Россия и становление сербской государственности, 1812–1856
Шрифт:
Сторонний наблюдатель развивающегося русско-английского конфликта, М. Чайковский, так охарактеризовал основные принципы внешней политики Великобритании: «…всякий истый англичанин считает преступление добродетелью, если оно выгодно английской политике, преступление только тогда становится преступлением и вызывает ноты английского кабинета, когда оно несовместимо с выгодами Англии» [354] .
Если русско-английские отношения заметно испортились, то свои давние связи с османским правительством английский кабинет постарался упрочить и расширить. Прежде всего следовало воспользоваться проанглийскими настроениями части влиятельных турецких сановников. Среди них был такой известный реформатор, как Решид-паша – англофил, образованный государственный деятель, ряд лет проживший в Европе. Вернувшись в Турцию, он занял пост министра иностранных дел, ориентируясь на дружеские отношения с Великобританией, политические устои которой произвели на него самое благоприятное впечатление. Проводником проанглийских настроений стал и турецкий посол в Англии Намык-паша. Дипломатическое давление Великобритании на Порту усилилось, Россия изображалась державой, коварно вынашивающей планы укрепления своих позиций в Турции на основе Ункяр-Искелессийского договора.
354
Записки Михаила Чайковского (Мехмет-Садык-паши) // РС. 1898. Т. 94. С. 174.
Рост
355
Дулина Н. А. Османская империя в международных отношениях (30–40-е годы XIX в.). М., 1980. С. 94.
Русско-английские отношения были восстановлены в полном объеме в 1835 г., когда в Петербург прибыл новый посол граф Дарем [356] . Однако, несмотря на видимое благополучие, период «вооруженного мира» между Россией и Великобританией продолжался, о чем свидетельствуют совместные англо-турецкие маневры у берегов Анатолии осенью 1838 г. Одновременно 15 российских морских судов крейсировали у северных границ Турции в Черном море, будучи наготове, если понадобится, оказать сопротивление английским судам. О том, что подобное развитие событий считалось весьма вероятным, говорят факты постоянной военной готовности русских военно-морских сил в Черном море. С начала 30-х гг. XIX в. официальная переписка М. П. Лазарева и А. С. Меншикова с Николаем I содержит планы по усилению вооружения на черноморских судах, а также по обороне Севастополя и Одессы от английского десанта. Целью англичан, по мнению Меншикова, было «истребление флота нашего» [357] . Ответными мерами должны были стать активные действия, ибо «с флотом дома сидеть не будем, и ежели неприятель к нам пожалует, то при равных силах будем меряться» [358] .
356
Виноградов В. А. Великобритания и Балканы: от Венского конгресса до Крымской войны. М., 1985. С. 163.
357
Записка А. С. Меншикова Николаю I об угрозе вторжения английского флота в Черное море. 13 января 1830 г. // Золотарев В. А., Козлов И. А. Российский военный флот на Черном море и в Восточном Средиземноморье. М., 1988. С. 179.
358
Докладная записка А. С. Меншикова Николаю I о подготовке Черноморского флота к высадке десанта в районе Босфора для предупреждения захвата его англичанами и французами. 13 июля 1838 г. // Там же. С. 185.
Ункяр-Искелессийский договор, вполне устраивая русскую сторону, подвергался попыткам расширительного толкования со стороны османского правительства. Оно вынашивало планы реванша по отношению к Мухаммеду Али и хотело привлечь на свою сторону Россию. Петербургский кабинет, заключив договор в виде оборонительного союза, не имел намерения использовать его как предлог для каких-либо наступательных действий и не был готов содействовать султану в его реваншистских планах возвращения Сирии. Поэтому, не найдя отклика со стороны непосредственного союзника, Порта решила обратиться за поддержкой к Англии, которая постоянно подогревала честолюбивые намерения турецкого владыки. Таким образом, преимущества, полученные Россией в Проливах, были несколько преуменьшены благодаря стараниям английских политиков. Средиземноморская эскадра Великобритании базировалась в непосредственной близости от османских владений – на Мальте. Британский посол в Константинополе Дж. Понсонби получил разрешение турецкого правительства вызывать корабли в Проливы по просьбе Порты [359] . Несмотря на то что подобной просьбы не предвиделось, это соглашение в определенной степени уравновешивало Ункяр-Искелессийский договор, хотя и не могло в полной мере восполнить потери английского влияния в Турции.
359
Международные отношения на Балканах 1830–1856. М., 1990. С. 32.
Усилия английской дипломатии были направлены на то, чтобы русско-турецкий договор не только не получил временного продолжения, но и был дискредитирован в глазах османского правительства, которое, по замыслу британских политиков, должно было все больше ориентироваться на союз с Великобританией. Для этого не надо было даже отменять заключенный союз. «Единственным средством представляется мне погружение его в какой-либо более общий уговор такого же рода», – заявил глава внешнеполитического ведомства Великобритании и предпринял конкретные шаги к достижению этой цели [360] . В достаточно неопределенной форме Пальмерстон обещал турецким министрам поддержку в виде заключения наступательного союза. Это обещание показалось привлекательным для султана, который хотел заменить оборонительный Ункяр-Искелессийский договор наступательным, даже если при этом надо было сменить союзника. Этот договор должен был поддержать честолюбивые планы Махмуда по началу новой военной кампании против египетского паши [361] . Затянувшиеся переговоры с британским министерством не привели к заключению нового альянса, но османское правительство уже было переориентировано на нового союзника. К тому же французское правительство, открыто оказывавшее поддержку египетскому владыке, неожиданно выступило с заявлением о том, что не одобряет его стремления отделиться от Османской империи. Таким образом, султан сумел заручиться косвенной поддержкой еще одной европейской державы, противодействия которой следовало ожидать в первую очередь [362] . Несмотря на существовавшие англо-французские разногласия в методах решения ближневосточного кризиса и в целях, преследуемых в этом регионе, эти державы были солидарны в стремлении противостоять укреплению России на Ближнем Востоке. Ни Англия, ни Франция не скрывали того, что их ближайшей целью является устранение преобладающего русского влияния в Турции путем заключения многостороннего договора о целостности Османской империи.
360
Татищев С. С. Внешняя политика императора Николая I. СПб., 1887. С. 428.
361
Виноградов В. Н. Британский лев на Босфоре. С. 62.
362
Международные отношения на Балканах. С. 34.
Некоторые внешнеполитические шаги России облегчили Западу эту задачу. Прежде всего это относится к Мюнхенгрецкой конвенции 1833 г. Сущность ее решений по восточным делам такова: Россия и Австрия обязывались поддерживать существование Османской империи и «противостоять общими силами всякой комбинации, которая наносила бы ущерб правам верховной власти в Турции» [363] . Другими словами, Россия по собственной инициативе пригласила к участию в соглашении третью державу – Австрию, несмотря на то что главным преимуществом России в Османской империи всегда был именно двусторонний характер их договоренностей. Опасаясь изоляции после враждебно встреченного Ункяр-Искелессийского договора, российские политики тешили себя надеждой на то, что, заключив соглашение с Австрией, они смогут заставить ее следовать в русле своей внешней политики. На деле же Мюнхенгрецкая конвенция явилась первой после успеха 1833 г. уступкой России интересам западных держав, тем шагом, который привел к целому ряду отступлений от политики национальных интересов России в Ближневосточном регионе. Мюнхенгрецкой конвенцией был открыт вопрос о пересмотре условий русско-турецкого договора 1833 г.
363
Мартенс Ф. Собрание трактатов и конвенций, заключенных Россиею с иностранными державами. Т. IV. Ч. 1. СПб., 1878. С. 445.
Черноморская торговля через Проливы в 30–40-х гг. XIX в. переживала период бурного роста. Это было связано с интенсивным расширением внешнего хлебного рынка России и повышением роли Черного моря в хлебном экспорте. В 1844–1848 гг. через порты Черного и Азовского морей прошло в четыре раза больше торговых кораблей по сравнению с периодом 20-х гг. XIX в. [364] Через Босфор и Дарданеллы переправлялось свыше половины всего русского хлеба. Что касается стратегического значения Проливов для русского военно-морского флота и безопасности южнорусского побережья Черного моря, то забывать об этом не давали действия «морских держав» – Англии и Франции. Их объединенная эскадра крейсировала в Архипелаге, готовясь в любой момент мнимой или реальной угрозы для Оттоманской империи войти в Дарданеллы.
364
Дранов Б. А. Черноморские проливы. М., 1948. С. 96.
Не способствовал улучшению русско-английских отношений и конфликт со шхуной «Виксен», перевозившей контрабандный груз оружия для восставших горцев Кавказа. Оружие было выгружено в Новороссийской бухте 14 (26) ноября 1836 г., после чего английская шхуна была задержана и объявлена русским призом. Англичане, казалось, готовились начать военные действия. Со своей стороны, российские власти намеревались послать на Босфор расположенный в Новороссийском крае пехотный полк. Николаю I принадлежат слова: «Нам бы только захватить Дарданеллы, если англичане… захотят завладеть сим местом. Лишь бы нам высадить туда русские штыки; ими все возьмем» [365] . Как известно, неприятельский флот не мог беспрепятственно пройти через узкий Дарданелльский пролив без поддержки сухопутных войск. Береговые укрепления и артиллерия представляли надежный заслон для непрошеных гостей, следовавших на морских судах. В русском военном министерстве были разработаны планы на случай занятия англичанами Дарданелл, угрозы Константинополю, овладения Босфором и – при заключении англо-турецкого союза – вступления английского флота в Черное море. Эпизод с «Виксеном» не перерос в морскую войну: Англия отступила. Но лишь для того, чтобы взять реванш на поле политического сражения, к чему имелись все объективные предпосылки.
365
Татищев С. С. Внешняя политика императора Николая I. С. 402–403.
После заключения торгового договора с Турцией Пальмерстон счел возможным установить с Портой более тесные связи: у Дарданелл появилось 11 английских судов [366] . Лорд Понсонби просил разрешения впустить в пролив 5–6 кораблей. После протеста А. П. Бутенева османское правительство своего согласия на это не дало. Одновременно в Черном море продолжали крейсирование 15 русских военных судов. Противостояние России и Великобритании становилось все более очевидным.
366
Виноградов В. Н. Великобритания и Балканы… С. 187.
Вскоре центр тяжести европейской политики был перенесен на Ближний Восток из-за повторно разгоревшегося конфликта между Махмудом II и Мухаммедом Али. Будучи лишь номинально подчиненным султану, египетский паша уже давно безраздельно правил в Египте и Сирии и был заинтересован в официальном признании его прав на наследственное владение этими территориями. Военный конфликт начала Турция, но действия ее армии были крайне неудачны – она потерпела поражение в битве при Низибе. Султанский флот добровольно сдался египтянам. К тому же скончался Махмуд II, так и не узнав о поражении своей армии.
Европейские державы решили не повторять ошибки 1833 г. Если Россия придет на помощь Османской империи и займет Константинополь, то уже не уйдет оттуда – подобные опасения высказывались правительствами Англии и Франции. Поскольку мятежный паша пользовался неприкрытой поддержкой Франции, которой было выгодно создание новой державы, где ее преобладание было бы решающим, то Англия намеревалась действовать в пользу султана, даже если Франция откажется выступить вместе с ней. Одновременно Англия опасалась сближения между Россией и Францией, считая их союз «величайшей опасностью для Европы». Действительно, цели этих двух держав выглядели близкими – и та и другая имели в турецких владениях точки опоры своего влияния и, формально выступая за сохранение целостности Османской империи, могли содействовать образованию на ее развалинах новых государств, полностью обязанных своей независимостью покровительствующим державам – России или Франции. Но главной задачей сент-джеймского кабинета было не позволить России использовать свои формальные обязательства по Ункяр-Искелессийскому договору, устранить ее от участия в турецко-египетском конфликте, дезавуировать действовавший между Россией и Турцией договор, заменив его общим, «коллективным» актом, гарантировавшим status quo в Османской империи. Заинтересованность всех европейских держав в решении ближневосточного конфликта объяснил в своих беседах с Мухаммедом Али российский консул в Александрии А. М. Медем. В частности, он отмечал: «…существование Османской империи является жизненным делом для всей Европы, и, дабы избежать опасности всеобщего конфликта, который последовал бы за потрясением на Востоке, великие дворы не побоятся никаких жертв и не остановятся даже перед необходимостью вооруженного вмешательства» [367] .
367
Sehiemann Th. Geschichte Russlands unter kaiser Nikolaus I. Bd. III. Berlin, 1913. P. 509.