Роза из Нур-и-Дешт
Шрифт:
– Карл, - просто представился он.
– Роза, - в тон ему ответила я.
Разумеется, это было нарушением всех норм и правил, принятых на подобных приёмах в таких особняках. Но я к этому кругу и не принадлежу. И он первый начал!
– А вы увлекаетесь искусством?
– спросила я, принимая бокал с шампанским, который он мне протянул.
– Да, - ответил он.
– И знаете все картины в особняке, чтобы вот так утверждать, что это - самая нестрашная?
– продолжила допытываться я, делая глоток.
– Можно попробовать сыграть в игру. Дальше по коридору ещё несколько комнат-гостиных. Там посетители бывают реже. Давайте вы выберете
– Вот сейчас не ошибитесь, - с улыбкой покачала я головой.
Я не буду спорить ни на что серьёзное. И это он понимал. Поэтому в первый раз лукаво улыбнулся только уголками губ и продолжил:
– Вы подарите мне свой первый танец на этом приёме.
– А если я выиграю?
– спросила я уверенная в своём проигрыше, как никогда.
Зачем тогда спорила? Просто. Захотелось.
– Я буду должен вам желание.
– Любое?
– улыбнулась я.
– Да.
– Договорились!
– и я вскочила с кресла, - Идём?
Мой собеседник оценил мою прыть, но сам встал гораздо медленнее. У него, действительно так голова болит? Но видно же, что он маг, а не воин. И, судя по всему, сильный. Так в чём же дело?
Мы вышли в коридор и, подтверждая мои мысли, мужчина сделал пас рукой. И в тот же миг довольно тёмный коридор осветился огнями светильников, встроенных в стены. Магический огонь зажёгся в каждом. На стенах коридора висели портреты. Наверняка фамильные, принадлежавшие предкам владельца особняка.
Я помнила, что спорили мы на любую гостиную в этом коридоре, поэтому уверенно прошла вглубь.
Тут, и в самом деле, никого не было, и мне даже показалось, что и гул голосов из бальной залы стал несколько тише.
Я прошла несколько закрытых дверей и взялась за ручку ближайшей ко мне.
– Ох, не советую, - раздался голос моего спутника.
– Почему?
– Там ужасы Еруна Антонисона ван Акена*, - пояснил он.
– Кого?
– не поняла я.
– Его ещё знают, как Иеронима Босха. Настоятельно не рекомендую открывать эту дверь. Фантазия у художника была впечатляющая. И твари, которых он изображал на своих полотнах, - не самое приятное зрелище.
Я прищурилась. Он говорил правду. И я отпустила ручку этой двери, и сделала шаг к следующей.
– Не рекомендую, - снова остановил меня Карл, - Там полотна, на которых изображены чудовища и дети. Смерть и дети, болезни в виде чудовищ и дети. Не нужно нам туда.
– Нет!
– тряхнула я головой, - Не может быть. Кто захочет это рисовать?
– Это выбивает на чувства и эмоции, порой, очень сильные. Разве не в этом сила, мощь и главная цель искусства?
– Да, наверное, - неуверенно протянула я.
– Тогда получается, эти художники своей цели добились. Поверьте, не нужно нам туда. Хозяин водит в эту гостиную лишь особенных посетителей, которых не покоробит вид матери, сидящей на пеньке с младенцем, и склонившаяся над ребёнком длинная фигура в саване. Или скелет, обнимающий ребёнка. Или дух Смерти, витающий над кроваткой умирающей девочки* или …
– Хватит!!!
– и я отскочила от двери.
– Я выиграл?
– он улыбнулся, но улыбка не была веселой.
– Нет! Я же не открыла эту дверь? Так что, у меня всё ещё есть шанс.
Я сделала шаг к следующей двери.
– И снова не советую.
– Что тут?
– настороженно спросила я, уже даже и не прикасаясь к ручке.
– Там картины в жанре Ванитас* - охотно пояснили мне.
–
Это когда много черепов и разлагающейся плоти?– кивнула я.
– Да. Там много разлагающейся плоти. Так что, настоятельно не рекомендую. «Мёртвые любовники»* - не самая приятная картина для сегодняшнего вечера. Ну, или Вальдес Леаль, «Венец земной славы»*. Все эти ползающие жуки…- зловеще произнёс он.
– Ааааа!
– завопила я и отскочила от двери.
Испугалась ли я на самом деле? Нет, разумеется. Но захотелось подыграть. «Девушка в беде». Он же был в комнате с камином, когда меня туда привёл Уво, по нашей беседе было вполне понятно, что мне «тонкой и звонкой девице» стало плохо от жары… Нужно придерживаться заданной роли.
Я сделала шаг к следующей двери и удивлённо обернулась. Мужчина задумчиво стоял и не останавливал меня?
– И?
– поторопила я его.
– За этой дверью, насколько я помню несколько картин с монстрами, вампиром и, кажется, одной ведьмой. А ещё - пять картин с призраками. Точно. На одной стене призраки, а на другой монстры. Но я давно туда не заходил, - и он, будто пытаясь припомнить, приложил пальцы к вискам.
– Вы снова говорите правду. Отлично! Я выбираю призраков и монстров. Нет в них ничего страшного. Я почти выиграла!
– и я решительно открыла дверь.
Я уверенно шагнула в полутёмную комнату, мой спутник тут же последовал за мной. Пара отточенных практикой движений - и комнату, как и коридор ранее, осветили магические огни.
Гостиная, выбранная мной, была меньше той, в которой мы познакомились. Небольшая комната была вытянутая по форме, на двух стенах, напротив друг друга, висело несколько картин. В противоположной от входа стене был только нерастопленный камин, картин над ним не было. В комнате было немного прохладно. Я не сверкала обнажёнными плечами и глубоким декольте, как многие дамы на сегодняшнем приёме. Моё платье было довольно закрытым, ведь я собиралась в незнакомое место, и длинные рукава скрывали оружие и карты, без которых я бы чувствовала себя голой. Так что, холодно мне не было.
– Прошу, - улыбнулся мой спутник.
Что за картины? И выиграю ли я?
*Руины готической часовни в полнолуние, 1868 год. Феликс Крейцер (1835-1876)
*Ерун Антонисон ван Акен более известный, как Иероним Босх нидерландский потомственный художник, один из крупнейших мастеров периода Северного Возрождения. Из его творчества сохранилось около десяти картин и двенадцати рисунков.
*Ричард Теннант Купер «Дифтерия пытается украсть маленького ребенка», Янис Михайлович Розенталь «Смерть», Сальватор Роза «Хрупкость человеческой жизни». На самом деле картин очень много. Я упомянула только некоторые.
*Ванитас - жанр живописи эпохи барокко, аллегорический натюрморт, композиционным центром которого, традиционно является человеческий череп, или другие атрибуты смерти. Подобные картины - ранняя стадия развития натюрморта - предназначались для напоминания о быстротечности жизни, тщетности удовольствий и неизбежности смерти. Этому жанру посвящена целая глава в другой моей книге «Мария. По ту сторону несбывшегося»
*«Мёртвые любовники» Неизвестный художник из Швабии. Считается самой страшной картиной Ренессанса. Имя автора не сохранилось, по манере сегодня её приписывают анониму по прозвищу Ульмский мастер.