Россия на пороге Нового времени. (Очерки политической истории России первой трети XVI в.)

В связи с рождением наследника престола в иосифлянской среде написано было похвальное слово Василию III. Для автора слова великий князь («белый царь») — «оружие и забрало земли Руская», «о благочестии воин непобедим». Василий III — «единодръжец бысть земли своей и покори под ся вся окружьныя страны — овых миром, а непокоривыя мечем» [1418] .

Новгородский летописец (составитель свода 1539 г.) писал, что, когда родился Иван, «внезапу бысть гром страшен Зело и блистанию молнину бывшу по всей области державы их, яко основанию земли поколебатися; и мнози по окрестным градом начаша дивитися таковому страшному грому» [1419] . Так в блеске молний и грохоте грома появился на свет будущий царь Иван Васильевич Грозный.

1418

Н. Н. Розов. Похвальное слово великому князю Василию III, стр. 282.

1419

ЦСРЛ, т. VI, стр. 257. Ср. т. IV, стр. 548.

Рождение наследника престола было сильным ударом по честолюбивым замыслам Юрия Дмитровского. Отношения между братьями обострились. В отличие от князя Андрея Юрий Иванович даже не был на крещении молодого Ивана Васильевича. Поэтому Василий III счел необходимым нанести удар по тем силам, которые поддерживали князя Юрия. Особую опасность представляли потенциальные союзники дмитровского князя на восточных и южных рубежах России.

Дальновидные круги казанской знати отлично понимали, что необходимо как можно быстрее договориться с московским правительством, ибо угроза нового похода русских войск на Казань оставалась реальной. Поздней осенью. 1530 г. в Москву прибыло посольство из Казани во главе с князьями Табаем и Теввекелем и бакшей Ибреимом. Послы от имени Сафа-Гирея обещали быть «неотступными» от Василия III «всею землею Казаньекою». Великий князь в свою очередь, «чтобы кровопролитна не было… всей земли Казаньской людем опалу свою отдал». Тогда Табай и Теввекель от имени казанцев принесли московскому государю присягу на верность.

В январе 1531 г. в Казань с этой шертью отправился И. В. Полев. Его задачей было принять подобную же присягу от самого хана и вернуть русских полоняников и «наряд», захваченный казанцами во время похода 1530 г. Однако дело оказалось не такое простое. 26 марта от Полева в Москву приехал человек, сообщивший, что «царь правды на шертной грамоте не учинил и пищалей ему не отдал». Хан Сафа-Гирей настаивал на отпуске его послов, просил прислать в Казань «большого посла» и в свою очередь вернуть «пищали и пушки», захваченные воеводами под Казанью. Если это будет сделано, то хан обещал «правду на записи учинить» и отпустить И. Полева.

По слухам, это решение продиктовано было тем, что до Сафа-Гирея донеслись вести о подготовке нового похода Василия III на Казань. И действительно, весной 1531 г. казанские послы в Крыму энергично, но безуспешно настаивали на немедленной помощи со стороны Саадат-Гирея. Без нее, говорили они, «нам не мочно отсидетися в городе, люди все выбиты и высечены. И не поспеют люди к нам к тому сроку на мае месяце, и нам, увидев чернь московских людей, бежати, город покинув, куды очи несут» [1420] .

1420

ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 320 об.

Положение казанских послов в Москве было сложное. Желая предотвратить неизбежное кровопролитие, князь Табай выдвинул идею смены казанского хана, ибо вся беда-де происходила оттого, что Сафа-Гирей, послушав ногайцев и «лихих» людей из числа казанцев, поступил «негоже». В самой Казани «люди все в разни», причем «людей добрых мало, все люди мелкие, иноземные, земли крепить некому». Переговоры с Табаем и другими послами вел Ф. И. Карпов, опытнейший русский дипломат, давно руководивший сношениями с восточными странами, а также наиболее приближенный к самому Василию III дьяк Меньшой Путятин. Казанские послы просили отпустить на царство послушного великокняжеской воле Шигалея. Он должен был вместе с ними отправиться в Васильсурск. Отсюда казанские послы предполагали послать грамоты в Казань, а также к горной и луговой черемисе и арским князьям с сообщением, что «их хочет государь жаловати и беречи». Однако Карпов и Путятин попытались выяснить, действуют ли послы в данном случае по уполномочению «князей и земли» или на собственный страх и риск. Хотя Табай и Теввекель отрицали наличие у них каких-либо полномочий по этому вопросу, но сказали, что у них в Казани есть единомышленники. Тогда решено было послать предварительно в Казань Постника Головина, выяснить мнение мурзы Качигалея и князя Булата. Вернувшись 17 мая в Москву, Постник Головин сообщил, что в Казани произошел переворот: Сафа-Гирей с царицей (дочерью Мамая) выслан в Ногайскую степь. 19 мая в Москву прибыли Кулчюра и Форузат с грамотами от Горшедны-царевны, мурзы Качигалея и князя Булата, которые в это время захватили власть в городе. В своих грамотах они писали, что к кандидатуре Шигалея они относятся настороженно («блюдемся») и предпочитают ему Яналея, сына Шихавлиара, племянника хана Большой орды Ахмата.

На том и порешили. Шигалей уже скомпрометировал себя в Казани, а кандидатура Яналея вполне устраивала Василия III, ибо он уже с малых лет находился на русской службе, будучи городецким князем [1421] . Пятнадцатилетний царевич, «тихий и смирный» Яналей, был приведен к присяге. После этого его вместе с Табаем, а также русскими послами Я. Г. Морозовым и дьяком Афанасием Курицыным отправили в Казань, где 29 июня он снова дал «записи шертные» в верности Москве и был торжественно посажен на царство. Опекуншей его стала царевна Горшедна [1422] .

1421

Упоминался в разрядах в 1521 г. «в Мещере» и с «Городецкими татары» в 1528 г. (РК, стр. 66, 72). Подробнее см, Вельяминов-Зернов, стр.253–275.

1422

ПСРЛ, т. VIII, стр. 275–277; КИ, стр. 71;Э, л. 98 об.

Так был решен казанский вопрос. Однако достигнутый компромисс устраивал обе стороны только на время. Это была передышка, необходимая и казанцам, и московскому государю.

С Крымом Василий III продолжал вести сложную дипломатическую игру. В феврале 1530 г. туда отправлен был посол Степан Иванович Злобин, а 16 июня в Москву прибыл крымский посол Ахмат Улан. Ведя переговоры об условиях шерти с Саадат-Гиреем, великий князь посылал одновременно грамоты и его противнику Исламу, предлагая ему выехать на Русь [1423] .

1423

ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 259, 238–239, 273.

Казанские планы Василия III не способствовали стабилизации русско-крымских отношений. В феврале 1531 г. Василий III получил из Крыма донесение, что Саадат-Гирей собирается выступить в поход на Литовскую землю. Однако в самый последний момент под влиянием своих советников он отменил свое решение и разрешил царевичу Бучаку совершить набег на Русь (на тульские места и Белев) [1424] . Для предотвращения подобных набегов весной Василий III послал в Путивль Шигалея, Ак-Доулета и сына мурзы Кам-бара со «служилыми татары». Сюда же были направлены и русские воеводы князья Б. И. Горбатый, Д. С. Воронцов, В. Коробов, и из Новгорода-Северского князь И. Барбашин, и из Стародуба князь Ф. В. Оболенский. Одновременно на Коломну и Каширу должны были идти князь В. В. Шуйский и другие воеводы [1425] .

1424

ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. л. 296 об, — 297.

1425

ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 302 об.-303; РК, стр. 77–78.

20 февраля после получения известия о набеге крымцев «на тульские и одоевские места» в Тулу посланы были воеводы князь И. М. Воротынский, И. В. Ляцкий, князь И. Ф. Овчина Оболенский и др. Однако 7 марта на Тулу послан был Иван Фомин Ларев с приказом заменить воевод. Трех названных военачальников дьяк А. Курицын доставил в Москву. Чем вызвана была эта опала, неизвестно. Но она была кратковременной. Летом 1532 г. И. М. Воротынский и И. Ф. Оболенский уже упоминаются среди воевод в полках, а в мае 1533 г. такие же сведения есть и о И. В. Ляцком [1426] .

1426

РК, стр. 78–81; 3, л. 99-100.

Весной 1531 г. из Крыма пришла весть, что Саадат-Гирей ограбил русских гонцов и послов, ссылаясь на то, что-де ему мало было привезено поминков.

Попытки крымцев оказать вооруженное давление на Россию оказались тщетными. Еще 3 июля князь Б. И. Горбатый сообщал из Путивля, что около 1 тыс. крымцев подошли к Одоеву. 22 июля из Крыма поступила весть, что 500–600 крымских людей хотят совершить набег на рязанские места. Тогда «на берег» отпущены были воеводы, одновременно «прибавлены» были воеводы на Туле и в Рязани [1427] . Этим дело и ограничилось. Никаких серьезных акций против России Саадат-Гирей, несмотря на нажим турецкого султана, предпринимать не мог [1428] . У него снова произошел разрыв отношений с Исламом, которого летом 1531 г. взяли себе на царство астраханцы.

1427

ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 303 об., 315; РК, стр. 76–77.

1428

В июле Сагиб-Гирей сообщал в Москву, что султан обещал прислать в Крым пушки и пищали, если Саадат-Гирей пойдет «на Московского» (ЦГАДА, Крымские дела, кн. 6, л. 311).

Единственно, чего мог добиться Саадат, — это высылки «за море» одного из своих соперников — Сагиб-Гирея (сентябрь 1531 г). Но этот шаг сузил круг лиц, которые поддерживали самого крымского царя, ибо за спиной Сагиба стояли видные крымские мурзы.

Укрепив свое положение на Востоке и имея спокойные тылы на Западе, Василий III мог заняться делами домашними. А их у него накопилось много. После рождения наследника престола активизировались силы, недовольные ростом великокняжеской власти. С ними, а также с теми, кто так или иначе содействовал упрочению позиции врагов московского государя, решено было покончить.