Рождение королевы

— Вот как, — протянул канцлер неприятно усмехнувшись. — Хорошо. Пусть остаются у вас. Но вот ткань вашей сорочки Лангории принадлежит. Верните.

Пережив и это унижение, её величество покидала дворец в одной из тех сорочек, что были с ней в день приезда и чудом сохранилась. Она была безбожно ей мала, открывала ноги, трещала при каждом шаге на бёдрах и почти расползалась на груди.

Неизвестно из каких забытых уголков конюшни появилась старая дорожная повозка, на дверцы которой прибивали герб Лангории еще сансорийские мастера. Но внутри повозки стояли три небольших сундука, в которых хранилось всё, что осталось у королевы. Всё, что никоим образом не принадлежало Лангории.

— Запомните этот день, ваше величество. Пусть он послужит вам хорошим уроком, — издевательски окинул её взглядом канцлер.

— Я запомню, — пообещала королева. — И вам при случае напомню.

— Обойтись без пустых угроз не смогли? — фыркнул лорд. — Сидите на своём обледеневшем болоте и ждите распоряжений короля. Когда его величество примет решение, вам его передаст лорд-протектор северных провинций.

— Ваш старший брат, не так ли? — вспомнила королева.

Отвечать опальной королеве канцлер посчитал излишним.

Глава 4

Ещё одно унижение ждало королеву рядом с повозкой. Ей не выделили ни слуг, ни охраны. Возница, поводивший плечами, разминая их, потирал широкие полоски стeртой кожи на запястьях. Рене бросила взгляд чуть в сторону, недалеко стояла наковальня. А рядом с ней валялись старые кандалы. Да и сам возница выглядел так, словно по пути из подворотни на виселицу свернул не туда.

И видимо, чтобы у её величества исчезли последние сомнения, кисти рук возницы украшали клейма, перекрывавшие какой-то рисунок на коже.

Куча каких-то тряпок на подножке зашевелилась. Пожилая, а может казавшаяся такой из-за измождeнного вида женщина сползла с подножки, которую использовала вместо сиденья, и поклонилась. Простое действие заставило её скривиться.

— Ваша повозка готова, вам пора отправляться в путь. Дорога не из близких, — поторопил её канцлер, глумливо улыбаясь.

Королева молча окинула двор внимательным взглядом, запоминая этот момент. Насмешливые и стыдливо опущенные взгляды стражников. Видно не всем такое было по нраву. Её величество запоминала. И стражников, и канцлера, и толпу разряженных, словно на бал, придворных дам.

Всё также, не произнеся ни слова, она села в повозку.

— Присаживайтесь, — остановила она свою новую служанку, когда та собиралась закрыть дверь повозки. — Ночь выдалась для всех беспокойной, да и холодно снаружи будет. Так что располагайтесь.

На сиденье лежало подбитое мехом покрывало. Пыльное, мех свалялся. А бархат полинял. Но оно было сухим, без дырок и тёплым. А главное, в него можно было завернуться с ногами и головой. Что её величество и сделала.

— Предлагаю вам последовать моему примеру, — предложила она спутнице. — Если конечно вас не смущает вышитый сансорийский герб. Как ваше имя?

— Эмма, ваше величество, — представилась служанка.

— Эмма? — удивилась необычному имени королева.

— Я с севера, с острова Рунгвотер. Недалеко от старого Эрдиндола небольшое селение. Там я и родилась. И выросла. Для наших мест, у меня обычное имя. — Всё ещё неуверенно, но развёрнуто отвечала женщина.

— У тебя очень правильная речь. Ты обучена грамоте? И почему ты здесь? — пыталась беседой отвлечься от лезущих в голову мыслей королева.

— Дед научил, он сборщиком был. А потом уже без дела сидел. Какие подати с нашего селения? У нас даже кузня почти не работала. — Рассказывала служанка королеве. — А когда просили о помощи, нам говорили, чтобы спрашивали со своего сюзерена. Но как оказалось, это было не самое плохое время.

— Начались совсем тёмные времена? — уточнила королева. — И когда?

— Когда вы вышли замуж за принца, ваше величество. Нас включили в перечень северных провинций. А на севере давно хозяйничают Роттенблад. — С явным сожалением произнесла Эмма. — Когда моя семья совсем не смогла платить положенные сборы, я пошла работать в погашение долга. У нас старые родители, брат привёз тогда себе жену. Молодую и красивую. А я замуж не вышла, не за кого. И побоялась за жену брата. Что потребуют её. Но чем больше я работала, тем больше рос долг. Ведь сборы надо отдавать раз в полгода, меня обеспечивали едой и одеждой. А работа у меня не очень ценная. Меня поставили прачкой.

— И чем же ты так разозлила хозяев? — спросила королева, замолчавшую служанку.

— Леди Одетта потеряла брошь, — замялась служанка. — Она сказала, что оставила её приколотой на ночной рубашке. А рубашку кинула в корзину, в которой вещи приносили мне. Но её там точно не было. Я платка никогда себе не взяла. Очень дорогая вещь, жемчуг и рубины. Я думала, что меня забьют насмерть. Но…

— Отправили умирать медленно, прислуживая опальной королеве, — впервые обозначила своё положение её величество.

И тут королева ощутила, как внутри всё сжимается до болезненного хруста от понимания… Жемчуг и рубины, символ невинности и крови в Лангории. Ещё отцом её мужа был заказан такой гарнитур, состоящий из тиары, колье, броши и серёг. Муж должен был преподнести его ей на утро после брачной ночи. Но эти украшения так и не покинули королевской сокровищницы. По крайней мере, так думала королева до слов Эммы.

Одетта Роттенблад была младшей из троих детей лордов Роттенблад, и единственной девочкой. Леди Одетта была яркой красавицей-блондинкой с глазами цвета чистого летнего неба. И уже несколько лет считалась не только первой красавицей Лангории, но и самой неприступной красавицей королевского двора.

Как оказалось, неприступность Одетты Роттенблад имела весьма веские основания. И смысл интриги, что провернули её мать и брат, становился для Ренерель ясным и очевидным. В том, что её супруг прекрасно осведомлён о делах своего канцлера, её величество не сомневалась. А своего увлечения младшей Роттенблад он и не скрывал. Даже на одном из последних балов он пригласил на танец открытия не жену, как должен был, а Одетту.

— Думаю, что приколол эту брошь к ночной сорочке Одетты тот, кто её подарил. Король. И конечно, потеря такого подарка может привести к весьма печальным последствиям. — Произнесла королева, прикрывая глаза.

Мысли в голове метались золотыми рыбками в фонтанах далекой Сансории. Вот и все ответы на вопросы о собственной судьбе. Как быть и что делать. Похоже, что делать ничего не придётся, так как её, королевы, не будет. А вместе с ней и тех, кого не жалко, но кто может лишнего рассказать.

Размышления под лёгкую качку сменились ожиданием. Ведь не зря же её отправили в путь ночью и даже без видимости охраны. Каждое торможение или прыжок на кочке она воспринимала как начало. Вот-вот распахнeтся дверь повозки, и её казнят без оглашения приговора. Иначе она воспринимать то, что происходит не могла. Но ничего не происходило.