Рожденные ползать

— Думаю, что могу выиграть, но не хочу, — подала, наконец, голос Полина.

Кроха и Алик иронически переглянулись.

— Ребята, кончайте нести чепуху. Ведь мы же все комсомольцы, советские люди, — не выдержал Крохоборцев.

— Почему? — не обращая ни малейшего внимания на слова своего товарища, Юра продолжал пытать мою жену.

— Боюсь.

— Но почему?! — лицо Гусько выражало крайнее удивление. — Ты боишься денег?!

— Не денег, а желаний, — ответила Полина: — Моя бабушка говорила, что каждый может получить все, что захочет. Нужно только очень сильно захотеть. Но кто много получает — с того много и спрашивается. Таков закон. Поэтому, прежде чем попросить что-нибудь, там, наверху, подумай, сколько ты готов за это заплатить.

— Что за ерунда! — не сдавался наш четырехглазый друг. — За деньги люди душу продают. Да я все что угодно готов за них отдать! И не говорите мне про советские бредни, что не в деньгах счастье. Чем, ну чем же я могу заплатить?

— Ну, например, здоровьем. Своим или близких.

— У меня нет близких, — скривился Юра. Потом, немного подумав, поправился. — Практически нет. И на свое здоровье я никогда не жаловался.

— А сколько ты хочешь денег? — поинтересовалась Полина.

— Миллион. Ровно миллион рублей.

— Заканчивайте свой дурацкий разговор, — устало попросил Алик. — У кого вы там наверху просить собрались? В ЦК? Или может быть, вы в бога верите? Давайте, в конце концов, выпьем. Уже устал поднятый стакан держать.

— Дай мне свою левую руку, Юра, — моя супруга, казалось, не слышала, что сказал Бармин.

Гусько с готовностью протянул ей руку ладонью вверх. В это время Полина высунула свою под дождь. Набрав немного влаги, она резко брызнула на подставленную Юрину ладонь. Теперь на коже дрожали несколько капелек жидкости. Гадалка стала внимательно их разглядывать. Со своими длинными темными волосами, шепча что-то про себя, она и в правду была сейчас очень похожа на цыганку. Даже Алик с Крохой замолчали и перестали ухмыляться, с интересом наблюдая за происходящим.

Через пару минут Полина оторвалась от ладони и неуверенным тоном заговорила:

— Ерунда какая-то получается. Даже если ты получишь деньги, то все равно их не увидишь.

Мы молчали. Лишь слышно было, как дождь, не переставая, барабанит по натянутым у нас над головой плащ-накидкам.

— А, кажется, поняла! — обрадовалась Полина. — Вот здесь капелька на линии зрения… Если ты найдешь миллион…, — она внезапно запнулась, словно подбирая нужные слова, но потом решительно произнесла свой вердикт: — Если ты найдешь миллион, Юра, то, скорее всего вскоре ослепнешь.

— Везет же людям! — первым пришел в себя Кроха. — И при деньгах и от очков избавится. А нас с тобой Алик в жизни один сплошной попенгаген.

Бармин от смеха прыснул в кулак.

— Ты сказала: найдешь? — Юра был потрясен. — Не выиграешь, а именно найдешь? Сашка уже говорил тебе о моей мечте?

— Какой мечте? — удивилась Полина. — Нет, я ничего не знаю об этом. Впрочем, что мы все время о грустном. Давайте лучше выпьем за любовь!

Мы, наконец, выпили и, разговор прекратился. Однако Гусь уже практически ни на шаг не отходил от Полины, предупреждая каждое ее желание и буквально заглядывая ей в рот.

Вернувшись в гостиницу, моя супруга внезапно зачихала, потом легла на кровать и объявила:

— Так и знала. Я — заболела! Ты вытащил меня прямо под самый дождь.

— Да я предлагал уйти. Ты же сама хотела остаться.

— Если бы ты был настоящим мужчиной и немножко думал о близких тебе людях, ты просто взял меня и увел в гостиницу. Самому нужно учиться принимать решения!

Я понял, что оправдываться бесполезно и замолчал. Каждое новое слово лишь усугубляло мою вину.

Полина была очень энергичной девушкой и основной русский вопрос: «что делать?», перед ней никогда не стоял. Жила она как бы в собственном, отдельном от мужа измерении, вспоминая о нем лишь тогда, когда со всей остротой возникал другой извечный вопрос: «кто виноват?» А возникал он регулярно.

Как рассказывал сатирик Михаил Задорнов, однажды он увидел огромный транспарант на заборе одного из пионерских лагерей. Плакат гласил: «Пионер — ты в ответе за все!» Теперь я точно знаю, кто у нас в стране за все несет ответственность, констатировал Задорнов. Когда я услышал это высказывание сатирика в первый раз, то признаться, не оценил. А зря. Вскоре это напрямую коснулось и меня самого.

Теплым солнечным сентябрьским днем мы с Полиной вышли из Загса.

— Теперь мы вместе. Навсегда! — сказала молодая жена, доверчиво прижимаясь к плечу новоиспеченного мужа. — С этого момента у нас все будет пополам. И радости, и беды.

— Но у меня нет никаких бед, — удивился я.

— Я же сказала «с этого момента», — отвечала Полина.

Я замолчал, соображая, что могут означать ее слова, и даже не заметил, что «с этого момента» у меня на шее появилось новое украшение — красный галстук.

Вначале мне очень нравилось, что моя жена постоянно подчеркивает — в доме все решения должен принимать глава семьи. А на роль главы, естественно, может претендовать только настоящий мужчина. В одно мгновение вознесенный на пьедестал, я надувался от самодовольства и ставил Полину в пример всем своим приятелям, в семьях которых шла бесконечная борьба за лидерство. Однако вскоре стало ясно, что это только аванс, который придется отрабатывать. Аванс был крупным — большими были и ожидания.

Так началась наша семейная жизнь, похожая на ходьбу по натянутой проволоке. Если какое-то мое решение оказывалось правильным, то спутница жизни с гордостью говорила: смотри, мол, как это мы все здорово придумали и сделали. Если же я был не прав… Впрочем, лучше не повторять того, что мне доводилось услышать. Причем высказывала она свои претензии так вдохновенно, так аргументировано раскладывая все по полочкам, что становилось понятно — в лице Полины погибал великий критик. Все это в точности повторяло обстановку в стране. Если завод план выполнил, то это благодаря мудрому руководству Коммунистической Партии Советского Союза. Если же нет, то это из-за того, что директор завода Иванов — полный козел и тупица. Я, наконец, не только разглядел галстук на своей шее, но и осознал, что он с каждым днем затягивается все туже и туже.

Упорно не желая отказываться от высокого звания «настоящего мужчины», но в то же время задавленный грузом ответственности, я решил пойти на хитрость. Теперь перед принятием даже самого незначительного решения, у меня вошло в обычай сначала посоветоваться с женой. Давать советы она любила и никогда не отказывала в этой любезности. Я внимательно выслушивал, потом тщательно следовал ее пожеланиям, в тайне потирая руки от удовольствия и представляя, как мне удастся повязать ей на шею точно такой же галстучек. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что во всех бедах и неудачах я по-прежнему виноват в одиночку. Я напоминал ей ее же собственный совет, но каждый раз Полина утверждала, что сказала совершенно противоположное. В результате последующего спора, удивительным образом обнаруживалось, что супруга действительно права. Это выглядело, как мистика, как какой-то гипноз.

Тогда я стал тщательно анализировать, что она говорит, и обнаружил любопытную вещь. К примеру, мы решали, идти ли нам в гости. На мой вопрос, что Полина думает по этому поводу, она обычно отвечала так: «Конечно, пойдем, ведь они наши друзья. Мы их уже давно знаем и любим. Хотя, знаешь, лучше, пожалуй, не ходить. Васька опять напьется, начнет скандалить. Ленка станет нести всякую чушь. Одно расстройство от таких походов. Нет, не пойдем. Хотя, с другой стороны, нужно идти, ведь они обидятся. Мне бы допустим, тоже было неприятно. Поэтому, давай пойдем».