Розы в декабре

Эдвард покачал головой:

— Едва ли что-нибудь из этого выйдет. К тому же у нас в это время дел по горло

— овцы ягнятся.

Хозяйство требовало все больше сил. Фиона очень уставала, так как приходилось

обслуживать еще и стригальщиков, приехавших на раннюю стрижку. Дебора гостила у

них три дня, хотела помочь, но принесла лишь ненужные беспокойства. Фиона

постаралась не реагировать, когда Дебора бросила: — Эдвард считает, что тебе ни за что не справиться… ведь ты никогда не

стряпала на стригальщиков.

Фиона видела, что Дебби больше мешает, чем помогает, и злилась на Эдварда, который упорно стоял на своем и считал, что она просто страшно устала.

— Это все еще цветочки. Когда все стригальщики съедутся к декабрю, будет вообще

не до школы. Так вы не хотите, чтоб Дебби приезжала в следующий раз?

Фиона вспыхнула:

— Эдвард, не мне выбирать, а вам.

Он пристально посмотрел на нее. Она перехватила его взгляд и торопливо

произнесла:

— Эдвард, я понимаю, что наговорила на Дебби, я просто не сдержалась.

Он рассмеялся и вышел, бросив через плечо:

— Посмотрим, как вы запоете в декабре.

И она почувствовала себя маленькой девочкой.

Глава 10

Время шло, и они немного приходили в себя; скоро весь загон был забит ягнятами.

Ноябрь одарил их лилиями и золотым дождем. Дети закончили экзамены. Фиона была

довольна результатами и надеялась, что в экстернате также будут довольны.

Рододендроны и азалии осыпались, а лилии Мадонны, рождественские, как их здесь

называли, вытянулись и готовы были распуститься. Они уже пробовали молодую

картошку и спаржу. Воистину в этих краях все было вверх ногами.

На озере появилось больше суденышек. Скоро будет полно отдыхающих и туристов, Ванака проснется от спячки и станет настоящим курортным городом. Наибольший

наплыв будет в канун Рождества и продлится до конца января, когда начнутся

занятия в школах.

Стоял жаркий ноябрьский полдень с густым запахом цветущих роз. Занятия на

сегодня кончились. Фиона отправилась с детьми на Фионину горку, где всегда было

немного прохладнее. Но сегодня и там стоял зной. В термосумке у нее был лимонад

со льдом и сандвичи.

Тропинка шла по глубокой лощине и поднималась вверх. Несколько лет назад Эдвард

соорудил мост через лощину, устроив внизу дренажную трубу, чтобы отводить в

дождливую погоду часть потока. В это время года было вёдро и лощина пересохла.

Трое старших детишек играли среди сухих камней, бегая в поисках ящериц, которые

обитали в высохшем русле речушки. Джеймс предавался своему излюбленному занятию

— лазил по дренажной трубе. Фиона сидела, прижавшись спиной к нагретой солнцем

скале, и читала. Господи, какая блаженная лень! Вот какую жизнь она любила.

Внезапно со стороны дома послышался тревожный лай. Что такое? Мужчины работают

у навесов для шерсти, отбирая овец. До нее доносилось их добродушное

переругивание. Лай постепенно перешел в беспокойный визг. В это время Фиона

увидела красно-белую вспышку на дальнем холме. Эти хиэфордские бычки ужасно

пугливые, но что вогнало их в такую несусветную панику? И тут она

почувствовала. Услышала… Как растет и надвигается страшный гул, словно топот

копыт на том холме отдается здесь эхом. Встревоженная не на шутку, хотя и не

совсем понимая, что именно ее пугает, она стала высматривать детей. Они вдруг

застыли там на камнях, будто сами окаменели. Фиона чувствовала, как гул

нарастает.

— Фиона! — крикнула Виктория. — Это землетрясение… здорово, правда? Я же

говорила вам, что пугаться нечего.

И тут они услышали треск, жуткий треск. Они повернули головы и посмотрели

вверх. Фиона увидела, как покачнулся и рухнул гигантский тополь на краю лощины.

Она почувствовала страх, но овладела собой. На них он не упадет. Он сейчас

рухнет вниз на деревья, верхушка его никак не может задеть ее, а их тем более.

Это было великолепное зрелище. Красавец тополь, горя в лучах солнца золотом и

зеленью давно уже распустившейся листвы, вздохнул, застонал, словно с неохотой

поддавался неизбежному, корни его исторглись из земли, и он повис на секунду

над бездной, затем с диким шумом низринулся вниз. И в тот же миг все

почувствовали ужас. Земля перестала дрожать, толчки были несильные, но огромный

кусок скалы оторвался от основания и стал съезжать в лощину прямо над мостом. А

Джеймс был в трубе!

— Джеймс, Джеймс! — закричала Фиона что есть сил. — Быстро вылезай! Скорее, Джеймс! Скорее!

Она бросилась к нему, продолжая кричать на ходу и приказав остальным детям, побежавшим в их сторону, остановиться. Из трубы показалась голова Джеймса, затем он снова скрылся. Потом появился опять. Как она добежала, она не могла

себе представить. Первый камень упал и перекрыл сухое русло. Джеймс не знал, что происходит, он услышал только жуткий грохот откуда-то сверху, увидел Фиону, бегущую к нему, и понял, что Фиона его спасение — не важно от чего. Он

выкарабкался из трубы — и да поможет ему Бог! — у него на руках был щенок; так

вот зачем он нырял обратно. О, Джеймс, давай, поторопись, Джеймс, скорее, Джеймс, ради всего святого! Всего этого Фиона не говорила. У нее не было

времени. Джеймс все равно не бросил бы щенка. Это была молитва, творимая в

сердце. Наконец она добралась до трубы, и в этот момент первая волна осколков

достигла их. Фиона пыталась устоять, напрягшись так, что у нее перехватило

дыхание. Чувствуя, что ничего не может поделать, она распласталась поверх края

дренажной трубы, накрыв собой Джеймса. Даже в этот невероятный миг зрение