Рожать, так рожать

– Всё! Принимай, царевич, наследницу.

– УРА-А-А!!!

Иванушка подошёл на подгибающихся ногах и осторожно взял свёрток на руки. Там обнаружилось сморщенное личико, которое сейчас же зачмокало губками, а не дочмокавшись - обиженно захныкало. Царевич заулыбался и сразу вокруг него стало тесно от любопытствующих.

– Ну, как величать будешь?
– заглянул сбоку Мечеслав.

– Да я как-то...
– засомневался Иванушка и, оказалось, зря - предложения с пожеланиями посыпались, как из ведра.

– Зоряной назови - будет как зорька ясная.

– Зорькой, как корову что ли?!

– Ну тогда Милорадой! Глянь, какая миленькая да радостная...

– Это чтоб усю жисть княжну Милкой звали, да?!

– О! Стэллой назовите, в честь тётки-царицы...

– ...Стелькой-Телькой?! Да что вас всё на коров-то тянет!

Под напором доброжелателей Иванушка растерялся и тут сквозь толпу протиснулся дед Голуб - запыхавшийся от спешки и едва держащийся на ногах.

– Ой-гой!..
– вздохнул-пожаловался он на неподобающие для старческого организма нагрузки и дальше только укоризненно развёл руками, мол, "что ж вы без меня-то рожаете". Но Иванушка понял по-своему.

– Правильно, дедушка, назовём Ольгой!
– поторопился он закончить обсуждение, пока ребёнка "Рыжухой" не назвали... в честь царицы Находки.
– Эй, Сеня!
– прокричал он в глубину башни.
– Ничего, если Ольгой назовём?

– Хоть горшком назови!..
– раздался оттуда раздражённый голос, а другой добавил: - Несите обратно, ребёнка кормить пора!

Иванушка торопливо вернул свёрток тётке, и та исчезла внутри. Дверь опять заботливо прикрылась. Народ заулыбался и приготовился делиться друг с другом новостями, которые все и так видели, но святое дело - поговорить.

– Ну, слава богу, всё...
– начал младший Брентлей и тут неожиданно стало темнее, словно Солнце заслонила тучка. Виконт поднял голову, глаза его удивлённо расширились и он, оторопело заикаясь, сообщил: - Драк-ык-он...

– ...Она, - поправил Кысь, тоже задрав голову.

– Драк-она?
– недоверчиво переспросил виконт.

– Дурень ты, Петя, она это - Змиулания. Вон, и Размик рядом виднеется. Да не трясись - своих не трогаем!..

Виконт огляделся на всякий случай, но народ вокруг действительно не слишком беспокоился по поводу парившего в вышине дракона. Видимо, действительно можно было не бояться.

– ГДЕ МОЯ ЛЮБИМАЯ ЦАРЕВНА?!
– громыхнуло с небес тройным голосом.

– Да! Где нафа любимая цайевна?!
– поддакнуло оттуда же голосом пожиже, но тоже весьма решительным.

– Тут! Тут!
– жизнерадостно замахал народ шапками, руками и всем, что под руку попало, отчего случилось несколько непредвиденных травм, но даже они не смогли отвлечь людей от зрелища спускающихся змеев.

Змиулания плавными взмахами огромных крыльев затормозила падение и аккуратно опустилась на вершину Проклятой башни, где и приняла картинно-горделивую позу "Змей на башне". Её малолетний сын Эразмий пристроился было на башню соседнюю, ненароком сдув оттуда зачатки ремонтных работ, но не удержался и спланировал прямо на головы толпе. Естественно, толпа с таким себя использованием не согласилась и шустро бросилась под стеночки. Змейчик воспринял это как само собой разумеющееся, приземлился перед входом в башню и сходу попытался скопировать горделивую позу матери, но опять не удержался и шлёпнулся на попу.

– Ой!
– сообщил он всеми тремя головами.
– Мама, я упал.

– Ты ж моё солнышко...
– нежно проворковала сверху Змиулания.

Иван-царевич с трудом оторвал взгляд от обаятельного змейчика и поднял голову к его страшноватой мамаше.

– Здравствуй Лана! Вот уж кого не ожидал тут увидеть. Тебя каким ветром принесло?

– А известно ли тебе, маленький человеческий царевич, что мы, Великие Змеи, видим будущее?
– проигнорировав "здравствуй", спросила с высоты Змиулания высокомерным тоном, хотя в шести змеиных глазах плясали ехидные огоньки.
– Разве могла я пропустить рождение малышки моей любимой царевны? Я прилетела, чтобы быть ей крёстной матерью. А ещё я, как древнее и магическое существо, должна дать ей имя.

– Кхм...
– чего-то закашлялся Иванушка.
– Ну и какое имя ты хочешь ей дать?

Змиулания задумалась, словно прозревая неведомое.

– Я нарекаю её... Ольгой!
– важно, как закон в последней инстанции сообщила она.

"А ещё у змеев очень тонкий слух", - подумал Иванушка, но спорить не стал.

В это время дверь отворилась и на пороге одна за другой появились двойняшки, деловито волочащие за собой мешки с вещами. Они вытащили мешки, сказали "Ух!" и обернулись. Две пары оторопелых человеческих глаз упёрлись взглядом в три пары любопытных змеевых... и воздух разорвало пронзительным визгом. Побросав мешки, двойняшки мигом исчезли в башне. Вслед им поверху испуганно ударили три струи огня.

– Ой... Я нечаянно, - сообщил змейчик.

– Осторожнее, - ласково пожурила его мама-змея.

Дверь снова отворилась и в щёлку выглянул чей-то любопытный нос.

– Тю!
– сообщил "нос".
– Так это же Размик! Идите, не бойтесь. Слышь, Размик, - обратилась к радостно встрепенувшемуся змейчику Мыська, - ты чего это людей пугаешь?

– Я маленький, - смутился змеёныш одной головой.
– Я сам испугался, - серьёзно пояснил он второй.
– А давайте иг'ать?
– радостно потянулся он третьей. И долго упрашивать ему не пришлось...

...Когда царевна Серафима с новорожденной Лёлькой на руках и ещё непривычным ощущением "надо же - моё!" вышла из башни, её встречали: любимый муж лукоморский царевич Иван, царь Костейский Мечеслав, царица Костейская и убыр Октябричская Находка, верные друзья - гвардейцы, хотя и бывшие когда-то умрунами, не менее верные друзья - дружинники, хотя оставшиеся ещё детьми, весь состав костейского правительства - в виде министров и цвет его культуры - в виде деда Голуба, а так же любопытный костейский народ, когда только успевший набежать на шум. Сзади весёленькими искорками провожало её бывшее страшное заклятие Проклятой башни, охраняющее могущественное и загадочное Пламя Сердца Земли. Спереди резвился девчаче-змейчиковский детский сад... Чего-то ещё не хватает? Ах да! Сверху ласково заглядывали три головы огромной змеищи.

"Ничего себе я натворила делов, - с уважением к себе самой подумала Серафима.
– Ну так - рожать, так рожать!"