Рождественская Ведьма

Он улыбнулся мне и повернулся раскланяться с Мэйдмонтом, а я в этот момент показала на свои руки и одними губами произнесла слово «перчатки». Сбор крапивы — это вам не ядерная физика.

Помимо защитного снаряжения для рук, Тарквину не хватало мантии, чтобы театрально взмахнуть ею, и усов, чтобы подкрутить их. Не имея в своём распоряжении ни того, ни другого, он был вынужден снова улыбнуться, прежде чем покинуть шатёр напряжённой важной походкой, что идеально соответствовала его персоне.

Как только он ушёл, я сняла бороду и передала её Мэйдмонту.

— Ну, — сказала я, пожав плечами, — ты его слышал. Я должна идти туда, где я нужна. Я должна идти туда, куда прикажет начальство. Очевидно, у Тарквина есть куда более важные дела, поэтому я должна сделать всё возможное, чтобы помочь ему в час нужды. И если помощь ему означает, что мне придётся отринуть свой пост Святого Николаса, что ж, я вынуждена поступить именно так. Меня грызёт совесть, и мне будет очень тяжело уйти и оставить тебя на произвол судьбы, — я потрепала Мэйдмонта по плечу. — Но я убеждена, что ты справишься.

Я сняла отороченную мехом шапку и нахлобучила её Мэйдмонту на голову.

— Вот, — сказала я с самым серьёзным выражением лица, на какое только была способна. — Ты чудесно выглядишь.

После чего, прежде чем он успел хоть рот открыть, чтобы что-то ещё сказать, я выбежала из шатра на всей скорости своих коротких пухлых ножек.

Глава 3

Я испытывала непреодолимое желание держаться подальше от площади, рождественской ели и любых происходящих там проблем, но избегать их означало идти по обходному пути, что добавит около километра к дороге, ведущей к безопасности моего дивана. Заварил кашу, рассудила я, так не жалей масла. После игры в Санту разобраться с ёлочными проблемами будет не сложно. Возможно, мне даже удастся между делом слопать карамельную тросточку или две.

Я прибавила скорость на случай, если Мэйдмонт решит пойти за мной с надёжной манипуляцией, в результате которой я превращусь обратно в живое, дышащее устройство для пыток малышами. Остановилась я только тогда, когда добралась до скопления обеспокоенных ведьм, смотрящих вверх на возвышающееся дерево.

Я уставилась вверх. Дерево было впечатляющим. Никогда не могла похвастаться тем, что у меня видение художника, но оценить старания я определённо могла. И Эбигейл, и другие Неофиты, которым поручили украсить ель, явно вложили в это немало труда и энергии.

Дерево, должно быть, в высоту было метров шесть. Они не только не пожалели сил на привычную мишуру, шары и сверкающие побрякушки, названия которых я не знала, но ещё и наложили несколько заклинаний, чтобы усилить общий эффект. Снега, на который так надеялась Эбигейл, не было, зато я насчитала по меньшей мере два десятка крошечных эльфов, созданных посредством какой-то сложной иллюзорной магии. Они танцевали вокруг ветвей ели, порхали в зелени и выглядели так, словно и правда были помощниками Санты. Мне бы не помешало несколько таких в шатре.

— Знаешь, что я думаю? — сказала я, ни к кому конкретно не обращаясь. — Я думаю, что стоит оставить это стоять круглый год. Тогда вам не нужно будет заморачиваться, делая это каждые двенадцать месяцев. На неё приятно смотреть, и она будет отвлекать посетителей от уродливых зданий Ордена.

Я взглянула на аккуратно завёрнутые подарки, лежащие у основания ели. Однажды, когда я была молодой и глупой, я тратила много часов, стараясь сделать красиво упакованные подарки. Загвоздка была в том, что создание эффектного внешнего вида не только требовало значительного времени, но ещё и порождало нереалистичные ожидания. Когда подарок выглядит так, словно это дорогая игрушка, а на самом деле там несколько пар носков, могло последовать немалое разочарование. По крайней мере, именно это я говорила себе, когда поняла, что неважно, сколько времени и внимания я уделю своим подарочным умениям — мои подарки всегда будут выглядеть так, словно их запаковал неуклюжий когтистый медведь с дефектом зрения. В те дни я считала успехом, если озаботилась кинуть свои подарки в пакет. Обычно я просто сую их в руки счастливого получателя, бормоча какие-то оправдания об экономии бумаги и окружающей среды.

На другом конце толпы ведьм Эбигейл выкручивала руки. Она приковыляла ко мне.

— Рада, что вам понравилось. Но есть огромная проблема, — она прикусила губу и выглядела так, словно вот-вот расплачется. Меня это встревожило. Раньше она не показалась мне плаксой.

В этот момент несколько веток у верхушки затряслись, и лёгкий ветерок, обдувающий нас, не имел к этому никакого отношения. Я нахмурилась и, прищурившись, посмотрела наверх, а затем отпрыгнула назад всего за мгновение до того, как массивный стеклянный шар обрушился на место, где я стояла.

— Какого чёрта? — вскрикнула я, готовясь обвинить любого, кто окажется рядом со мной, будь то побледневшая Эбигейл или нет.

— Сучка, — в нескольких сантиметрах надо мной из ветвей дерева показалась морда Брутуса. Выглядывая из-за мишуры, он моргнул и, могу поклясться, мерзавец ухмыльнулся мне. Чеширский Кот, должно быть, брал уроки у моего чёртова фамильяра.

Даже не затребовав еды, Брутус исчез в тёмных зелёных иголках, заставив ещё несколько верхних веток сильно задрожать.

Будь Брутус изящным созданием вроде Принцессы Пармы Перивинкл, фамильяра Винтера, в этом, вероятно, не было бы проблемы. Но Брутус — увесистый кот, который любит еду, так что по мере того, как он набирал скорость и всё больше и больше веток начинали качаться, я поняла, что ствол огромного дерева шатается. Он опасно наклонился в одну сторону, и раздалось несколько встревоженных криков.

Над всеми ними раздался знакомый голос Брутуса.

— Древесина, сучки!

Он спрыгнул с верхушки, приземлившись совсем рядом с перепуганными красными мантиями, и метнулся прочь из виду. В тот же миг стало ясно, что дерево собирается рухнуть на землю. Грёбаный кот. Могу поклясться, что удирая, он держал в зубах симпатичное украшение в виде снежинки. Он определённо был особенной долбанной снежинкой.

Я тихо зашипела и вскинула руки, в самый последний момент вычертив стабилизирующую руну. Дерево заскрипело и с трудом поднялось, словно жалуясь, после чего наконец, к счастью, выпрямилось. Я выдохнула. Пронесло. В последнее время у меня, может, и была большая свобода действий в том, что касалось ведьм Ордена, но если бы Брутус разрушил их главное украшение, я была уверена, что потеряла бы большую часть их расположения. По сути, меня это не особо волновало, но, говоря Мэйдмонту о жене Цезаря, я шутила лишь наполовину. Меньше всего мне хотелось, чтобы мои действия плохо отразились на Винтере. Он никогда не жаловался, но я знала, что ему в эти дни и так забот хватало со стрессами на работе. Я не хотела ещё сильнее обременять его, если есть возможность этого избежать.

— Пронесло, — я повернулась к Эбигейл. — Извини. Я поговорю и ним и удостоверюсь, что он больше этого не сделает.

Я не сказала ей, что Брутус никогда не слушал ни единого чёртова слова из того, что я говорила, и был достаточно упрям, чтобы влезать на гигантскую ёлку так часто, как только сможет, если подумает, что это будет меня раздражать. Прямо сейчас, когда у неё всё ещё дрожала нижняя губа, юная ведьма нуждалась в утешении.

— Дело не в коте, — дрожащим голосом сказала Эбигейл. — С ним всё в порядке. Проблема не в нём. Дело в… — казалось, она была не в состоянии закончить предложение.