Российские спецслужбы. От Рюрика до Екатерины Второй
Шрифт:
Ведь сам Е. Анисимов указывает далее:
«На протяжении XVII и XVIII веков поручения по политическому сыску традиционно проводили назначенные государем порученцы — доверенные люди, поставленные во главе комиссий. В XVII веке таких сыскных («розыскных») приказов-комиссий было довольно много, они ведали дела о злоупотреблениях, измене, порче, мятежах. Сразу же после воцарения Петра I в 1689 году был создан Приказ розыскных дел боярина Т. Н. Стрешнева по делу Ф. Л. Шакловитого» [225] .
225
Анисимов Е. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII в. М., 1999.
Исследователя дополняет О. Чайковская, пишущая о том, что «в октябре 1698 года, с началом Стрелецкого розыска, было образовано десять следственных комиссий, во главе которых стояли бояре, а также комнатный стольник князь Ф. Ю. Ромодановский. Последний был тогда судьей Преображенского приказа. Из материалов Стрелецкого сыска вытекает, что комиссии являлись, в сущности, филиалами главной розыскной комиссии Ромодановского.
В Петровскую эпоху мы видим сочетание всех видов порученчества
226
Чайковская О. Великий царь или Антихрист? // Звезда. 2001. № 3.
Преображенский приказ! У кого из русских людей того, петровского времени, не содрогнулось что-то внутри только от одного упоминания этого зловещего заведения. Это была не просто контора, осуществляющая политический сыск, это был настоящий застенок, аналогов которому найти в то время на всем протяжении европейского пространства невозможно. Перед его «деяниями» померкли и инквизиция, и опричнина времен Ивана Грозного. «Мастера» из Преображенского приказа умели развязывать языки даже немому, у них многому бы могли поучиться и палачи из века ХХ-го. Он, Преображенский приказ, был настоящим министерством страха, довлеющим над всей пирамидой общественной и государственной жизни России, над всеми ее гражданами, пугая одним своим названием и иностранцев, волею судеб заброшенных в нашу страну. Петр сам прекрасно понимал роль подобного заведения в той стране, которой управлял. Его характер, его эмоции, его страх перед возможными, окружающими его заговорами требовали создания и взращивания подобного приказа. И людей он туда подобрал соответственных, тех, кто готов был «глотку перегрызть» в борьбе за «дело государево».
Да и само общество российское, как нам кажется, не могло существовать без подобного рода заведения (по крайней мере, его большая часть).
Почему? Да в силу своей ментальности: стремления подпасть под жесткую руку из-за путаницы: понятие «осознанный порядок» у русских людей всегда подменялось на «порядок, наведенный железной рукой». Само общество требовало «порядка», а навести его в огромной стране, в государстве, где нет даже зачатков понимания, что такое правовая культура, по-иному просто нельзя ничего и сделать [227] .
227
Каменский А. Б. От Петра I до Павла I. Реформы в России XVIII в.: Опыт целостного анализа. М., 2001.
Эта сурово, но это так.
О. Чайковская считает, что Преображенский приказ «играл в жизни страны столь важную роль, что, не зная о нем, вряд ли можно судить о характере самого петровского царствования. Все мы наслышаны о петровской Тайной канцелярии, но она была создана в 1718 году (в связи с делом царевича Алексея), а Преображенский приказ возник в самом начале царствования Петра, в 90-е годы, первоначально назывался Преображенской избой, ведал охраной Москвы, сторожил царевну Софью, заточенную в Новодевичьем монастыре, выполнял и другие важные государственные поручения. В распоряжении приказа были два полка, бывшие потешные, будущие гвардейские. Из этой «Избы» возникло мощное учреждение политического сыска, существовавшее все время царствования Петра и упраздненное только после его смерти. Созданный как обычный дворцовый приказ, он претерпел эволюцию и с начала XVIII века стал головным учреждением, которое ведало политическим сыском. Несколько важных моментов развития государственного аппарата и политической обстановки того времени этому способствовали. Во-первых, приказ вырос в Преображенском — дворцовом селе, которое с 1682 г. было фактической резиденцией Петра. Приказ вырос из съезжей избы и, благодаря особому вниманию Петра, превратился (примерно с 1695 года) в одно из важнейших центральных учреждений России. Шаг за шагом Преображенский приказ набирал силу. Первый шаг — 1695 год — ему дано право суда и следствия по политическим делам. Второй — 1697 год — это право стало исключительным. В ведении приказа находились различные отрасли управления, а также «суд и расправа» гвардейских полков. В приказе вели прием даточных, вольных и рекрутов новой регулярной армии, готовились Азовские походы 1695–1696 годов. Вместо ликвидированного Стрелецкого приказа в конце XVII века он стал ведать московской полицией. К этому добавим управление несколькими дворцовыми волостями, а из новых поручений — монополия табачной торговли. Во-вторых, начиная с осени 1698 года, Преображенский приказ стал центром грандиозного Стрелецкого сыска. Этот розыск затянулся на несколько лет, и постепенно сыскные функции приказа стали для него важнейшими. Образовался штат опытных в делах сыска приказных, заплечных дел мастеров, а также обустроенные пыточные палаты и тюрьма.
Кажется, ни одно правительственное учреждение не пользовалось таким вниманием и благорасположением царя, как Преображенский приказ: Петр постоянно получал его отчеты, читал его протоколы, сам приезжал сюда, участвовал в следствии, выносил приговоры, утверждал или отменял уже вынесенные. А главное — давал приказу одну привилегию задругой, расширяя и углубляя сферу его деятельности».
В том, что Преображенский приказ разрастался, подобно метастазам, нет ничего, по крайней мере в России, удивительного. Во-первых, любой здравомыслящий обыватель
прекрасно понимал, что приказ этот — прекрасная «кормушка», где можно «поживиться», даже не состоя в штате (например, за счет доносов). Во-вторых, приказным людишкам (чиновникам) все время требовалось расширить рамки поля деятельности. Процесс закономерен: здесь и «профессиональный рост», и желание показать, что возможности Преображенского приказа безграничны и что простому люду (которого приказные чиновники рассматривали, как потенциальных преступников) стоит опасаться. Приказ «достанет» их везде, где бы они ни находились [228] .228
См.: Новомбергский Н. Слово и дело Государевы. Томск, 1909. Т. 2; Веретенников В. И. История Тайной канцелярии Петровского времени // Записки Харьковского университета. 1910. № 4; Голикова Н. Б. Политические процессы при Петре I. М., 1957.
В этом можно было не сомневаться.
Петр всегда поддерживал его начальника и «главного судью» — князя Ф.Ю. Ромодановского. «Этот князь был, так сказать, потомственным работником политического сыска (его отец ведал застенком при царе Алексее Михайловиче, свою должность начальника Преображенского приказа Ромодановский занимал с первых шагов этого учреждения и до самой своей смерти; ему в этой должности наследовал его сын). По свидетельству современников, он был подлинным чудовищем; и с виду был страшен, судя по его портрету, но всего страшнее была его душа; делом сыска и палачества он занимался со страстью, ему мало было повесить человека, он вешал его за ребро, ему мало было пытать огнем — он жег людей живьем. Сам Петр называл его зверем — и доверял ему беспредельно, можно сказать, относился с сердечностью. То был любимый зверь царя; „ничто в нем не могло возбудить ни малейшего сострадания к жертве“, — свидетельствует Н. Костомаров, — и тот, кто попадал в его застенок, „мог почитать себя погибшим"» [229] .
229
Чайковская О. Великий царь или Антихрист? // Звезда. 2001. № 3.
Да, Ромодановский пользовался полным доверием царя Петра Алексеевича, последний даже оставил его «управлять страной», отправившись за границу с «Великим посольством». Но, отметим, что Ромодановский никогда (!) не покусился на предоставленную ему власть, никогда не «качал» перед своим царем «мускулами», никогда не шантажировал никого из ближайших царских чиновников, то есть он всегда занимал только свое, правилами игры отведенное ему поле. И в этом Ромодановский был на редкость для Петра Великого удачной фигурой: «верный пес» да и только [230] .
230
Кошель П. А. История сыска в России. Минск, 1996. Т. 1; Веретенников В. И. История Тайной канцелярии Петровского времени // Записки Харьковского университета. 1910. № 4.
Анисимов отмечает, что у Ромодановского — бессменного сыскного слуги царя — сосредоточивались следственные дела по многим преступлениям (раньше они отдавались без всякой системы в различные приказы). Но 25 сентября 1702 года Петр именным приказом закрепил за Преображенским приказом исключительное право ведения следствия и суда по «Слову и делу». С того дня все гражданские и военные власти обязывались «таких людей, которые учнут за собой сказывать Государево слово и дело, присылать к Москве, не роспрашивая… в Преображенский приказ». Подобное сосредоточение сыска оказалось очень удачным для императора, который «не доверял старой администрации и с началом реформ и Северной войны хотел держать политический сыск под контролем своего доверенного человека». Им был князь Федор Юрьевич Ромодановский. Благодаря последнему, Преображенский приказ и занял это очень важное место в управлении государством. «Сам Ромодановский был всего лишь комнатным стольником. Но он находился «в милости» у молодого царя… Трудно понять истоки необыкновенного доверия Петра I к Ромодановскому. По-видимому, многое переплелось в их судьбах. В самые опасные для паря годы Ромодановский доказал свою безусловную преданность молодому Петру. И за это Петр постоянно отличал Федора Юрьевича, как писал князь Б. И. Куракин, «для самой конфиденции к своей персоне». На современников Ромодановский производил пугающее впечатление, имел нрав пьяницы и кровопийцы» [231] .
231
Анисимов Е. Дыба и кнут. Политический сыск и русское общество в XVIII в. М., 1999.
Не могу согласиться с Е. Анисимовым только в последнем. Вспомним, что «пьянство» было возведено царем Петром Алексеевичем едва ли не в ранг государственных забав, поощрялось и одобрялось. А трезвый человек, особенно на «ассамблее», считался «преступником, похуже, чем уголовник», поскольку ослушивался указов царя. То есть, и Петра можно считать таким же пьяницей и кровопийцей.
Но нельзя оспорить тот факт, что «…рядом с Петром I судья Преображенского приказа играл шутовскую роль «царя Прешбургского», «князь-кесаря Всепьянейшего собора». Царь демонстративно отбивал ему поклоны, писал ему «челобитные», именовал «государем» и подобострастно благодарил за награды. «Ромодановский был предводителем всех маскарадов и попоек с участием Петра. Он входил в тот узкий круг особо доверенных людей, сподвижников-собутыльников, среди которых царь отдыхал» [232] .
232
Анисимов Е. Указ. соч.
Здесь хотелось бы сделать серьезное отступление. Славу Богу, что жизнь, даже в таком мрачном заведении, как Преображенский приказ не состояла только из одного следствия или из пыток.
Раз уж речь пошла о «кесаре Всепьянейшего собора», то стоит остановиться на этом, как кажется комичном факте. Но соединение в лице Ромодановского и главного сыскаря, застенщика и «всепьянейшего папы» порождает скорее гротеск, кривую усмешку над тем, до какой же степени опустились эти люди. А, может быть, и не опустились, а хотели одного — забыться от «трудов своих праведных»?