Российский колокол № 3 (45) 2024
Шрифт:
– Да он мне дарил только открытки маленьким. Вот Олежка…
– Муж?
– Сын, второй.
– У вас двое?
– Они близнецы. Но совсем разные!
Собеседник кивнул и что-то быстро отстучал в ноутбуке.
– Подпишем договор? Бумаги готовы.
Сердце как будто ожило.
Женечка вернётся!
Она представила мужа и сына, и радость смыло кислотой лиц.
– Погодите. Мне надо подумать. Посоветоваться. И ведь это не бесплатно?
– Чего годить-то? Годите не годите, а всё равно не родите! – скабрёзно пошутил Соболев.
На
– Это за раз? – Голова закружилась.
– Это за месяц. – Перстни мелькнули и скрыли написанное. – Возможен кредит, рассрочка или индивидуальный тариф, я посчитал премиум.
– Я перезвоню!
Ирина наконец смогла встать, неудобный стол цеплялся за юбку, не выпускал, как паук муху.
– Не тяните время! Чем быстрее подпишете бумаги, тем быстрее позвоните сыну.
– Вызовете такси? – Ирина робко посмотрела на Антона.
– Остановка вон там, – он неопределённо махнул рукой и углубился в ноутбук.
– Спасибо, до свидания!
Её провожало мраморное молчание пустого ресторана.
Евген расплатился картой и промолчал в ответ на радостное «До свидания! Заходите ещё!».
До конца обеденного перерыва оставалось пятнадцать минут, до офиса – пять.
Булькнул телефон.
«Хай, Джек!»
На экране высветился неизвестный номер, «27 11 1998 06 09 2020».
«Я сделяль!»
– Отвалите вы со своим спамом!
Евген поморщился. Заблокировать бы, но на ходу неудобно.
«Ты чо игноришь меня?»
Куцее «игноришь» напомнило слово «игнорировать», которое Владимир Иванович выдал после известия о смерти математички. Училка всегда смотрела поверх и мимо их голов.
«Я твой дом труба шатал!»
Евген поднялся на третий этаж, открыл кабинет:
– Я сегодня первый.
Семь минут до конца обеда, скоро подтянутся.
«Про Ольгу знаешь?»
Оля Пялкина умерла, это он знал.
Но откуда про неё знал странный спамер?
«Кто вы?»
«Прикалываешься? Не узнал штоле?»
«Нет. Кто вы? Что известно про Олю?»
«Бро это Лег. Думал ты меня узнаешь»
«Какой Лег?»
«Ой мля кино»
«Стрёмно как»
«Хз чо сказать кароч»
«Зашквар песец»
Сообщения сыпались одно за другим.
«Не понимаю, о чём вы. Откуда вам известно про Олю?»
«Я твой брат г…дон ты конченый!!!»
«И Олю твою туда же»
«Вы издеваетесь? У меня нет брата. Это шантаж?»
«Бакланище»
«Мать мне ничего не говорила»
«Только маму не трогай!!! Ты и так из неё всё высосал обсос!!!»
«Вы бредите. Я уже десять лет живу отдельно»
«Ты уже десять лет как сдох сука!!!»
«Бред какой-то»
«Это ты бред. Мать кукухой поехала как ты сиганул. Батя с горя запил и ушёл. Свали на хрен из нашей жизни идиота кусок!!!»
«Идите в блок»
Абсурдная переписка оставила во рту кислую горечь.
Мать не перезванивала.
Работать не хотелось.
Никто из коллег не вернулся.
Евген,
ссутулившись, смотрел на собственное отражение в выключенном мониторе.«А что я вообще тут делаю?»
Он встал и пошёл домой.
Дома её ждали.
На кровати – неглаженое бельё.
В раковине – грязная посуда.
В лотке – кошачья кучка.
– Мам, привет!
Ирина сосредоточенно мыла лоток, хлоркой забивая вонь.
– Я сушилку снял.
– Молодец. – Сквозь сжатые зубы это прозвучало почти как «говно».
Женя всегда встречал около дверей, брал сумку, а этот – вылез из берлоги и опять туда же, в монитор.
– Мы оставили тебе ужин. – Муж маячил в дверях зала.
– Спасибо, я сыта.
«По горло вашими ужинами, завтраками и обедами, вашим свинарником и небритыми рожами!» – мысленное дополнение мелькнуло молнией.
– Куда ходила?
– Нам надо поговорить.
– Ну давай поговорим, Ир.
Странная усталость в голосе мужа заставила повернуть голову и увидеть впервые с того дня. Воспалённые розовые глаза, седая щетина, дрожащие руки – неужели он тоже переживает? Может, тогда согласится?
На кухню зашёл Олег. На него смотреть не хотелось – не Женечка.
– Прочтите – Она бережно достала папку. – Я хочу знать. И выйдите из кухни, пока убираюсь!
Выгнать было проще, чем смотреть, как читают.
Когда через сорок минут Ирина вошла в зал, муж и сын долго молчали.
– Что думаете?
– Ты сошла с ума, – тихо и внятно произнёс муж.
– Мам, это разводилово для лохов.
Сын протянул руку, но она увернулась:
– Так я и знала! Вы просто не хотите, чтоб он жил!
Истерика подкатила внезапно, прыгнула дикой кошкой на плечи, повалила, вцепилась в волосы, била головой об пол, визжала и царапала. Воняло валерианой и валосердином.
– Пап, давай скорую вызовем?
– Погоди, сейчас! – Пощёчина ожгла.
– Ты меня бьёшь? – От удивления истерика рассыпалась прахом, забрав все силы.
– Мам, выпей, пожалуйста!
Смотреть в испуганные глаза было тошно, захотелось выплеснуть воду за клетчатый ворот рубахи.
– Ира, это обман.
– Я повешусь.
– Ты знаешь, кто такой Соболев?
– На колготках.
– Бандит.
– На балконе.
– Олимпиец. Помнишь, там в девяностые полфизвоса [1] крутилось, ещё с кафедры кого-то посадили? Ещё на тринадцатом корпусе писали: «Сегодня – спортсмен, завтра – олимпиец». Сейчас под ним – похоронный бизнес. Посмотри, Олег нашёл информацию.
– И выпрыгну, чтоб наверняка.
– Понимаешь, горе – деньги. Этой скотине без разницы, что сын умер, лишь бы бабла срубить!
1
Физвос – факультет физического воспитания в педагогическом институте. – Прим. автора.