Рожденные в СССР. Откат
Шрифт:
— Практики нам не хватает, Николай. Но, вообще, ты молодцом! Вопрос в том — закроют ли тебя сейчас? Установки установками, но человеческий фактор никто еще не отменял. В Озэпе разные, знаешь, слухи про наших ходят. Уже несколько дел на педрил возбудили, да и диссиду давят. Хотя был уговор зазря их не трогать.
— Заебутся. Хрен им в корень!
— Вот это, но нашему! — вскрикнул Павел и протянул свободный бокал.
— Ну тогда еще вздрогнем! Парни, счас колбаски подрежу. С оказией из Прибалтики привезли. Умеют, сучары делать. Ну а какие у них шпроты…
— В Зеленограде и самой столице
— Что власти?
— Отморозились, как всегда. Кто позволил, какие идеологические установки, почему без куратора из комсомола.
— Трясут?
— Только начинают.
— В Новосибирске центр под академиками, им проще. Они там больше на технику налегают. Отбились пока.
— Думаешь, стоит это дело под комсу положить?
— Не вариант. Там идиоты похлеще этих. Моментом все выхолостят, а себе медалек на грудь навесят. Не было еще ни одного дела, что комсомольцы загубить не смогли. Комсомол еще на первичках хоть как-то существует, на больших предприятиях или в институтах. Что выше — уже полная задница.
— Ну да, будущие Чубайсы там жопы греют.
— Игорь, ты там вроде что-то обещал?
— На днях к тебе специальный корреспондент приедет. Из наших, попаданцев.
— Бля, как жаль, что Чугун погиб. Надо же было так подставиться!
— Писали, что случайность.
— Сам-то в это веришь?
— Нет, конечно, но все засекречено. И расследовать не дают…пока, — Дивов достал трубку и начал диковинный обряд набивания её табаком. — Есть в верхах Озэповских такой деятель, Анатолий Мерзликин. Говорят, что он сейчас на местных Олимпах пропагандой рулит.
— Так он же их этих…
— Ну да, примелькался в свое время на НТВ и прочих важных каналах. Но его наши хвалят.
Павел также достал сигару и примеривался половчее откусить кончик.
— Слышал о нем., толковый пацан. Надо на него обязательно выйти.
— Он у нас на Озэпе регулярно мелькает. В корешах у Холмогорова. Это пацан с МГУ, историк. Вы его видели осенью. Жена у него еще в моде работает. Такая красавица, я скажу!
— Так выйди на него.
Игорь Дивов, в прошлой жизни известный фантаст, здесь же возглавивший редакцию раздела фантастики в приложении к журналу «Техника-Молодежи», пристально посмотрел на старого приятеля.
— Коля, ты никак крышу решил найти?
— Куда без нее? Секретарь идею подал и пропал куда-то.
— Послали его далеко и надолго. В Минске обитает с Глушковскими парнями. Обещал на двадцать третье подъехать поговорить. Вы, кстати, знаете, что с нынешнего года — этот праздник выходной день? По ходу с нашей подачи пробили.
— Тогда, может, все вместе у тебя соберемся?
— Заметано. Созвонимся!
Сметанин оглядел товарищей, выпустил вверх струю ароматного дыма и с неподдельным ехидством произнес.
— Были декабристы, появятся февралисты!
— Сплюнь, Геолог!
— Да и в самом деле, сидим, рассуждаем, как перевернуть Землю. Архимеды херовы!
— Так иначе на хрен мы сюда провалились?
— Ты до сих пор утверждаешь, что это альтернативная линия?
— Ну точно уж не наше прошлое. Слишком много различий. Ноосфера или что там имеется в наличии
решала переиграть историю или расщепить её на несколько русел. В какой-нибудь ветке у человечества обязательно появится шанс. И я лично не хочу его упустить.— Коля — это фантастика!
— Пусть. Мы её сами писать будем.
— Эй, заговорщики, пить будем. Да?
В ответ раздался веселый гомон и стук пустых бокалов. Пока допивали вино и решали, куда сегодня двинуться дальше, солнце ушло за горизонт. Ведь еще был февраль, последний месяц зимы. Холода, тьмы и страха перед неумолимой вечностью.
Глава 11. 11 февраля 1976 года. Пункт временной дислокации второй роты миротворческого батальона СССР. Южный Ливан
Где-то неподалеку необычайно громко жахнуло, земля стукнула снизу по коленям и локтям, а с потолка посыпался песок, по каске застучали мелкие камешки.
«Блять, как в задницу нас имеют!» — чертыхнулся капитан Иевлев, находившийся на НП в коленопреклонённой позиции. Он еще раз порадовался и поблагодарил неизвестного инженера, разругавшегося с тыловиками в пух и прах, но выстроившего в расположении их временной базы настоящую крепость. Благо камней, бетона и прочего материала в этих краях хватало. Никто не спрашивал у местных — чьи это бесхозные плиты. Просто взяли и увезли. Зато сейчас под ними обстрел воспринимается легче. Капитан пригнулся к окуляру тщательно замаскированной стереотрубы.
Разведка учла многое, но не все. Их ПВД расположился выше находившейся неподалеку маленькой ливанской деревни. Как раз на перекрестке дорог, нависая над ним укрепленными сооружениями. Подходы к скалистым отрогам, высившимся поодаль закрыли минными заграждениями. Обычно из палестинцев хреновые саперы, но в этот раз все мины они хитроумным способом подорвали. Затем бравые арапчата захватили высоты и советским бойцам стало кисло. Пусть прямой штурм базы не дал результата, но и носа высунуть наружу не получалось. Патовая ситуация.
В дело вмешалась и погода, после солнечной декады темные тучи закрыли небо и с востока налетела песчаная буря. Потому куковать им здесь еще неопределённо долгое время. Иевлев бросил сумрачный взгляд в сторону лежавших на площадке возле стены мешков и тяжело вздохнул. Для кого-то желанная поездка за рубеж обернулась дорогой в один конец. И виноват в этом прежде всего он — командир второй роты. Тяжела ноша командирская!
— Чем это таким по нам сейчас бахнули, товарищ капитан? — обратился к командиру «замок» связистов старший сержант Митя Хворостов. Иевлев только пожал плечами, ответил на вопрос бывалого сверхсрочника, как ни странно, помпотех прапорщик Скрынник.
— Минами кидают, минимум на восемьдесят.
— Ни хера себе! И где взяли? — обернулся к прапорщику лейтенант Калинин, командир 4 взвода.
— Ну там же, где все остальное, — флегматично ответил тот. — У англичан есть Элька на восемьдесят один.
— Пушками пробить наши укрепления не смогли, другие минометы хлипковаты оказались. Что дальше будет? — проворчал Иевлев.
— Так, товарищ капитан, не вечно же буря свирепствовать будет? Там, глядишь, и наши подойдут.
— Подгадали сволочи. Зажали со всех сторон, — Скрынник сплюнул.