Ротмистр Гордеев

Ситуацию спасает прибывший с инспекцией в полк Ванновский. Это перед ним показывал себя Коломнин, надеясь с ИО перескочить сразу в должность комполка: у Али Кули Мирза со здоровьем всё очень серьёзно.

– Да, вы правы, ротмистр, когда отмечаете, что методы Гордеева не похожи на те, к которым мы успели привыкнуть, но вы наговариваете на штабс-ротмистра, назвав это самоуправством! – говорит полковник Генштаба.

– Прошу прощения, господин полковник, но я не понимаю, - разводит руками опешивший Коломнин.

– Дело в том, что это с моего разрешения господин штабс-ротмистр затеял этот эксперимент с обустройством позиций. Если эксперимент окажется удачным, попробуем распространить его на другие подразделения.

Шамхалов бросает на меня насупленный взгляд. Ну да, какому офицеру понравится, когда подчинённый что-то мутит с вышестоящим начальством за его спиной. Надо будет потом объясниться. Мне с Шамхаловым ещё служить и служить.

– А, ну раз вы разрешили… - сконфуженно бормочет Коломнин.

На этом совещание заканчивается.

Улучив удобный момент, оказываюсь возле Ванновского.

– Господин полковник…

Он улыбается.

– Не надо ничего говорить, Николай Михалыч! Думаю, мы понимаем друг друга.

– Так точно!

– Как ваши пулемёты?

Довожу до Ванновского ещё одну задумку: по моей просьбе братья Лукашины раздобыли две пролётки (каким макаром – я не уточнял, но не удивлюсь, если хозяева транспортных средств готовы им башку отвернуть при встрече).

– В случае необходимости, мы поставим пулемёты на пролётки, таким способом мы сможем быстро их перемещать во время боя на те участки, где понадобится усиление огня.

– Как-как вы их назвали?

– Тачанки, - усмехаюсь я.

– Тачанки?! А почему?

– Просто в голову пришлось. Если хотите, можно назвать боевая пулемётная повозка..

– Тачанка звучит интересней, - смеётся он.

Создание тачанок часто приписывается отрядам батьки Махно. Надеюсь, и мне они послужат добрую службу.

Простившись с полковником, ищу непосредственного командира, рассказываю, что никаким шахер-махером за его спиной не занимаюсь. Шамхалов успокаивается и благодушно кивает.

– Значит, Ванновский захотел спасти вас?

– Так точно. Если бы не он, не знаю, до чего бы додумался наш новый комполка.

– Наверное, заставил бы вас срыть старые окопы и вырыть новые в соответствии с текущими наставлениями и уставом.

– С него станется, - соглашаюсь я.

Возвращаюсь, вижу действительно уставшие лица солдат. За последние дни каждый выдал на гора не одну тонну земли. Надеюсь, что во время атаки японцев бойцы поймут, зачем были нужны все эти приготовления.

Всё следующее утро в лагере японцев царит подозрительная возня. Я практически не выпускаю из рук бинокль и провожу всё время на передке.

Эх, взять бы языка, но начальство категорически запретило любые вылазки. Опасаются, что так мы подтолкнём неприятеля к более активным действиям, не успев как следует подготовиться.

Напряжены все: и офицеры, и солдаты. В такой ситуации нет ничего хуже ожидания, поэтому я даже радуюсь, когда ночью меня будит Скоробут.

– Вашбродь, кажись началось.

Сплю я в одежде, поэтому сборы занимают несколько секунд.

Прохожу из землянки вдоль траншеи, замираю.

– С чего ты решил, что началось?

– Уж поверьте старому домовому! С минуты на минуту японцы в атаку пойдут. Сердцем чую.

– Хорошо, Кузьма. Поднимай бойцов.

Окопы быстро заполняются солдатами. Многие зевают и дрожат от холода. Кто-то хочет закурить, но я не даю. Снайперов с оптикой у японцев быть не должно, но это в моей истории, поэтому лучше быть настороже и не демаскировать себя.

Можно бы толкнуть перед ними речь, но я не политрук, да и политику партии и правительства до этих понюхавших пороху людей доводить не нужно. Они и так знают, что пойдут в бой за Бога, Царя и Отечество. Для них это совсем не пустые слова.

Внезапно над японскими позициями поднимается белесый туман, ветер гонит его в нашу сторону, ещё немного и он накрывает нас подобно облаку.

Туман такой густой и плотный, что я с трудом вижу на расстоянии вытянутой руки.

– Может, передумает японец атаковать? В таком тумане и заплутать можно, - с надеждой говорит невидимый Скоробут.

– Странный этот туман… - вдруг произносит Бубнов. – Ненастоящий какой-то. Вот помню как-то в лесу мне один шибко вредный браконьер попался, так я его туманом окутал, а сам поближе подобрался и ружьё с патронташем унёс.

Мне тоже категорически не нравится этот туман. Да, с одной стороны атаковать при таком непросто, но с другой – можно подобраться незамеченным чуть ли не к самим окопам.

Амулет тихонько греется. На что он реагирует – на белую плотную стену или на того, кто может за ней прятаться?

Подношу бинокль к глазам, напрягаю зрение до такой степени, что начинает идти кругом голова.

Щёлк! Щёлк! Не сразу соображаю, что включается магическое зрение – дар уничтоженного мной демона Хихи.

Светло как днём не становится, но кое-что могу разглядеть. Прямо в клубах тумана в нашу сторону тихо крадутся ужасные существа. Нас с ними разделяют какие-то считанные сотни метров.

Глава 22

Глава 22

– Серебром! Пли! – командую.

Если бы не пулемёты, тут бы нам и кердык. В тумане не шибко прицелишься. Что по демону, что по человеку. Даже мои амулет и дар магического зрения помогают так себе. У автоматического оружия шансов в такой ситуации попасть – гораздо выше.

Из молочного тумана слышны проклятия, крики ярости и боли. Срабатывают и ловушки, которые мы с бойцами заготовили загодя – те самые заострённые бамбуковые колышки, выпачканные в дерьме и нечистотах.