Розовый Дождь

– Ну как он?

– Успели прижечь почти все раны, кроме трех, когда действие вашего обезболивающего заклинания закончилось и...
– он многозначительно кивнул головкой в сторону Асмунда.

– Бедняжка!
– жалостливо пропела девушка и погладила Асмунда по щеке, теперь уже внимательно рассматривая глазами каждый вершок кожи на его лице, словно ища что-то...
– Больно было да? Здесь слишком далеко от Лысой горы... Сила действует очень ненадежно... Ну, ничего-ничего, малыш, сейчас мы все поправим... Давай, ложись, я тебя сейчас опять усыплю...
– она подняла палочку и палочка засветилась изнутри каким-то фиолетово-лиловым свечением...

– Вот ещё!
– едва не отпрыгнул от девушки Асмунд.

– Можно подумать, я боюсь боли... Ха!
– ему вдруг стало очень неприятно от мысли, что этот плюшевый попугай выдал перед такой красавицей его слабость...
– Да я вообще... Да я...
– слов Асмунду не хватало, от возмущения они просто повылетали все из его головы, он покраснел... но из неудобного положения его вывел голос снаружи палатки:

– Госпожа Милена, госпожа... Вас срочно вызывает господин...

– Да, да, сейчас... Так, малыш, через пару минут я приду и все сделаю, хорошо?
– она прелестно улыбнулась и потрепала Асмунда за мочку уха...
– и быстро вышла из палатки...

А Асмунд в тот же миг сам запрыгнул на кровать, лег на живот и крикнул:

– А ну, налетайте, живодеры, кому говорю!? Да, быстро, быстро, пока она не вернулась!!!

Зверята недоуменно переглянулись, не понимая чью инструкцию скорее надлежит выполнять...

– Ну что, агхх, встали?!
– рыкнул Дракоша.
– Айда опять прижигать!

Он спикировал к открытой жаровне в центре палатки, на которой лежал уже потухающий серебряный прут и окатил её струёй драконьего пламени, так что прут опять побелел. Попугайка взял его осторожно и найдя очередную почерневшую отвратительную царапину на спине, оглянулся на Слоненка. Тот насыпал на неё порцию серебристого порошка, а Попугайка приложил прут... Асмунд судорожно скрипнул зубами, из всех сил сжимая простыню руками, но не издал ни одного звука...

...Солнце стояло уже в зените, когда похороны погибших, наконец, закончились. Выжило немногим больше половины. Напуганные, усталые, измученные, они даже не подавали признаков жизни. Так и сидели кучкой, куда их посадили утром - на остатках соломенных матрацев, палаток... Даже маленькие детишки не плакали, серьезно смотрели куда-то в сторону, словно это не дети, а какие-то маленькие старички уже... Редко кто из них не потерял кого-то из близких этой ночью...

...Рослые мужчины в зеленых плащах и капюшонах их не трогали. После отказа от хлеба и вина, они больше к ним не приставали, занявшись целиком похоронами погибших в братских могилах, закапыванием в землю черного пепла от чудовищ, очищением пространства от мусора, размещением раненых по уцелевшим палаткам... Все это они делали быстро, слажено и молча - как тени, больше походя на каких-то призраков из загробного царства, нежели на людей. Тем более что и лиц их не было видно из-за низко опущенных капюшонов...

Когда же, наконец, работа была закончена, в центре разгромленного лагеря развели уже настоящий костер для приготовления полноценной горячей пищи, стали накрывать походные раскладные столы... У здорового казана кашеварил огромных здоровяк с едва отрастающей рыжей бородой. Вокруг него скоро собрались остальные "зеленые" - по мере того, как из казана все обильнее стали доносится запахи жаркого. А когда рыжий здоровяк запел какие-то скабрезные песенки, ему уже стали подпевать, поигрывая деревянными ложками, и вот уже вокруг костра сидят не зеленые призраки, а самые обычные люди, тем более что от жаркого солнца они стали снимать свои капюшоны...

Вдруг к месту сборища как бы ниоткуда быстрым и резким шагом подошел ещё один человек в зеленом, с длинными иссиня-черными волосами и пронзительными черными глазами на бледном длинном лице. При виде его все вскочили, но он тут же велел всем сесть властным жестом руки и сказал, тревожно глядя на выживших:

– Что с людьми? Так и сидят по-прежнему?

– Так точно, старший брат - ответил кто-то из "зеленых".
– Так и сидят... Как заколдованные прям!

– Заколдованные?..
– тихо эхом повторил черноволосый...
– заколдованные... Эй, Рольф, а ну оставь кашеварить - позови мне Милену...

...Когда у костра с казаном оказалась черноволосая девушка в кожаном комбинезоне, лица людей несколько оживились... У некоторых в глазах показалось какое-то смутное выражение узнавания, а несколько детишек даже робко подошли к девушке и крепко-крепко обняли своими детскими ручонками её стройные ноги. Кто-то тихо прошептал "Похожа на фею" и этот шепот подхватили остальные.

Милена бросила взгляд на этих несчастных - в оборванных грязных одеждах, со спутанными волосами, бледными лицами - и сразу все поняла:

– Дорогие мои! Я понимаю, любимые мои, люди, как вам сейчас тяжело, как вы скорбите по потерянным родным и близким, как вы задаете мысленно вопрос "почему", "за что"...
– тут её глаза наполнились слезами.
– К сожалению, я не фея, по крайней мере, не та фея, которую вы, вероятно, хотели бы увидеть... Я - лесная волшебница, дочь Ночной Королевы Коры... Это, конечно, не совсем то, чего вы ждете, но тем не менее... Двор Ночной Королевы Коры в Потаенной Чаще открыт для всех, желающих обрести там укрытие в эту скорбную годину бедствий! И я прибыла с этим известием от неё ко всем скорбящим и страдающим людям Целестии... Её Величество видит скорбь людей и она послала меня и многих других своих слуг, чтобы помочь вам!

Слова Милены, наполненные такой искренней любовью и состраданием к людям, её такой на удивление музыкальный и нежный голосок, её наполненные слезами глаза, а также еле заметный аромат каких-то незнакомых вечноживых цветов, венок из которых был одет на её голову, произвели заметное оживление и люди начали шевелиться и даже переговариваться друг с другом, в их глазах засветился огонек надежды...

– Но не только я, лесная волшебница Милена, спешу к вам на помощь, возлюбленные! У вас есть намного более достойный меня защитник, который только по своей величайшей скромности до сих пор стоит в тени... Дядя Гастон, ну же! Народ должен знать своего героя! Если бы не ваши доблестные воины, даже я бы не смогла справиться с этой ордой в одиночку!
– и Милена, грациозно повернувшись в сторону черноволосого воина в зеленом на своих черных кожаных туфельках, взяла его за локоть и потянула к толпе.
– Прошу любить и жаловать! Его Величество, король Гастон Авалонский, собственной персоной!

Тут уж людское собрание, казалось, окончательно проснулось. По толпе прошел удивленный ропот. Одни смотрели на Гастона с недоверием, другие - с интересом, третьи - с благодарностью и восхищением. Но никто - с ненавистью или презрением... А кто-то даже и со стыдом - сразу вспомнились пылающие портреты короля на сельских и городских рыночных площадях...

Гастон весь покраснел и неловко как-то - что совершенно не вязалось с его такой массивной и рослой фигурой, которая, казалось, состояла из одних только мышц - кашлянул в кулак:

– Да, мои дорогие сограждане (не говорю, подданные!). Это я, ваш бывший король, отвергнутый почти единогласным решением всего народа Содружества три с лишним года назад, и ушедший в изгнание... Это я, Гастон, единокровный брат вашего короля Роланда...
– воцарилась долгая пауза, Гастон не в силах был говорить дальше - это было его первое публичное выступление перед народом после того злополучного собрания в "Искре" и он порядком нервничал, ожидая что вот-вот раздадутся крики "Самозванец! Чернокнижник!" и все в таком духе, а люди, уже почти забывшие своего бывшего короля, совсем растерялись...