внезапно начала поправляться, и уже на прошлой неделе чувствовала себя привычно здоровой. Но она осталась рассеянной и ленивой, радуясь возможности полежать и подумать о сыне, наблюдая, как тот спит в её объятиях. Элизабет крайне огорчало, что, оставаясь в постели, она перекладывала все заботы на плечи Верити, но не могла собраться с духом, чтобы рассеять чары праздности и привычно хлопотать по дому. Она просто не могла переносить расставание с сыном.

Этим вечером она лежала, прислушиваясь к шагам, раздававшимся в старом доме. За время своей болезни Элизабет, обладавшая острым слухом, изучила каждый звук; любая распахнутая дверь звучала по-своему: дисканты и басы ржавых петель, щелчки и лязг всевозможных щеколд, скрип отошедших половиц или пола, незастеленного коврами. Так что она могла проследить передвижение любого домочадца в западном крыле дома.

Миссис Табб принесла ей ужин: ломтик грудки каплуна, вкрутую сваренное яйцо и стакан теплого молока. К девяти часам пришла Верити и посидела с ней десять минут. Верити вполне удалось справиться со своим разочарованием, подумалось Элизабет. Она стала чуточку тише, чуть больше занята делами по хозяйству. Верити обладала восхитительной силой ума и уверенностью в своих силах. Элизабет была признательна ей за стойкость духа. Сама она ошибочно полагала, что ей недостает этих качеств, и восхищалась ими в Верити.