Рожденный бескрылым. Рожденный летать. Трилогия

Я приблизился туда по знакомому пути. Дороги простирались передо мной. Одна из выбранных уже завела меня глубоко в задницу - ну а как насчет остальных? Они совсем не отличались друг от друга, мало того, я не помнил, какую выбрал в прошлый раз.

Может, одна и приведет меня к цели? А почему, собственно, я так думаю?

А, собственно, чем я тут занимаюсь, пока там, в настоящем мире, со мной могут делать все, что угодно?

Дурью я тут маюсь!

"Ну их всех!" - решил я. И сделал шаг по дороге. По той из них, что была прямо напротив. На всякий случай, я постарался запечатлеть в памяти рисунок расходящихся дорог - если в этот раз не выйдет, когда сон вернется, выберу следующую, дабы не запутаться.

Туман опять окутал меня, и дорога растворилась в траве. Как я ни ожидал этого, сам момент исчезновения шокировал.

Хриплое дыхание громом прозвучало в тишине туманной долины - но в этот раз я был готов. Так мне казалось.

Меч наготове. Холодное пренебрежение к врагу было на моем лице, но сердце все же билось часто и нервно... хотелось бы верить, что от ярости.

Тварь приближалась. Я ударил на звук, "затанцевав" в движении, готовясь к отражению удара. Клинок не встретил на своем пути ничего, чудовищный рык раздался оттуда же, откуда раньше дыхание.

Неожиданно чьи-то когти рванули меня оттуда, где их в принципе не могло быть - строго сзади.

Рванули не слишком сильно. Я быстро ударил назад, наверняка.

Пусто. Совершенно пусто.

Инстинктивно я прищурил глаза, собираясь разглядеть ауру противника и ругнулся, когда ничего не получилось.

Описал круг мечом. Ничего. Получил по башке. Сильно.

Последний удар твари поверг меня на мокрую землю. Я рефлекторно закрылся клинком.

Игнорируя все возможные законы природы, даже законы простого здравого смысла, когти вонзились мне в грудь, круша кости, причиняя самую ужасную боль из всех вообразимых. Они почти уже дотянулись до моего сердца...

И я проснулся. Но пробуждение было не из радостных.

***

Ирейн стоял прямо надо мной. Я лежал на полу, но уже не в его доме, а в какой-то убогой комнатке с каменными стенами и полом. Холод камня я чувствовал спиной даже через теплую куртку.

– Отлично, ты очнулся, - протянул мистик.
– Не терзаешься сомнениями по поводу того, что с тобой будет? Ага. Вижу, как раз начал терзаться.

Ирейн расхаживал вокруг, издевательски разглядывая мое скрюченное тело. Я не мог пошевелить даже веком. Сердце билось, легкие двигались, но все попытки пошевелить чем-нибудь еще были безнадежны. И ведь это не было параличом мышц! Самым ясным подтверждением были сухие штаны: при полной парализации тела все, что внутри кишков, выливается наружу. У меня было чисто, и не верю, чтобы кто-то об этом позаботился.

Да что там, про штаны я вспомнил в последнюю очередь - уж я-то и сам чувствовал, что охватившее меня бессилие с мышцами не связано никак. Это была гипнотическая блокада, парализация мысли, воли. Я мог бы перебороть ее, я уверен. Но не сразу, чуть позже, поднакопив сил...

И тут я понял, что мои мысли просматривают. И не один Ирейн (он, кстати, даже остановился, заинтересовавшись моими умозаключениями).

– Да-да, Флей, ты парализован. Не мучайся и не пытайся справиться с этим. Я, конечно, уйду, но дело в том, что за дверью дежурят двое. И они не только будут пресекать любые твои попытки манипуляции энергии, но и по мере сил давить на твою волю.

"Так вот кто лезет мне в голову..."

– Свободу мысли мы, впрочем, тебе оставим. До определенных пределов.

"Зачем?.."

– Не думай, что мы такие мягкосердечные. Просто не хочется зря напрягаться, держать тебя полностью под контролем утомительно.

"Всех поубиваю..."

– Ах да... Тебя волнует твоя дальнейшая участь, я так понимаю?

"Не тяни уже, старый пень..."

– Убивать мы тебя не станем. Но... как я уже говорил, ты опасен. Никто не знает, что ты можешь. Никто не может сказать, что тебя сдерживает. А если судить по твоим поступкам, тебя не сдерживает совсем ничего. Раз ты понял, кто желал твоей смерти, видно, ты прочел письмо, не так ли? Ах да, как жаль, ты же не можешь ответить. Прочел... Так вот. Инквизиция и правда нами интересуется. А почему? Да из-за тебя, из-за таких, как ты!

"Если б я только мог двигаться, прирезал бы тебя за милую душу..."

– Ты не просто позоришь честь мистика. Ты преступник, и не только по нашей морали. Ты и сам это понимаешь, не так ли? А преступники должны быть наказаны.

"Что, химера задери, тебе нужно? Хочешь меня в могилу свести своими проповедями?"

– Но все же, - произнес он немного мягче, - казнить тебя мы не будем. Мы отпустим тебя. Когда найдем способ лишить тебя способностей. Ибо человек с твоими умениями и столь шаткими моральными устоями - монстр.

"Скотина..."

Я хотел врезать учителю по морде, но рука даже не дрогнула. Кроме того, я ясно ощутил усилившееся давление чужой воли. Стражи не дремали.

Ирейн со снисходительной улыбкой прошел мимо меня к выходу.

"Убью тебя, сволочь, слышишь?" - яростно думал я. Сволочь в ответ только ухмыльнулась и вышла. Ему-то было ясно, что я ничего поделать не могу.

Надо сломать эту блокаду. Встать. Вырваться. Убить Ирейна. И никогда больше не показываться мистикам.

Еще одна попытка движения была встречена так же, как и предыдущие. Ломать гипноз под двойным давлением... увольте, если бы только ставкой не были все мои умения. А, возможно, и жизнь - если у них ничего не выйдет. Если все же выйдет - наверное, повешусь. Это будет для меня полной потери смысла и цели жизни...

А, собаки... Что я могу с вами сделать?.. Что у меня осталось? Только мысли. Мысли... Которые вы обязаны прослушивать. Ага. Ну, готовьтесь...

Какие-то неясные воспоминания воскресли в моей голове, слова из неизвестного языка посыпались лавиной. Я бы и сам не мог уследить за потоком своих мыслей.

Сформулировав схему трансфункции проктоциональной триады для крайней сингулятивной архиточки...

Уже через минуту голова буквально взорвалась от мысленных воплей мистиков: "Заткнись, гад! Убьем!"

Но с какой стати я должен их жалеть? И я так глубоко задумался над этой, вероятно, несуществующей в мире схемой, что, кажется, у стражей в коридоре началось неслабое головокружение.

Увы, за гневной мыслью "ты замолчишь или нет?!" последовал на этот раз оглушающий ментальный удар. Очень сильный. Чувствую, стражи были очень злы.

Уже теряя сознание, я усмехнулся мысленно. Ведь фактически, я совершил невозможное.

XX.

Ох, как же кружится голова... Особенно мерзко то, что...

...Я лежу мордой в грязи!

И меня, кстати, ничто не сдерживает.

Интересно только, почему сон повторился через такой короткий промежуток? Раньше он показывался куда реже.

И хотел бы я знать, почему он уже третий раз повторяется с одного и того же места.

Я снова поднялся на ноги и отряхнулся от грязи. За всего лишь третий раз это занятие уже успело опротиветь мне.

Дороги снова лежали передо мной. И - я не поверил глазам - на этот раз их было две! Всего две, не считая той, что шла к холму. Но... если это что-то и означало кроме того, что попытка перепробовать все дороги обречена на неудачу, я ничего не понял.