Розы в декабре
Шрифт:
аккуратно сложенные газеты, глаза ее загорелись, когда она увидела одну
небольшую заметку. Она называлась: “Приехавшая англичанка выступает в защиту
хиппи”. У нее даже дыхание перехватило. Может, он не запомнил, до какого числа
дошел. Фиона взяла подушечку и накрыла газету. Позже она возьмет и сожжет ее. И
она стала разливать чай. Эдвард съел почти все лепешки, потом взял сверху
газету и принялся читать. Фиона вздохнула с облегчением: он явно не заметил
пропажи.
Через какое-то время
кухню. Фиона мыла посуду. Он снял скатерть. Все было совсем по-домашнему.
— Все гораздо лучше, чем я думал, — произнес Эдвард, накрывая стол к завтраку.
— Здесь вы предстаете в лучшем свете, чем в Эдинбурге, мисс Макдоналд. Я так и
думал.
Фиона молча положила последнюю домытую ложку и вышла из кухни, сжав кулаки и не
пожелав хозяину доброй ночи.
После обильного снегопада ударили морозы; вершины холмов сверкали, словно
окутанные алмазной пылью. Временами выпадал туман, а за ним крепкий мороз, и
тогда изморозь покрывала каждую веточку, каждую паутинку, и все это сверкало в
прозрачном воздухе серебряной вязью. Даже забор из колючей проволоки
превращался в драгоценное ювелирное украшение, а сосны и лиственницы в
заколдованные деревья в заколдованном мире.
Мужчины все время были на ногах, целыми днями перегоняя отару с одного склона
холма на другой, солнечный. К счастью, особо раскапывать снег им не
приходилось, лишь в тех местах, где нанесло сугробы. На дальних пастбищах было
бы тяжелее. Охотники на кроликов переместились к стоянкам, где стригли овец.
Фиона понимала, что дети должны помогать взрослым в работе, однако разрешила им
пойти на пастбища только при условии, что вечером будет сделано домашнее
задание.
Что касается Эдварда, то она старалась сталкиваться с ним как можно реже.
Наступила оттепель, желтая трава высохла, и вскоре под ней стала пробиваться
молодая зелень. Фиона со страхом ждала, что со дня на день Эдвард объявит о
начале уроков верховой езды. Однажды вечером в пятницу Эдвард обратился к
Фионе:
— Надеюсь, у вас есть бриджи, мисс Фиона.
Фионе чуть не стало плохо.
— Да-а. В них удобно было работать в школьном саду. Но… это не бриджи для
верховой езды.
— Я знаю. Вы не поедете верхом. Завтра я дам вам первый урок.
Не успела она ответить, как Уильям радостно закричал: — Вот здорово. Мы все пойдем.
— Ну, нет. Я вам найду работенку, чтоб вы были как можно дальше от загона.
— Но я не хочу учиться ездить верхом, — в отчаянии запротестовала Фиона. — И не
понимаю, зачем…
— Вам надо научиться, мисс Макдоналд. В этих краях, где, кроме лошадиных троп, нет никаких дорог, ездить верхом необходимо. Длительные верховые прогулки, конечно, дело времени, но рано
или поздно, когда жизнь в “Бель Ноуз” утратитпрелесть новизны, вам понадобится женское общество, а ближайшее селение
Уэйнвуд-Хиллз как раз на расстоянии доброй верховой прогулки. Скоро Дебора
Уэйнвуд вернется из круиза по Тихому океану. У вас с ней много общего.
— Чего именно? — спросила Фиона.
Эдвард оглянулся. Детей и след простыл, как это бывает с ними, когда взрослые
начинают обсуждать свои скучные дела.
— Ну, скажем, вы обе одинакового мнения обо мне, — насмешливо выложил Эдвард. —Дебби тоже считает меня твердолобым, высокомерным мужланом, совершенно не
понимающим женщин. — Их взгляды встретились. — В общем, к девяти будьте готовы.
И пожалуйста, без выкрутасов, я не принимаю никаких оправданий.
Фиона целую ночь не смыкала глаз. Все кошмары обрушились на нее. Может, сказать
Эдварду? А что, если он не поймет? Может, и поймет, но решит, что единственный
способ разделаться со страхом — это преодолеть его.
К завтраку она вышла в бриджах, но под глазами лежали темные круги, которые, словно синяки, выделялись на белой коже. Она молилась, чтоб погода испортилась, но день был, как назло, великолепный: изумрудная гладь озера сияла за окном под
ясным небом, розовым на горизонте; на фоне озера отчетливо серебрились
распускающиеся сережки ив, зеленовато-серые ветки австралийской акации, или
мимозы, как по привычке называла ее Фиона, начинали желтеть. Весна была на
пороге.
Фиона не могла доесть свою овсянку и чуть не подавилась тостом. Она видела, как
нахмурился Эдвард, но не придала этому значения. Он объяснил детям, кто чем
должен заниматься.
— А ты, Виктория, что-нибудь приготовь из еды. Стоило бы воспользоваться
уроками вашей гувернантки. Сделай какое-нибудь простенькое блюдо, но только
отнесись к этому серьезно. Мало ли что не нравится. Вот мисс Макдоналд не хочет
учиться верховой езде, но идет. А ты, Элизабет работу за нее не делай, лучше
приберись у себя в комнате. Я заметил, что твоя часть комнаты не такая
опрятная, как у Вики. Ясно? Мы скоро вернемся. Чем скорее мисс Макдоналд
научится ездить, тем спокойнее на душе у меня будет. Ну, идемте, мисс
Макдоналд, — вежливо позвал ее Эдвард.
Фиона тяжело вздохнула, потерла шрам, как делала это всегда, когда волновалась, и поплелась за ним. Молча подошли они к конюшне. Эдвард говорил с ней почти
ласково:
— Совершенно не о чем беспокоиться. Во-первых, вы любите животных, во-вторых, я
дам вам пони Джеймса, старину Хойхо, предобрая скотина. У нас как-то была
студентка университета, помогала по домашнему хозяйству, приехала на
рождественские каникулы немного подработать и попрактиковаться, а прожила целых