Россия и русские в мировой истории.

Духовно-психологический строй протестантизма – приподнято-удовлетворенный, исполненный не только уверенности в том, что им гарантировано спасение, но и ожидания, что уже в земной жизни Бог им воздаст. Деловой успех и богатство не вызывают смущения и, в частности, у пуритан прямо расцениваются как показатель их богоизбранности. Подобные элементы избирательно выхвачены из разных мест Ветхого Завета, но если апостольские христиане интерпретируют Ветхий Завет Евангелием и посланиями Св. апостола Павла, то протестантизм, особенно англосаксонский пуританизм, – это максимальный отход от Нового Завета к Ветхому.

Уверенность в своей непогрешимости и превосходстве во многом является религиозно-философской основой мессианства собственной роли и своих идей мироустройства, в которых с незапамятных времен была идея учреждения всемирной организации, навязывающей не только духовно, но и в практической жизни единые и вечные стандарты, которые должны обеспечить мир. Однако в известных трактатах <о вечном мире> далеко не все авторы осмеливались предлагать вводить эти стандарты силой. Так, И. Кант, полагавший, что Тажданское устройство каждого государства должно быть респуб-

285

ликанским, одновременно утверждал, что <ни одно государство не должно насильственно вмешиваться в вопрос правления и госудавг ственного устройства других государств>. Еще более актуальный сегодня на фоне <гуманитарной интервенции> в Югославию являете> другое положение И. Канта. Рассуждая о взаимоотношениях между государствами, он однозначно утверждает, что <карательная война (helium punitivum) между государствами немыслима, поскольку меадю ними нет отношения высшего к подчиненному>, равно как <ни одна ;

сторона не может быть объявлена неправой, так как это предполагают уже судебное решение>376. Видно, как в современной доктрине, :

идеологии глобализации либерализм уже отрекается от своего осищгвополагающего принципа эгалитарности и прокламирует именно отношения между разными нациями как. <отношения высшего ;? подчиненному>, w i

Именно англосаксонские религиозные и общественные органай– зации перехватили в начале XX века инициативу в настойчиво> продвижении пацифизма, экуменизма и <мира как концепции ме>А ? дународных отношений> вместе со всемирными институтами, кото– , рые осуществляли бы контроль и обеспечение установленных ??? правил, даже применяя насилие. Нетрудно распознать в этом механизм для осуществления древней идеи мирового господства, соблазаИ которой проявлял себя в различных религиях и сектах, открытйХ; мировоззренческих и политических доктринах и в тайных обществ>! на протяжении веков и возродился с невиданной силой на пороге! III тысячелетия. Любопытную классификацию дал в начале века па* цифистскому и мондиалистскому движению депутат Национальной ;

собрания Франции М. Флуранс в <Международном обозрении тайны>! обществ>. Он подразделяет пацифистское движение на три этапа!! <католический>, <еврейский> и <американский>, которые осущест , лялись под разными эгидами. На первой стадии сначала использовав*! авторитет папы, которого <потом попросту исключили из списка j будущего конгресса>. Вторая, <еврейская> стадия осуществляласй-З под формальной эгидой русского царя, который присутствовал яач Конференции в Гааге, <следуя, по настоянию Всемирного еврейской конгресса, программе его деда Александра II>. На третьей стадияНД <американской>, президент Т. Рузвельт начал внедрять систему ВсеА < мирной конфедерации>377. Флуранс – экзальтированный оппонент j этих идей, возможно, субъективен. Но переход в американские руки ? всего процесса еще на более ранней, в терминологии Флуранеа, <еврейской> стадии, отметил один из авторитетнейших лидеров пацифизма, широко и неоднозначно знаменитый экуменист и, по оценке Жуэна, <нарицательная фигура масонского пацифизма> на-

Кант И. Трактаты о Вечном мире. 1795. М., 1972, с. 154, 155, 157. 377 La revue Internationale des societes secrets. Paris, 1907, 15 mai.

286

чала века – Л. Буржуа, указавший, что, если бы не инициативы президента Рузвельта в 1904 году, не состоялась бы <Конференция в Гааге, о которой всем известно, что император России играл там второстепенную и чисто протокольную роль>378.

Открытые в 90-е годы рабочие документы, проекты, переписка, обмен меморандумами по созданию всемирной организации безопасности весьма ясно демонстрируют отличие мондиалистской англосаксонской концепции мироустройства от основанной на классическом международном праве и его центральном понятии суверенности государства-нации концепции СССР. Очевидно и полное отсутствие всякой эйфории в отношении будущего ООН у внешнеполитического ведомства СССР.

В целом советские крупные дипломаты нового призыва вряд ли задумывались о глубинном смысле и происхождении замыслов Ф. Рузвельта – убежденного и последовательного продолжателя вильсонианского направления. Материалы архивов скорее говорят об отсутствии у советской дипломатии осознания универсалистского философского смысла и, главное, нацеленного в далекое будущее рузвельтовского плана переустройства послевоенного мира глобализации. А.Ю. Борисов подмечает, что такому недопониманию весьма способствовала <ограниченность марксистско-ленинского анализа, а в ряде случаев и просто бросающаяся в глаза вульгаризация политического процесса в духе институтов <красной профессуры>379. Вильсонианскую идеологию расшифровать с помощью марксистских классовых схем еще труднее, чем геополитику. В историческом материализме эрозия суверенитета и рационализированное мировое правление – такой же конечный идеал и естественное развитие коммунистического универсалистского проекта, что замыкает критику альтернативного либерального глобализма в обличениях всемирных амбиций монополистического капитала.

Так, по косвенным признакам, М. Литвинов, судя по тону и ссылкам в его записках (именно его комиссия занималась вопросом будущей <организации безопасности>), понимал суть замысла и его глубинные исторические истоки, и мондиалистская философия и видение мира ему явно импонировали. В НКИД действительно куда более системно, на основе классического подхода, разбирались геополитические конфигурации, возможности благоприятного для СССР изменения одних границ и международного признания других, репарации с Германии и возможности американского займа для нужд восстановления СССР. В то же время Ф. Рузвельт, будучи меньшим

Jouin Е. Lapres-guerre, la guerre, 1avant-guerre 1870-1914-1927. Paris, Revue internationale des societes secrets. Paris, 1927, p. 30.

Борисов А.Ю. Посол Громыко и послевоенное урегулирование. М., 2000, с. 171.

287

идеалистом, чем его кумир Вильсон, как пишет Борисов, ссылаясь, на воспоминания Эйзенхауэра о его беседах с Рузвельтом, <хотя япризнавал серьезность военных побед, стоящих перед союзниками> большинство замечаний делал <относительно отдаленного будущего задач послевоенного времени, включая положение колоний и зависимых территорий>. ,,

Если идейная суть вильсонианства ускользала от внимания при> нимающих решения, то практические международно-правовые след;

ствия американского плана в СССР поняли прекрасно. С само% начала шла острейшая борьба двух проектов устава по разным ра делам и пунктам, которая фактически отражала совершенно разныеконцепции будущей организации. СССР вообще с большой остородя ностью, если не с недоверием, рассматривал эту инициативу, однако в конечном счете был готов пойти на создание организации с, элементами многостороннего договора, которая не посягала бы на суверенность государства и решения которой имели бы скорее мсь . рально-политическое значение, реализовались классическими мете Д дами дипломатии, должны были приниматься заинтересованным Д странами абсолютно добровольно и не могли бы быть навязана 1 военной силой. ; ?;

С самого начала советская сторона в той или иной мере ощущал>, что Атлантическая хартия и все идеи проекта послевоенного мира предполагали косвенное замаскированное вмешательство во внут ренние взаимоотношения в государствах, особенно многонациональ ных. Во всех внутренних разработках и проектах, представляемые л на рассмотрение союзников, делался акцент на суверенность госу дарства-нации. <Международная организация будет тщательно во% держиваться от какого бы то ни было вмешательства во внутренне ;