Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

Наконец, давнишние связи московских князей с балканскими единоверцами также возобновились уже в первые годы правления Василия III.

Сношения России с афонскими монастырями оживились еще в конце XV в. [329] Но наиболее тесными они стали в первую половину правления Василия III. Ревностный защитник правоверия, сын греческой царевны, великий князь всея Руси поддерживал у греческих монахов надежду на постоянную помощь со стороны России. В ноябре 1506 г. из Святогорского Пантелеймонова монастыря в Москву приходили дьякон Пахомий и монах Яков «милостыни ради». Получив 160 «златниц», они 9 мая 1507 г. отпущены были восвояси [330] .

329

Еще в 1496 г. в Москве побывали игумен и три старца Пантелеймонова монастыря (ПСРЛ, т. VIII, стр. 333). В 1499 г. Иван Ш выдал жалованную грамоту на свободный проезд в Россию монахам того же монастыря (ЦГАДА, ф. 197, портф. 2, д. 33; Н. В. Синицына. Послание Максима Грека Василию III об устройстве афонских монастырей, стр. 216). По мнению М. Н. Тихомирова, «русский Пантелеймонов монастырь окончательно делается патро-нальной обителью московских царей» (М. Н. Тихомиров. Исторические связи русского народа с южными славянами с древнейших времен до половины XVII в. — «Славянский сборник». М., 1947, стр, 182). Вывод этот слишком категоричен, но тесная связь с Россией Пантелеймонова монастыря очевидна.

330

ПСРЛ, т. VI, стр. 52; т. VIII, стр. 247; т. XIII, стр. 4–5; Т. XXVIII, стр. 340; ИЛ, стр. 151

Самые драматические события развернулись в Литве. Коронация Сигизмунда фактически означала победу тех сил в Великом княжестве Литовском, которые решились идти на открытый разрыв с Россией. Сигизмунд, короновавшийся 20 января 1507 г., видел в Василии III своего личного врага, претендовавшего на литовский трон. Это обостряло и без того натянутые русско-литовские отношения. В такой обстановке литовский сейм в феврале 1507 г. принял решение начать войну со своим восточным соседом [331] .

331

АЗР, т. II, № 12, стр. 8-10; М. Любавский. Литовско-русский сейм. М., 1900, стр. 174.

В начале 1507 г. великому князю Литовскому после длительных переговоров удалось заручиться поддержкой Крыма и Казани в предполагавшейся войне с Россией п. На его коронации в Вильно присутствовали послы как Менгли-Гирея, так и Мухаммед-Эмина. Поход 1506 г. на Казань оттолкнул Крым от Москвы и создавал какие-то иллюзии у литовского великого князя и его союзников о возможности успешной вооруженной борьбы с Россией.

В феврале — марте к ливонскому магистру Вальтеру фон Плеттенбергу от Сигизмунда было отправлено посольство с предложением военного союза против России [332] . Но осторожный магистр занял выжидательную позицию, отлично сознавая по печальному опыту недавнего прошлого мощь Русского государства. К тому же и Тевтонский орден, враждебный Польше, настоятельно советовал Плеттенбергу воздержаться от военных авантюр, особенно в союзе с польским королем и великим князем Литовским [333] .

332

АЗР, т. II, № 15, стр. 13–14.

333

См. письмо гроссмейстера Ордена Плеттенберга от 7 декабря 1507 г. (РЛА, № 300).

В самой России Сигизмунд рассчитывал на поддержку со стороны недовольного Василием князя Юрия, к которому от великого князя Литовского были засланы весной 1507 г. «тайные речи» с предложением союза. В них, в частности, Сигизмунд писал: «Слухи до нас дошли, што многие князи и бояре, опустивши брата твоего, великого князя Василия Ивановича, к тобе пристали» [334] . Но дмитровский князь понимал возможные последствия изменнических сношений с Литвой и никакого ответа Сигизмунду не дал.

334

АЗР, т. II, № 19, стр, 21.

Не терял времени даром и Василий III. Прежде всего он обратил основное внимание на укрепление западных и восточных рубежей, и особенно на создание мощных крепостей, которые могли бы сдержать натиск неприятеля, а в подходящий момент и явиться опорными пунктами для наступления на врага. Возможно, около 1506–1507 гг. начато было строительство каменного кремля в Туле. В начале 1507 г. приступили к сооружению новых укреплений в крепостной стене Иван-города, построенного еще во время Ливонской войны начала XVI в. Строителями их были Владимир Торокан (Тараканов) и Маркус Грек [335] . В 1507/08 гг. возведен был новый участок каменной стены во Пскове (у Гремячей горы) [336] . Весной 1508 г. «фрязином» Петром Френчужком был Заложен каменный кремль в Нижнем Новгороде [337] .

335

В. В. Косточкин. Крепость Иван-город. — «Материалы и исследования по археологии СССР» № 31. М., 1952, стр. 296.

336

ПЛ, вып. 1, стр. 92; вып. 2, стр. 225, 292.

337

ПСРЛ, т. VI, стр. 247; т. XIII, стр. 8; УЛС, стр. 103; Герберштейн, стр. 102–103. Тверская башня в Нижнем заложена была еще в 1500 г. 1 сентября 1508 г. заложена была П. Фрязиным Дмитриевская стрельница (М. Н. Тихомиров. Краткие заметки… стр. 158). В конце 1508/09 г. писец Г. Заболоцкий описывал земли в Нижнем (Нижегородский летописец, стр. 30)

Понимая необходимость привлечения союзников для борьбы с Литвой и Казанью, Василий III 13 апреля 1508 г. посылает к ногайцам Темира Якшенина, который должен был восстановить их против Сигизмунда ссылкой на то, что великий князь Литовский держит в плену Ших-Ахмета [338] . Переговоры затянулись и реальных результатов не дали. Прибывшие в Москву в августе ногайские послы просили для своего хана в качестве компенсации за союз с Россией Казань или по крайней мере Городец (Касимов). На это московский государь не согласился [339] .

338

Сб. РИО, т. 95, стр. 1-18.

339

ПСРЛ, т. VI, стр. 53, 248; т. VIII, стр. 249; т. XIII, стр. 9; т. XX, стр. 388; т. XXI; стр. 586; т. XXVIII, стр. 342; ИЛ, стр. 153.

Тем временем события развивались со стремительной быстротой. Великий князь Литовский отлично понимал, что время работает не на него, что внутренние и внешнеполитические позиции Василия III могут укрепиться. Поэтому он решил пойти на скорейшее развязывание войны с Россией. В марте 1507 г. в Москву прибыло посольство Яна Радзивилла и Богдана Сопежича. Оно снова поставило вопрос о возвращении земель, перешедших к России в ходе последних войн с Литвой [340] . Это требование носило по существу ультимативный характер и имело своей целью в случае отказа представить Россию инициатором новой войны. Конечно, никаких позитивных результатов в ходе переговоров достигнуто не было.

340

ПСРЛ, т. VI, стр. 52; ИЛ, стр. 150, 199; АЗР, т. II, № 16, 18 (ошибочно — март, надо — ноябрь 1507 г.); Сб. РИО, т. 35, стр. 482–483; Сборник кн. Оболенского, № 1, стр. 102–105.

Удачно складывались отношения России с Казанью. В том же месяце Москву посетило посольство Мухаммед-Эмина с просьбой о мире. Условием мирных отношений Василий III поставил отпуск на свободу задержанного казанцами М. Кляпика. Оно было выполнено. Тогда 8 сентября в Казань из Москвы направилось большое посольство во главе с окольничим И. Г. Морозовым, которое должно было привести к присяге Мухаммед-Эмина. Свою миссию оно успешно выполнило и в январе 1508 г. вернулось в столицу Русского государства [341] .

341

ПСРЛ, т. VI, стр. 52–53, 246–248; т. VIII, стр. 247–248.

Военные действия России с Литвой начались к марту 1507 г. Первоначально они носили характер мелких пограничных стычек. Это была, так сказать, разведка боем. Из Мстиславля «королевские люди» нападали на окрестности Брянска. Литовские воеводы сожгли также Чернигов [342] . В отместку за эти набеги Василий III послал «из Северы» в июле на Литву князя Ф. П. Сицкого, а из Дорогобужа — князя И. М. Телятевского [343] .

Во исполнение литовско-крымского соглашения летом 1507 г. крымские мурзы пришли под Белев, Одоев и Козельск. Получив об этом известие, великий князь решил укрепить южные окраины страны и послал в Белев войска князя И. И. Холмского и К. Ф. Ушатого. К ним должны были присоединиться князья И. М. Воротынский и В. С. Одоевский, а также козельский наместник князь А. И. Стригин.

342

Сб. РИО, т. 35, стр. 483; ПСРЛ, т. XXIV, стр. 216.

343

РК, стр. 38. В июне Василий III направил новую грамоту своей сестре Елене Ивановне (АЗР, т. II, № 22).

Выйдя из Воротынска, воеводы 9 августа разбили татар на Оке и гнали их до реки Рыбницы [344] . Тылам крымских войск стали угрожать ногайцы. В такой обстановке мурзы отступили.

14 сентября к Мстиславлю отправлены были полки князя В. Д. Холмского и Якова Захарьина. Поход не дал существенных результатов. Были сожжены только посады под городом. Во время военных действий у Кричева был застрелен видный военачальник М. В. Образцов. Вместе с В. Д. Холмским должны были действовать полки князей В. Шемячича и В. Стародубского [345] .

344

ПСРЛ, т. VI, стр. 246; 3, л. 37 об.; Pulaski, str. 118–120. Возможно, этот поход Мухаммед-Гирея на «рязанские места», а потом в Ногаи упоминали русские дипломаты в 1517 г. (Сб. РИО, т. 95, стр. 521).

345

ПСРЛ, т. VI, стр. 52, 246–247; т. VIII, стр. 248; РК, стр. 38–39.

В то время как Сигизмунд рассчитывал на несогласия между Василием III и его братьями, конфликт назревал в самом Великом княжестве Литовском. Спутал все карты Сигизмунда человек незаурядной воли, огромного честолюбия и энергии — князь Михаил Львович Глинский. Биография этого соперника Сигизмунда была необычной.

12 лет он прожил в Италии, принял здесь католичество. В 1489 г. он прославился ратными подвигами в армии саксонского курфюрста Альбрехта (позднее на Руси Глинский получил даже прозвище Немец) [346] . Другом князя Михаила был сын Альбрехта магистр Тевтонского ордена Фридрих.

346

Герберштейн, стр. 168.