Рожать, так рожать

– Стойте! Подождите! Не надо!
– вклинился между грозной ученицей убыр и испуганно дрожащей дверью Иван-царевич.

– Что?! Что такое?!
– кинулся к Ивану Мечеслав, пока руки его супруги удивлённо опускались и "остывали", принимая нормальный цвет.

– Что "стойте"?! Что "не надо"?!
– взвыла Серафима.
– Ваньша, ты гибели моей хочешь?!

– Нет, что ты!!
– испугался Иванушка, что о нём вообще могут такое подумать, и поспешил объясниться: - Но это будет несправедливо!

Всем сразу стало понятнее...

– Ваня, ты о чём?!
– удивился Мечеслав.

– Царевич, окстись! Это ж Костеево зло, куда же справедливее!
– вспухли праведным возмущением министры.

– Неправда, оно не злое!

– вдруг нашлась поддержка Иванушке, единая в двух лицах, точнее личиках. Двойняшки шустро просочились меж ногами взрослых и уцепились царевичу за полы кафтана.
– Ему тоже страшно!

– Да кому?!!

– Стойте-стойте!
– опять замахала руками Находка, только теперь совсем не магически.
– Подождите! Я тоже что-то чувствую...
– и в наступившей тишине она задумалась, словно прислушиваясь к внутреннему голосу.

Народ ждал, благоговейно глядя на свою царицу и по совместительству - лучшую убыр за пределами Октябричьской ненормалии. Серафима скрипела зубами и тихо ругалась. Наконец, Находка отмерла, взгляд её стал осмысленный и... растерянный.

– Я не знаю что делать...

– Находочка, милая, давай по порядку?
– попросил Мечеслав, обнимая супругу за плечи. Та благодарно на него глянула, глубоко вздохнула и принялась сбивчиво объяснять:

– Помнишь, когда ты был умруном... Ой, нет, не помнишь, прости!.. В общем, Костей ведь любил такое - вынуть душу и заставить себе служить... Так вот, он и душу мог заставить служить... Башня теперь живая, в ней - душа живого человека. Я не могу её освободить, не убив, но... я не могу её убить...

– Но если она живая, то можно договориться, чтоб нас пустила!
– попытался рассуждать царь Мечеслав.

– Не может пустить, - покачала головой царица.
– Душа связана заклятием. Заклятие связано с башней. Башня связана с душой. Что-нибудь развяжем - убьём.

– Погодите...
– замахал рукой теперь Иванушка.
– А как связана?

– В смысле?

– Ну вот, нанимаю я, скажем, охранника...

– Ай!!! О-О-ОЙ! Всё Ваньша, родится твоя доченька прямо здесь! Готовьте карету... скорой помощи-и-и!

Иванушка побледнел и собрался упасть в обморок, но двойняшки в четыре руки его одёрнули (за кафтан), усадили (на ступеньку) и вернули в чувство (повиснув на шее и доверительно глядя в глаза):

– Дядя Ваня, держись! Ты самый умный, ты всех спасёшь!

Безграничная вера в его возможности подействовала, Иванушка собрался с духом и продолжил:

– Если я нанимаю охранника и говорю ему никого не пускать, то должен я как-то оговорить условия? А то охранник так меня самого скоро не пустит. Да и всякое может случиться. Проходила же Сеня туда по приглашению...

– А что в том приглашении было-то?
– потёр лоб Мечеслав, хоть и присутствовавший там лично, но ещё умруном.

– Дождаться Костея... Где будет удобно...
– вспомнил Иванушка.

– А она дождалась?

– Нет.

– А ей сейчас удобно?

– Нет, конечно!
– возмутились Мыська с Вороньей, заботливо нависшие над царевной.

– Здесь неудобно... А там?
– задал вопрос Иванушка и единственный ответ пришёл на ум всем одновременно.

– Чего же мы стоим!

Серафима тяжко вздохнула и принялась сползать с коляски. Взявши в помощники Находку, потому что куда же без неё, и тётку Цапелю, потому как с нею надёжнее, и конечно Мыську с Вороньей, подпиравших сзади штурмовой отряд, она подошла вплотную к двери. Та помалкивала... Не в том смысле, что от неё можно было ожидать каких-то речей, однако безмолвие её показалось царевне весьма многозначительным. Больше того! За настороженностью и недоверием, которые волнами исходили от башни, проявилось нечто совсем иное - тоска, ожидание и даже... надежда? Сеньке вдруг представилось одинокое всеми брошенное и никому не нужное существо, намертво впаянное в проклятые стены Проклятой башни. Ему нужно помочь, себе нужно помочь, но получится ли?

– Значит так!
– решительно начала Сенька.
– Ты меня помнишь?

Оно помнило. Волна удивления и страха была тому подтверждением.

– Я ведь тогда не дождалась царя, да? Так вот, мне нужно снова попасть в башню, чтобы дождаться. Ты должно меня пустить.

Неуверенность, размышление, постепенно приходящее согласие и даже... немножко радость...

– Ну, вот и хорошо, - с облегчением вздохнула Сенька.
– Но обстоятельства изменились - я теперь буду не одна.

Недоверие, страх, сомнение...

– В записке было сказано: "...подождать, где будет удобно". Понимаешь, У-ДОБ-НО. Так вот, я теперь беременная и мне никак не будет удобно без тётки Цапели...

"Нельзя, нет..."

– ...сестрицы Находки...

"Нет! Нет!"...

– ...и племяшек моих - Мыськи и Вороньи!

"Нет! Нет!! Нет!!!"

– Послушай, не торопись. В тот раз ты мне поверило, и ничего ведь плохого не случилось. И сейчас ничего...
– принялась было увещевать царевна, но тут кое-кому окончательно надоели их разговоры и, не дождавшись от мамы внимания, этот "кое-кто" потребовал своё.
– О-О-О! Аййй... ох...
– скрутило Серафиму и она поняла, что ждать дальше некуда.
– Открывай, дура безмозглая, не видишь женщине плохо!!!
– взвыла она от накатившей боли, собрала все оставшиеся силы и страшным голосом припечатала, как заклинание: - БЕР-Р-РЕМЕННЫМ БЕЗ ОЧЕР-Р-РЕДИ!

Стальную дверь снесло как ураганом. Видимо после этого эпического случая появилось поверье, что беременным отказывать нельзя - себе дороже.

Недолго думая, группа поддержки поднатужилась и буквально внесла Серафиму внутрь. Иванушка сунулся было следом, но неожиданно натолкнулся на невидимую преграду, приснопамятную ещё с давнишней попытки проникновения.

– Эй, мне же тоже надо!
– обескуражено потёр он шишку на лбу.
– Я же муж!

Ответом ему было недоумение, а затем непреклонная уверенность, что нечего ему там делать. Иванушка обиделся. Но пока он обижался, двойняшки проскользнули вперёд него, остановились перед обманчиво открытым проходом и, взявшись за руки, дружно пискнули:

– ДЕТЯМ ДО СЕМИ ЛЕТ - БЕЗПЛАТНО!

И шустро исчезли в темноте башни. Дверь за ними захлопнулась.

Пока Иванушка недоверчиво щупал стальную поверхность, а народ не знал, сочувствовать ему или радоваться за царевну, дверь опять раскрылась и оттуда высунулась деловитая мордулька:

– Воду, вёдра, тряпки! Быстро-быстро!
– скомандовала она и снова пропала внутри, а из глубины башни до присутствующих долетело: "Ух!! Ох!! Ойой!! Растудыть твою коромыслом!.."

Гвардейцы оттеснили ставшего временно бесполезным Ивана-царевича и быстренько организовали передачу всего необходимого. Когда последние вещи были отданы, дверь с ворчливо-заботливым скрежетом опять прикрылась. Осталось только ждать.

Народ потихоньку кучковался и шушукался. Друзья-гвардейцы отпаивали бледного Ивана настойкой, пожертвованной для такого случая министром охраны хорошего самочувствия. Кысь и виконт неожиданно обнаружили друг друга практически бок о бок и чуть отодвинулись - на безопасное для реномэ расстояние. "Реномэ" в виде главного воеводы Спиридона и главного министра Бугемода смерило друг друга хмурым и высокомерным взглядами, но решило сегодня не усугублять. Минуты тянулись нервно и томительно. Время от времени из-за двери высовывалась та же или другая очень похожая мордулька и важно сообщала: "Рожает. Ждём". Услыхав это, едва отпоенный Иванушка опять бледнел и терял опору. Так прошло больше получаса и когда ждать стало совсем уж невмоготу, дверь неожиданно отворилась и на пороге показалась тётка Цапеля с каким-то свёртком на руках.